По форме слова "свобода" кажется чем-то внешним по отношению к человеку. Свобода, природа... То ли дело "безопасность" - суффикс как в "нервность", "честность", то есть, как в словах, обозначающих свойства человеческого сердца.
На самом деле, всё прямо наоборот: безопасность есть нечто внешнее, сооружаемое человеком, свобода же есть святая святых сердца.
Один фантастический милитарист Воннегут заявлял, что свобода покупается ценой неукоснительной бдительности. "Бдительность" - это одно из имён безопасности, идея заключается в том, что человек внутри должен быть напряжён, озираться, беречься - и тогда он приобретает свободу. Покупки, разумеется, не составляют часть человека - они в магазине, они предметы. Опять отношения свободы и безопасности изображаются противоположно реальности. Не "отдал безопасность - приобрёл свободу", а "отдал свободу - приобрёл безопасность". Как деньги и водка. Либо деньги и трезвость, либо водка и беспамятство. Безопасность даже не водка, а спирт, причём технический, от которого слепнут.
Простейший, хотя и богословский, пример. Бог есть свобода. Бог есть абсолютная свобода. Поэтому Бог находится и в абсолютной опасности, причём опасность эта реализовалась в полной мере - посмотрите на Распятие.
Ровно то же самое соотношение свободы и богатства. "Блаженны нищие" это ведь не парадокс. Богатство душит свободу. Это не означает, что свободный человек обязательно беден. Опыт подсказывает, что свободный человек обычно всё-таки богаче несвободного - потому что работает продуктивнее и распоряжается плодами своего труда разумнее. Однако, это богатство - побочный продукт свободы, оно существует лишь при условии, что свободный человек не расстаётся со свободой. Если же свободу меняют на богатство, то в большинстве случаев не получают ни свободы, ни богатства, а во всех остальных случаях получают головную боль и возможность покупать сколько угодно таблеток от головной боли. Нет уж, лучше оставаться нищим духом.
К сожалению, Россия - наглядный пример не того, что богатство губит свободу, а того, что свободу губит безопасность. Богатство, конечно, в России тоже имеется, но ему губить нечего - свобода погублена задолго до появления богатства и погублена безопасностью. Точнее, стремлением к безопасности - надо понимать, что безопасность (в отличие от свободы) всегда фикция. Циник утверждает обратное, но циники ничего не знают о жизни, потому они и циники.
Большевизм по сути был (и остаётся) желанием исключить опасность из жизни. Конечно, такое желание присуще многим другим идеологиям - и социализму, и милитаризму, и фундаментализму. Не пить шампанского! Не рисковать (а риск есть субъективная ипостась опасности). Не жить - существовать. Человек - это двуногий футляр!!!
Ярким примером тупика, в который заводит стремление к безопасности, является протестное движение в России, начиная с большевистских времён. Вроде бы демократические настроения, но лозунги-то не про свободу, а про безопасность. Победить коррупцию, чтобы быть в безопасности от чиновников. Восстановить СССР, чтобы безопасно ездить в Киев, Вильнюс, Грозный. Не восстанавливать, однако, пролетарского интернационализма, чтобы из Киева, Вильнюса и Грозного в Россию не приезжали, а приползали на коленях с колокольчиками в носах.
Протестное движение очень антиклерикально, ему нужна безопасность от притязаний госрелигии, но при этом оно отнюдь не за религиозную свободу. Всяких там мормонов, сайентологов, квакеров и православных, но не государственных, - тоже чтобы не было, они опасны для духовного здоровья нации. Собственно, главная претензия к деспотизму не та, что он деспотизм, а та, что он недостаточно обеспечивает безопасность. Недостаточно запрещает, недостаточно обеспечивает выполнение уже имеющихся запретов. Деспотизм возмущённо протестует и демонстрирует своё усердие в деле наведения безопасности, но ему не верят. Кстати, напрасно - жить в России во многом безопаснее, чем в других странах. Почти так же безопасно, как жить в холодильнике. Деспотизм и стремится воплотить мечту Победоносцева - "подморозить Россию". Так это и мечта подданных - жить в кукольном доме, в абсолютной безопасности. Не деспотизм порождает манию безопасности, мания безопасности порождает деспотизм. Не патернализм порождает инфантильное сознание, а инфантильное сознание продуцирует патерналистское государство.
