Официальная информация о местонахождении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева так и не поступила даже спустя неделю после известия о том, что бывшие совладельцы нефтяной компании ЮКОС отправлены по этапу. Из неофициальных источников новые адреса Ходорковского и Лебедева уже стали известны. Это соответственно колонии в Карелии и на Кольском полуострове.
Из 7-ми с половиной лет, которые предприниматели провели в заключении в связи с обвинениями в неуплате налогов и отмывании денег, только год с небольшим они находились собственно в колонии. Сначала они находились в тюрьме во время следствия и суда по первому уголовному делу, затем их поместили в СИЗО уже в связи со вторым уголовным делом. По второму приговору Ходорковский и Лебедев получили 13 лет лишения свободы с зачетом уже отбытого наказания. Если им суждено пробыть в заключении весь срок, то на свободе они окажутся году в 2016-м. Оба могут уже сейчас рассчитывать на условно-досрочное освобождение и подали ходатайства, но суд пока не приступил к их рассмотрению.
Многолетнее пребывание в заключении среди множества других ставит перед человеком проблему сохранения себя как личности, как профессионала. Именно это, а не только строчку в биографии, имеют в виду те, кто говорят о том, что тюрьма и колония ломают жизнь. Насколько удалось решить эту проблему ученому Игорю Сутягину, который провел в российской тюрьме и колонии почти 11 лет?
– Как вы полагаете, есть ли у человека интеллектуального, скажем, вроде Ходорковского, попавшего в российскую тюрьму или колонию, возможность как-то удовлетворить или, скажем, поддержать свои духовные и интеллектуальные интересы?
– Такая возможность есть в том случае, если ему будет оказываться поддержка с воли. При наличии такой поддержки можно получать газеты, что будет позволять пребывать в курсе того, что происходит, можно выписывать книги, потому что поступления книг, выписанных по системе "Книга почтой", тюремными правилами не ограничиваются. Вот это очень здорово поможет. Библиотеки в тюрьме крайне разорены, поэтому считать их по-настоящему хорошими очень сложно. Это место довольно своеобразное, оно вообще-то считается блатным, поэтому туда людей подбирает администрация. Зачастую подбирают таких людей, которые очень удобны, а удобны те, которые книг не любят. Поэтому библиотекари в тюремных библиотеках за книгами не следят и зачастую сами же своими руками эти библиотеки и уничтожают. Всех тех, кто книги любит, кто слишком умный, администрация очень не любит, потому как это люди, с которыми более неудобно и более в каком-то смысле опасно – для администрации. Людей умныех сложнее обмануть, принудить к чему-то, заставить.
– Насколько всего это относится к Михаилу Ходорковскому? Отличаются ли его условия содержания от стандартных?
– Они отличаются, но не принципиально. Потому что в силу очень большой известности этого человека тюремная администрация очень-очень осторожно к нему относится. Потому что никому не хочется оказаться крайним, и в первую очередь – представителям тюремной администрации. Поэтому отношение к Ходорковскому и к людям, подобным ему, не совсем такое, как к обычным арестантам, но и это не совсем та крайность, она имеет и положительную, и отрицательную сторону. Положительная сторона – это то, что люди в администрации не будут его слишком откровенно гнобить. Но есть и отрицательная сторона: из-за того, что он на виду, ему и подобным ему людям многое не будет прощаться, не будут закрывать глаза на то, на что закрывают в других случаях.
– Михаила Ходорковского сейчас перевели в лагерь в Карелии, в отряд, который занимается работами по обеспечению жизнедеятельности колонии. Что это означает?
– Лагерное обслуживание. Это вариант изоляции от основной массы осужденных. Не исключено, что его попытаются сейчас устроить на какую-нибудь должность, скажем, в библиотеку, как устроили меня во второй моей колонии. Меня просто поместили в библиотеку под очень плотное наблюдение со стороны специально обученных людей из числа заключенных, вплоть до наблюдения со стороны оперчасти, очень сильно загрузили работой, причем работой, интересной мне, и тем самым добились сведения до минимума всех моих контактов с окружающим миром. Этот вариант, кстати, самый умный, и он работал лучше всего из всех тех вариантов, которые я видел за одиннадцать лет. Колония в Удмуртии, где поступили так, относилась к той же самой категории, к которой относится и колония в Карелии. Говорили о ней, что это абсолютно "красная" колония. Поэтому велика вероятность того, что в отношении Михаила Борисовича сейчас будет опробован именно этот прием. Я точно так же находился в отряде лагерного обслуживания, меня поместили в библиотеку и практически там заперли.
