На самом деле враги пытались задушить его еще в колыбели, но дюжий младенец раскидал их приемом дзюдо. Они хотели принести сакральную жертву. Как удивительно метко выразился Александр Проханов,

И принесение сакральной жертвы Анны Политковской разрушило его, это был, повторяю, день его рождения, когда человек открыт, беззащитен, когда его пуповина помнит о том, что он явился в мир из изнеженных материнских утроб.

Это я понимаю. А вы – рейхстаг, снайперы на крыше ФСБ... За что мне нравится прохановский фантасмагорический стеб, так это за то, что никогда не поймешь, шутит он или всерьез. Отчего бы и не пошутить напоследок.

Когда оратор в Лужниках декламировал «Бородино», я догадался: он решил, как Кутузов, сдать Москву: черт с вами, наблюдайте, сверяйте протоколы, считайте по-честному, мне и провинции хватит, а вы с вашими наблюдателями туда так и не добрались.

История со скупкой открепительных на «Войковской» очень интересна своим ноу-хау. Журналистам даже в голову не пришло спросить у дам, скупавших талоны, для кого из кандидатов они это делают. Теперь они удивленно пишут: «ГУ МВД Москвы почему-то сообщает о том, что активисты «Солидарности» пытались продать открепительные удостоверения». А разве не пытались? Теперь пишут, что это была провокация тех, кто продавал открепительные.

И почему все вдруг решили, что талоны скупаются для Путина? Что мешает пойманным дамам заявить теперь, что они скупали для Зюганова? Вот и член ЦИК Николай Конкин мгновенно заинтересовался инцидентом и сообщил, что с окрепительными уже много чего происходит, и ЦИК будет это дело расследовать. Ведь неспроста же Путин предупредил: «Сами будут вбрасывать, сами контролировать, потом сами предъявлять. Мы это уже видим, мы это уже знаем». То есть во вбросах на этот раз обвинят Зюганова, чтобы, как я и предполагал, снять его с выборов. А прочие Путину не страшны.

Тем временем жизнь тусовки идет своим чередом. Гламурная революционерка Божена Рынска, которой не откажешь в остроумии, описывает, как вожаки оппозиции сами себя наградили премией. Получив ее, Борис Акунин молвил, тоже не без самоиронии: «Среди черной икры чудно думать над выборами».

Вспоминается «банкетная кампания» из «Красного колеса» - о первых скромных успехах русских конституционалистов:

...раскатили в единый месяц по всей России банкетную кампанию: в каждом крупном городе собирались многолюдно, шумно, в смешанном, случайном составе, в складчину, белоснежные скатерти, духи, шампанское, и, раскачивая друг друга всё большею смелостью тостов, седовласый профессор о заветах Вольтера, конопатый землемер о программе с-д, провозглашали во торжество общеземского съезда уже не то, что он предлагал, но — долой самодержавие! но, наполняя лёгкие радостью, — да здравствует Учредительное Собрание! — как если бы страна уже корчилась в развалинах и надо же было учредить хоть какую-нибудь власть.

Болотные кумиры стригут купоны популярности – это называется «капитализация протеста». Прошли те времена, когда поэт отправлялся за вольнодумные стихи в ссылку или узилище. Константин Бальмонт написал в марте 1901 года, после разгона студенческой демонстрации у Казанского собора, стихотворение «Маленький султан», начинавшееся строфой:

То было в Турции, где совесть — вещь пустая,
Там царствуют кулак, нагайка, ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький султан.

После того, как он осмелился прочесть его с эстрады на благотворительном вечере, ему было на три года воспрещено жительство в столицах, столичных губерниях и университетских городах.

Литератора Александра Амфитеатрова за фельетон «Господа Обмановы» в тот же день, когда он был опубликован, выслали в Иркутскую губернию. На вокзал его препроводили под конвоем прямо из кабинета градоначальника, жена едва успела проститься, в его доме учинили обыск, газету закрыли, ее редактора тоже выслали.

Нынче «Гражданинпоэт», прекрасно сознавая когнитивный диссонанс, решил наплевать на все упреки и сочинил репризу по мотивам некрасовского «Поэта и гражданина», тем самым жестоко высмеяв идею, с которой начинался проект. Поэт в этой сценке мается похмельем на манер булгаковского директора Варьете Варенухи, а рядом у стола, накрытого выпивкой и закуской, сидит, соблазняя его контрактом, искуситель в костюме с иголочки:

Одних концертов сорок штук. В одних овациях утонешь! Нас ждут Саратов, Бузулук, Чикаго, Лондон и Воронеж... Покуда путинцы в Кремле, детей мы как-нибудь прокормим...

А вы палатки раздавать затеяли. Кто в них жить-то будет? Зря московский мэр грозится не допустить майдана.

Когда-то Салтыков-Щедрин издевался над русским либералом:

Я сидел дома и, по обыкновению, не знал, что с собой делать. Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном...

Нынешним хочется и того, и другого. Одновременно.