В разных программах Венецианского кинофестиваля представлено три российских фильма. На закрытии покажут «Остров» Павла Лунгина, в рубрике «Горизонты» - картину Бориса Хлебникова «Свободное плавание», а в основном конкурсе – «Эйфорию» Ивана Вырыпаева.

Свое мнение об этой картине я высказала в программе «Поверх барьеров», посвященной фестивалю «Кинотавр». Там «Эйфория» была удостоена специального приза жюри. Напомню, что это дебютная картина театрального актера и драматурга Ивана Вырыпаева, это фильм о гибельной страсти, попытка увидеть наших современников героями трагедии рока. И, вне зависимости от того, насколько, по моему мнению, она оказалась удачной, я желаю фильму Ивана Вырыпаева победы в Венеции, хотя бы потому, что такой сложной и благородной задачи в кинематографе давно никто не ставил.

Елена Фанайлова говорила с автором фильма «Эйфория».

— О чем этот фильм?

— Уже 10 лет как я осознанно занимаюсь творчеством. То есть ставлю спектакли и делаю это профессионально, отношусь к этому, как к профессии. И вот, что я понял. Дело в том, что невозможно сказать, про что это. Потому что как только мы называем «это», оно сразу исчезает. Если я скажу: вы знаете, я снял фильм про то-то, то-то и то-то. Все равно, это будет немножко не так. Вот картина Пикассо «Девочка на шаре». Про что эта картина?

Мне очень трудно ответить, про что этот фильм. Если вы имеете в виду вкратце рассказать канву, то она состоит из двух вещей. Это кинематограф, который сегодня предполагает несколько иное восприятие искусства. Оно не новое, а оно как раз очень старое. То есть, это некое возрождение восприятия искусства, когда мы воспринимаем искусство космогонически. Это искусство, которое происходит в зрительном зале, и зритель является одним из героев этого фильма или спектакля. Это фильм, который ты смотришь, как полотно. Ты просто смотришь на экран, и все, что с тобой происходит, происходит внутри. Это просто 74 минуты эйфории, красочного изображения, придуманного не случайно, а специально, это все работает на сюжет. В двух словах можно сказать так: есть достаточно жесткая история двух героев, примитивных людей, на которых вдруг опустилось, совершенно необъяснимое для их уровня сознания, ощущение. Они его не могут объяснить, и они не знают, что с ним делать. И оно их раздавливает. Рассказал ли я фильм? Вряд ли. Но, отчасти, прикоснулся к нему.

Знаете анекдот? Два режиссера встречаются, и один другому говорит:
- Сейчас снимаю кино.
- Про что?
- Про любовь.
- Про любовь мужчины к мужчине?
- Нет.
- Про любовь женщины к женщине?
- Нет.
- А про что?
- Про любовь мужчины и женщины.
- А… документалка...

Так вот, это документалка, про традиционную, банальную тему – любовь мужчины и женщины.

— Кто написал музыку к этому фильму?

— Музыку к этому фильму написал неизвестный композитор —Айдар Гайнулин. Это его дебют, а про Айдара могу сказать только, что он известен в мире, как один из лучших мировых баянистов. Он играет на баяне классические произведения, он ученик Ростроповича. Вернее, у Ростроповича есть свой класс-центр, который опекает разных людей. Это человек, имя которого сегодня с каждым днем возрастает в Европе. Он просто гениальный баянист. Он у меня играл в спектакле «Бытие номер два». Он сидит на сцене и играет на баяне. Мы подружились, и я попросил его написать музыку. Он признался, что уже давным-давно мечтает об этом, и написал эту музыку. Можно сказать, что сама по себе музыка, отдельно взятая, не является каким-то выдающимся произведением, но для образа фильма очень подходит. Это такая музыка для кино.

— Ваш фильм вошел в конкурсную программу Венецианского фестиваля. Как это произошло?

— Это произошло так, как и со всеми остальными фильмами, которые туда попадают. Это для нас большая честь. Потому что есть всего три крупных фестиваля в мире – Канн, Берлин и Венеция. Приезжают отборщики, они ездят и смотрят все работы, которые выходят. Они отобрали именно нашу работу. И в конкурсе наш фильм будет единственным российским. Хотя, мне очень радостно сообщить, что там есть такая программа «Горизонт», и там будет фильм Бориса Хлебникова. А закрывать фестиваль (это не конкурсная программа, но это огромная честь для любого режиссера) будет Павел Лунгин с фильмом «Остров». И мы всем этим очень гордимся. Потому что обычно этот фестиваль всегда закрывает какой-то американский блокбастер, типа «Миссия невыполнимая-3» или что-то такое. И в этом году фестиваль повернулся к искусству лицом. А у нашего фильма большая судьба. Мы приглашены уже более чем на 20 фестивалей, один из которых для нас очень важен – это азиатский фестиваль в Пусане, председателем которого является Вонг Карвай. Я очень люблю его фильмы и очень жду нашей встречи, жду, что он скажет, просмотрев фильм. Для меня это один из важных этапов моей жизни, важнее, чем Венеция. Это огромный фестиваль, на котором русских картин еще не было, если я не ошибаюсь. Но, поскольку сегодня корейско-китайско-гонконгское кино является чуть ли не лидером мирового кинематографа, потому что мы все знаем эти фильмы, то это для нас очень престижно. Там есть мощный кинорынок. А если бы еще наш фильм попал на кинорынок Азии, куда наши фильмы не попадают… Скажем, был бы он показан в Китае, а это миллиард жителей, то вот это было бы и для продюсеров и для нас просто невероятное событие.

— А за что вы любите Карвая?

— В двух словах трудно объяснить. Есть разные художники. Я принадлежу к тем, кто, помимо того, что делает, еще и занимается осмыслением культуры и культурного состояния, и анализирует культурную ситуацию, в принципе. Стараюсь в меру очень скромных сил, потому что мне всегда не хватает образования и ума. Но я считаю, что Вонг Карвай это один из великих кинематографистов, который, в том числе, не дает настоящему кино умереть и делает фильмы, которые смогут организовать именно то восприятие искусства, каким оно должно было быть во времена Аристотеля. Я понимаю, что мысль моя логична, но она прервана большой эпохой, мне сейчас нужно будет объяснять, почему я так считаю. Но именно то возрожденческое искусство сегодня присутствует у Карвая. Его великий фильм «2046» прошел практически незамеченным. Правда, он получил Золотую Пальмовую Ветвь Каннского фестиваля. Я бы его включил в десятку лучших мировых фильмов, это путь к шедевру, этот фильм заставляет нас снова и снова видеть кино, а не сюжет на экране.

— А что вы любите в кино?

— То же, что и в литературе и музыке. Когда искусство рождается во мне, внутри, и когда художник не рассказывает мне какой-то вымышленный сюжет, а говорит о какой-то очень важной теме и задает вопрос, на который я, как зритель, могу реально реагировать сейчас и здесь. И высшее проявление, это когда я перестаю смотреть на экран или на сцену в театре, а опускаю голову и во время фильма начинаю думать. Вдруг фильм начинает быть во мне. Такие фильмы снимал Андрей Тарковский (не все), можно назвать несколько фильмов Параджанова. Есть разные художники. «Броненосец Потемкин» Эйзенштейна или Вонг Карвай с фильмом «2046». Для меня, сегодня, это так.