Коллегия из пяти судей 24 августа единогласно признала Андерса Брейвика вменяемым и приговорила к 21 году тюремного заключения. В июле прошлого года Брейвик совершил два теракта – в Осло и на острове Утойя, в результате которых были убиты 77 человек. Лишение свободы на 21 год – наивысшая из возможных в Норвегии мер наказания. Адвокаты Брейвика уже заявили, что он не собирается обжаловать приговор.
У экспертов не возникает сомнений, что, планируя и осуществляя свои преступления, Брейвик не рассчитывал уйти от наказания, превращая тем самым свои деяния в концептуальную идеологическую акцию, а себя самого – в "белого героя". В ходе судебного процесса он был заинтересован, прежде всего, в том, чтобы не оказаться в психиатрической клинике, а попасть в тюрьму. Так и случилось. Получается, что Андерс Брейвик получил то, чего добивался? Об этом в интервью Радио Свобода рассуждает эксперт по скандинавской политике Николай Мейнерт:
– Человек наказан за то, что он совершил. Если он готов пойти на убийство ради наказания, которое потом и получает, я не могу назвать это победой данного человека. Тем более что существующая здесь, на Западе система подразумевает, что изолирование человека от общества является гораздо большим наказанием, чем человек может себе вообразить. В России и в некоторых других странах руководствуются принципом: чем жестче положение, в котором человек оказывается, тем больше он ощущает свою вину и тем, следовательно, больше шансов как-то повлиять на его исправление. В Северной Европе все трактуется несколько иначе, там предполагают, что, посадив человека в жесткие условия, вы тем самым ожесточаете его и делаете законченным преступником. А вот изолировав от общества - заставляете его ощутить полную изоляцию, абсолютную невозможность каких-либо контактов с людьми. На практике это может оказаться гораздо большим наказанием, чем самые жесткие условия содержания. Так это или нет – пусть разбираются психологи. Во всяком случае такая концепция существует и Брейвик может просто не представлять себе последствия 21-летнего пребывания в тюрьме и то психологическое давление, которое он будет испытывать в заключении.
– За год, минувший после преступления Андерса Брейвика, популярность праворадикальных идей выросла в Скандинавии?
– Попытка использовать терроризм в качестве некого рычага психологического давления на общество или даже шантажа общества отнюдь не нова. Просто какое-то время Европа жила более-менее спокойно, хотя до начала 70-х годов терроризм в Европе был достаточно часто встречающимся явлением. Можно вспомнить те же самые "красные бригады" в Италии, я уже не говорю об Ирландской республиканской армии или баскских сепаратистах. Все это было. В какой-то момент люди привыкли к тому, что процесс это пошел на спад, но затем прокатилась волна исламского терроризма...
Говорить, что террор что-то меняет в картине европейского общества, я бы не стал. Другое дело, что реакция на него является своего рода индикатором нынешнего состояния общества. Есть люди, которые поддерживают действия Брейвика и считают, что делают это не без основания. Есть даже праворадикальные организации, которые, напротив, от него отмежевались, потому что сам факт убийства для спокойной Европы, особенно для такой страны как Норвегия, стал шоком. Но появились и те, кто использовали Брейвика в качестве своего символа, олицетворения того, что они считают необходимым.
Аргумент в пользу того, что нужно было принести себя в "жертву", уничтожив людей вокруг, у этих сторонников Брейвика примерно таков: "Поддерживая иммигрантов, приезжающих в Норвегию, вы тем самым стимулируете развитие преступности среди приезжих, где она, по некоторой статистике, и так выше, чем среди местных жителей. Получается, что люди, погибшие от преступников, тоже становятся жертвами подобного рода "проиммигрантской" политики - и их число может превысить количество тех, кого убил Брейвик для того, чтобы обратить внимание на эту проблему". Это достаточно жестокая позиция. Статистика, когда речь идет об одной человеческой жизни, вещь достаточно лукавая, но подобного рода аргументы иногда звучат и в обществе, и в политических дискуссиях.
– Больше года длится общественная дискуссия вокруг разных аспектов поступка Брейвика, суда над ним. Можно сказать, что эта дискуссия завершена? Брейвик сядет в тюрьму - и на 21 год о нем забудут?