Революция совершалась ради того, чтобы у каждого бездомного появился дом - крепость. На поверхности революции были лозунги европейские - "Да здравствует свобода", но основная масса, в конце концов взявшая верх, мечтала не о свободе, а о безопасности. Чтобы можно было ничего не бояться. Что ж, дом появился, но это был чужой дом, конфискованный во имя безопасности. Дом этот и остался крепостью не того, кто в нём живёт, а того, кто отвечает за общую безопасность. Россия, безусловно, крепость, а вот отдельно взятый дом в России может быть уничтожен в любой момент по распоряжению властей, и владелец жилья ещё будет обязан заплатить за уничтожение. Читайте Жилищный кодекс. Приватность - ещё одно из названий свободы - обменена на безопасность. Безопасность, конечно, виртуальная, зато несвобода реальная. Потому в России, в отличие от прочих стран, безопасность покупается преимущественно не в обмен на свою свободу, а путём ограничения свободы чужой. Но ценой чужой свободы можно только купить ещё большую опасность.
Если в 1917-м году были немногие интеллигентные оппозиционеры, желавшие свободы и приветствовавшие именно свободу, то в наши дни их нет. Поводом для протеста стала базарная чепуха - "меня обсчитали!" Соседа взорвали в 1999-м году - это не беспокоило. Чечню утюжили бомбардировками - это не беспокоило, даже радовало, потому что свободный Кавказ казался и кажется опасностью. Когда власть вторглась в Грузию и завоевала её часть, - там ведь и обсчёт был (говорили о тысячах жертв проклятого тбилисского диктатора, а на деле и сотни не было), там вообще было жульничество на жульничестве, но это не беспокоило и не беспокоит. А тут, видите ли, мой голос не засчитали - и какая бурная реакция! Это - реакция не свободного человека, а эгоиста, загнанного в угол. Эгоизм может сочетаться со свободой, но в данном случае не было такого сочетания. Был животный страх, что сейчас кончится и то малое благополучие, которое власть терпела, и животное, иррациональное проявление этого страха.
Россия - самая милитаристская страна мира, но "демократическая оппозиция" об этом не беспокоится. Пусть милитаризм, но пусть честный! Ещё бы - ведь благополучие российского "среднего класса" стоит на обслуживании именно милитаристов. Беспокоит не существование военно-промышленного комплекса, а развал этого комплекса. Дайте нам честных офицеров, честных солдат, а мы будем снимать для них кино, организовывать их парады, проектировать им дачи, ремонтировать их квартиры! Простите, нельзя без этого? Коррупция российской армии - единственное средство сохранения мира во всём мире. К сожалению, ненадёжное, потому что военные ворюги рано или поздно пытаются прятать концы в кровь. Атомная война всё спишет! Радиация - лучшая защита коррупции.
Попытка основать свободу на безопасности есть попытка победить смерть человека бессмертием коллектива. Эта нехитрая идея лежит в основе всякой агрессии, от порки детей до смертной казни. Пусть погибнет преступник, но сохранится общество! Подумаешь, у младенца от подзатыльника могут разорваться кровеносные сосуды так, что он умрёт - зато другие младенцы поймут, что старших надо слушаться! Свобода в принципе - свойство личности, безопасность же всегда - свойство коллектива, толпы, страны, нации и тому подобного вздора. Social security. Государственная безопасность. Личность - вот главная угроза безопасности безличного, поэтому все разговоры о безопасности как функции свободы есть демагогия. Идеал государственной безопасности - государство без людей. Каждое утро сотрудники госбезопасности начинают с молитвы: "Избавь, Господи, страну нашу от людей, а всё остальное я сам сделаю!"
Можно сказать "свободный человек", нельзя сказать "безопасный человек". Свобода - врождённое свойство человека и природы, безопасность - искусственный продукт человеческой деятельности, в природе отсутствующий напрочь. Другое дело, что самокалечению нет пределов, это подразумевается свободой, поэтому человек может стать "безопасным" - и чем безопаснее человек для зла, рабства, греха, тем отчаяннее он пытается имитировать свободу.
Свобода - разрешает, безопасность - запрещает. В этом отличие чешской, грузинской и прочих демократических революций от "протестных движений" Востока. Свобода - взаимоотношения взрослых, безопасность - отношения взрослых и детей, властвующих и подвластных, сильных и слабых, богатых и бедняков, тут никакой взаимности быть не может. Свобода радуется даже опасности, безопасность ненавидит даже саму себя и потому вновь и вновь пытается нацепить на себя имя свободы. Имени не жалко - жалко жертв безопасностей, не говоря уж о её жрецах.
