На радио я часто сталкиваюсь с проблемой запаха и разбиваюсь о нее. Однажды в Мюнхене я даже сделал передачу "Запах". Я приправил ее музыкой Дебюсси "Звуки и ароматы в вечернем воздухе реют". Звуки и впрямь реяли, но ни ароматов, ни запахов нос не слышал.

Хотя слово "эфир" попахивает спиртом, взывать в эфире к носу слушателя трудно. Поэты любят рассуждать о запахе слов. Да, слова могут пахнуть. Внюхайтесь: жасмин, укроп, тухлятина, апельсинная корка (но не апельсин), моченое яблоко, гниль, винная пробка (но не вино! Вино - это цвет, причем красный).Тут вам на выбор всякая воня: и благовонная и зловонная. Поэты пользуются этими обонятельными аурами слов.

Вновь пахнет яблоком мороз.

В этой строке Мандельштама слова "хруст" нет, но именно хруст скрещивает "яблоко" и "мороз", чтобы пахнуло душистой воней. Соломон в "Песне песней" действует грубей, сравнивая орган обоняния с источником аромата: " и запах от ноздрей твоих, как от яблоков".

Порой по радио удается передать запах. Например, похмелье можно донести перегарным хрипом А.Папанова. Но свою передачу о запахе я провалил. Нет, говорили все смачно. Француз вспомнил о колониальных лавках, набитых корицей, ванилью, кофе, стручками, зернышками и дерзко свел всю колониально-имперскую политику к борьбе за специи и ароматы. Англичанин говорил о запахах родного интерната, в котором юных джентльменов готовили класть голову и живот за империю: сладостно-гнилом духе уборной и плотно прилегающем к нему обонятельном обертоне - запахе вареной капусты ("Ни дня без капусты!"). Украинский поэт, преодолев обиду на свою империю, возглашал:" Там русский дух, там Русью пахнет. Где это там? Русский дух веет, где хочет!". А один из самых последних - эпохи перестройки - политзаключенных все той же империи, эстонский трубочист, сравнивал спрессованный смрад таллиннской тюрьмы с запашком Крестов и стерильным, как в морге, духом пермской тюрьмы; любовно ворошил старое: "Если менты рядом с карцером картошку и лук жарят, каждую лишнюю каплю подсолнечного масла чуешь...Или запах духов жены начальника по режиму, зубной врачихи, в тюремном коридоре...А мыло туалетное? Не тратить же его на мытье. Лучше понюхать...".

Но все это - сила слов, а не радио. Уже в Праге я вновь захотел, чтобы меня услышали носом: сделал передачу о сигарах. Их аромат я попробовал передать густыми клубами джаза, но, кажется, снова не дотянул.