– Конечно же, нет. Само появление Брейвика – это отражение реально существующей проблемы. Она никуда не делась. Я надеюсь, что подобного рода замыслы полиция теперь все-таки будет пресекать, поскольку для норвежцев произошедшее было во многих отношениях неожиданным. Но очевидно, что и дискуссия продолжится, и возможны рецидивы дела Брейвика, причем не только в самой Норвегии, но и по всей Европе.
Не так давно появилось сообщение о том, что в Чехии был обнаружен некий последователь Брейвика, который заявил, что намерен продолжить его дело. Говорить о том, что дело Брейвика живет и побеждает, пока еще преждевременно, но то, что существуют реальные социальные и межэтнические проблемы, это очевидно. Насколько политики реально могут с этим справиться, насколько адекватными будут их решения – это вопрос, ответ на который и станет конкретным результатом произошедшего в Норвегии. Если они будут эффективны, то и повода для дискуссии не будет. Если же нынешние сложности сохранятся, то, я думаю, мы столкнемся с огромным количеством самых неожиданных проблем, о который сейчас и понятия не имеем.
– Были сообщения, что выдвигались претензии в адрес норвежской полиции, которая могла бы по-другому среагировать на попытку теракта, устроенного Брейвиком. Норвежская полиция другая теперь?
– Начальник полиции просто подал в отставку – не сразу после того, как событие произошло, а в процессе анализа действий норвежской полиции и эффективности ее работы на тот момент. Но здесь надо учитывать, как мне кажется, очень важную особенность – чиновничий менталитет в североевропейских странах. Чиновники в этих странах, как правило, очень эффективны тогда, когда ничего не происходит. Они знают, как управлять страной в нормальном состоянии, решая текущие проблемы, но довольно часто теряются в экстремальных ситуациях. Мне кажется, это вообще проблема современного политического европейского менеджмента, начиная от Брюсселя с его экономическими сложностями и заканчивая решением разного рода бытовых проблем. Я думаю, что-то в этом вопросе будет меняться. Однако мы можем столкнуться с тем, что люди, которые хотят спровоцировать общество на подобного рода конфликты, будут искать какие-то совершенно иные приемы. А вот умения просчитать эти другие приемы явно не хватает ни полиции, ни политикам. В том числе и в Норвегии, конечно.\
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
У экспертов не возникает сомнений, что, планируя и осуществляя свои преступления, Брейвик не рассчитывал уйти от наказания, превращая тем самым свои деяния в концептуальную идеологическую акцию, а себя самого – в "белого героя". В ходе судебного процесса он был заинтересован, прежде всего, в том, чтобы не оказаться в психиатрической клинике, а попасть в тюрьму. Так и случилось. Получается, что Андерс Брейвик получил то, чего добивался? Об этом в интервью Радио Свобода рассуждает эксперт по скандинавской политике Николай Мейнерт:
– Человек наказан за то, что он совершил. Если он готов пойти на убийство ради наказания, которое потом и получает, я не могу назвать это победой данного человека. Тем более что существующая здесь, на Западе система подразумевает, что изолирование человека от общества является гораздо большим наказанием, чем человек может себе вообразить. В России и в некоторых других странах руководствуются принципом: чем жестче положение, в котором человек оказывается, тем больше он ощущает свою вину и тем, следовательно, больше шансов как-то повлиять на его исправление. В Северной Европе все трактуется несколько иначе, там предполагают, что, посадив человека в жесткие условия, вы тем самым ожесточаете его и делаете законченным преступником. А вот изолировав от общества - заставляете его ощутить полную изоляцию, абсолютную невозможность каких-либо контактов с людьми. На практике это может оказаться гораздо большим наказанием, чем самые жесткие условия содержания. Так это или нет – пусть разбираются психологи. Во всяком случае такая концепция существует и Брейвик может просто не представлять себе последствия 21-летнего пребывания в тюрьме и то психологическое давление, которое он будет испытывать в заключении.
– За год, минувший после преступления Андерса Брейвика, популярность праворадикальных идей выросла в Скандинавии?