Из 7-ми с половиной лет, которые предприниматели провели в заключении в связи с обвинениями в неуплате налогов и отмывании денег, только год с небольшим они находились собственно в колонии. Сначала они находились в тюрьме во время следствия и суда по первому уголовному делу, затем их поместили в СИЗО уже в связи со вторым уголовным делом. По второму приговору Ходорковский и Лебедев получили 13 лет лишения свободы с зачетом уже отбытого наказания. Если им суждено пробыть в заключении весь срок, то на свободе они окажутся году в 2016-м. Оба могут уже сейчас рассчитывать на условно-досрочное освобождение и подали ходатайства, но суд пока не приступил к их рассмотрению.
Многолетнее пребывание в заключении среди множества других ставит перед человеком проблему сохранения себя как личности, как профессионала. Именно это, а не только строчку в биографии, имеют в виду те, кто говорят о том, что тюрьма и колония ломают жизнь. Насколько удалось решить эту проблему ученому Игорю Сутягину, который провел в российской тюрьме и колонии почти 11 лет?
– Как вы полагаете, есть ли у человека интеллектуального, скажем, вроде Ходорковского, попавшего в российскую тюрьму или колонию, возможность как-то удовлетворить или, скажем, поддержать свои духовные и интеллектуальные интересы?
– Такая возможность есть в том случае, если ему будет оказываться поддержка с воли. При наличии такой поддержки можно получать газеты, что будет позволять пребывать в курсе того, что происходит, можно выписывать книги, потому что поступления книг, выписанных по системе "Книга почтой", тюремными правилами не ограничиваются. Вот это очень здорово поможет. Библиотеки в тюрьме крайне разорены, поэтому считать их по-настоящему хорошими очень сложно. Это место довольно своеобразное, оно вообще-то считается блатным, поэтому туда людей подбирает администрация. Зачастую подбирают таких людей, которые очень удобны, а удобны те, которые книг не любят. Поэтому библиотекари в тюремных библиотеках за книгами не следят и зачастую сами же своими руками эти библиотеки и уничтожают. Всех тех, кто книги любит, кто слишком умный, администрация очень не любит, потому как это люди, с которыми более неудобно и более в каком-то смысле опасно – для администрации. Людей умныех сложнее обмануть, принудить к чему-то, заставить.
– Насколько всего это относится к Михаилу Ходорковскому? Отличаются ли его условия содержания от стандартных?
– Они отличаются, но не принципиально. Потому что в силу очень большой известности этого человека тюремная администрация очень-очень осторожно к нему относится. Потому что никому не хочется оказаться крайним, и в первую очередь – представителям тюремной администрации. Поэтому отношение к Ходорковскому и к людям, подобным ему, не совсем такое, как к обычным арестантам, но и это не совсем та крайность, она имеет и положительную, и отрицательную сторону. Положительная сторона – это то, что люди в администрации не будут его слишком откровенно гнобить. Но есть и отрицательная сторона: из-за того, что он на виду, ему и подобным ему людям многое не будет прощаться, не будут закрывать глаза на то, на что закрывают в других случаях.
– Михаила Ходорковского сейчас перевели в лагерь в Карелии, в отряд, который занимается работами по обеспечению жизнедеятельности колонии. Что это означает?
– Лагерное обслуживание. Это вариант изоляции от основной массы осужденных. Не исключено, что его попытаются сейчас устроить на какую-нибудь должность, скажем, в библиотеку, как устроили меня во второй моей колонии. Меня просто поместили в библиотеку под очень плотное наблюдение со стороны специально обученных людей из числа заключенных, вплоть до наблюдения со стороны оперчасти, очень сильно загрузили работой, причем работой, интересной мне, и тем самым добились сведения до минимума всех моих контактов с окружающим миром. Этот вариант, кстати, самый умный, и он работал лучше всего из всех тех вариантов, которые я видел за одиннадцать лет. Колония в Удмуртии, где поступили так, относилась к той же самой категории, к которой относится и колония в Карелии. Говорили о ней, что это абсолютно "красная" колония. Поэтому велика вероятность того, что в отношении Михаила Борисовича сейчас будет опробован именно этот прием. Я точно так же находился в отряде лагерного обслуживания, меня поместили в библиотеку и практически там заперли.