– Попытка использовать терроризм в качестве некого рычага психологического давления на общество или даже шантажа общества отнюдь не нова. Просто какое-то время Европа жила более-менее спокойно, хотя до начала 70-х годов терроризм в Европе был достаточно часто встречающимся явлением. Можно вспомнить те же самые "красные бригады" в Италии, я уже не говорю об Ирландской республиканской армии или баскских сепаратистах. Все это было. В какой-то момент люди привыкли к тому, что процесс это пошел на спад, но затем прокатилась волна исламского терроризма...
Говорить, что террор что-то меняет в картине европейского общества, я бы не стал. Другое дело, что реакция на него является своего рода индикатором нынешнего состояния общества. Есть люди, которые поддерживают действия Брейвика и считают, что делают это не без основания. Есть даже праворадикальные организации, которые, напротив, от него отмежевались, потому что сам факт убийства для спокойной Европы, особенно для такой страны как Норвегия, стал шоком. Но появились и те, кто использовали Брейвика в качестве своего символа, олицетворения того, что они считают необходимым.
Аргумент в пользу того, что нужно было принести себя в "жертву", уничтожив людей вокруг, у этих сторонников Брейвика примерно таков: "Поддерживая иммигрантов, приезжающих в Норвегию, вы тем самым стимулируете развитие преступности среди приезжих, где она, по некоторой статистике, и так выше, чем среди местных жителей. Получается, что люди, погибшие от преступников, тоже становятся жертвами подобного рода "проиммигрантской" политики - и их число может превысить количество тех, кого убил Брейвик для того, чтобы обратить внимание на эту проблему". Это достаточно жестокая позиция. Статистика, когда речь идет об одной человеческой жизни, вещь достаточно лукавая, но подобного рода аргументы иногда звучат и в обществе, и в политических дискуссиях.
– Больше года длится общественная дискуссия вокруг разных аспектов поступка Брейвика, суда над ним. Можно сказать, что эта дискуссия завершена? Брейвик сядет в тюрьму - и на 21 год о нем забудут?
– Конечно же, нет. Само появление Брейвика – это отражение реально существующей проблемы. Она никуда не делась. Я надеюсь, что подобного рода замыслы полиция теперь все-таки будет пресекать, поскольку для норвежцев произошедшее было во многих отношениях неожиданным. Но очевидно, что и дискуссия продолжится, и возможны рецидивы дела Брейвика, причем не только в самой Норвегии, но и по всей Европе.
Не так давно появилось сообщение о том, что в Чехии был обнаружен некий последователь Брейвика, который заявил, что намерен продолжить его дело. Говорить о том, что дело Брейвика живет и побеждает, пока еще преждевременно, но то, что существуют реальные социальные и межэтнические проблемы, это очевидно. Насколько политики реально могут с этим справиться, насколько адекватными будут их решения – это вопрос, ответ на который и станет конкретным результатом произошедшего в Норвегии. Если они будут эффективны, то и повода для дискуссии не будет. Если же нынешние сложности сохранятся, то, я думаю, мы столкнемся с огромным количеством самых неожиданных проблем, о который сейчас и понятия не имеем.
– Были сообщения, что выдвигались претензии в адрес норвежской полиции, которая могла бы по-другому среагировать на попытку теракта, устроенного Брейвиком. Норвежская полиция другая теперь?
– Начальник полиции просто подал в отставку – не сразу после того, как событие произошло, а в процессе анализа действий норвежской полиции и эффективности ее работы на тот момент. Но здесь надо учитывать, как мне кажется, очень важную особенность – чиновничий менталитет в североевропейских странах. Чиновники в этих странах, как правило, очень эффективны тогда, когда ничего не происходит. Они знают, как управлять страной в нормальном состоянии, решая текущие проблемы, но довольно часто теряются в экстремальных ситуациях. Мне кажется, это вообще проблема современного политического европейского менеджмента, начиная от Брюсселя с его экономическими сложностями и заканчивая решением разного рода бытовых проблем. Я думаю, что-то в этом вопросе будет меняться. Однако мы можем столкнуться с тем, что люди, которые хотят спровоцировать общество на подобного рода конфликты, будут искать какие-то совершенно иные приемы. А вот умения просчитать эти другие приемы явно не хватает ни полиции, ни политикам. В том числе и в Норвегии, конечно.\
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
