В изящно исполненной, насыщенной юмором и тонкой сатирой книге «Моя жизнь среди бельгийцев» Гастон Дюрне заметил, что в спортивной журналистике, как в теологии, важно найти объяснения всему случившемуся. Упоминание любимой профессии настолько польстило моему самолюбию, что я неоднократно ссылался на уважаемого в Европе писателя. В советское время распространять его наблюдение на журналистику в целом не имело смысла, ведь она и без того все объясняла так, как было положено, чтоб не сказать – приказано. Когда же календарь начал отсчитывать российское время, тут-то и стало ясно, что слово «спортивная» из замечания Дюрне самоисключилось.

Вроде бы пишущие, радио- и тележурналисты руководствуются теперь тем, что можно определить как свободная воля. Но именно «вроде бы». И вот издательство профашистского толка, выпустившее в свет «Майн кампф», «Протоколы сионских мудрецов» и прочую ксенофобскую макулатуру, получает награды от московского правительства. Мало того: имеет собственный стенд на Московской международной книжной выставке-ярмарке. Представляю себе удивление немецких книгоиздателей, ненароком посетивших этот стенд. Он не мог бы появиться, скажем, на Франкфуртской ярмарке по той простой причине, что вышеупомянутые издания вообще ни в одной цивилизованной стране невозможно выпустить легально.

Вряд ли имеет смысл задумываться над тем, чья воля позволила всему этому случиться. Но не только удивление, а абсолютное непонимание испытываешь тогда, когда сталкиваешься с тем, что журналисты, считающие себя свободными, приверженными демократическому образу мышления, предоставляют страницы, теле- и радиоэфир политикам шовинистически-ксенофобского толка. В процентном отношении их статьи, интервью и речи в разы, как говорится, превосходят выступления демократически мыслящих политиков.

Не сомневаюсь, журналисты пояснят, что руководствуются благим намерением продемонстрировать общественности объективность, давая возможность высказываться тем, с кем сами они якобы не согласны. Почему «якобы»? Да, просто потому, что совсем немногим хватает профессионального мастерства исподволь донести до читателей и слушателей собственную позицию несогласия.

Беда, убежден, в том, что представители так называемой свободной журналистики спутали объективность с объективизмом. Последний – это ведь тоже «мировоззренческая позиция, в основе которой лежит ориентация познания на социально-политическую нейтральность, на воздержание от социально-критических оценок, суждений о ценностях и целях, от мировоззренческих и нравственных проблем, а особенно от партийных выводов». (Философский энциклопедический словарь, Москва, «Советская энциклопедия», 1983 год).

Объективизм, а не объективность, побуждает приглашать и выслушивать тех, кто приветствует нападение на молящихся в синагоге, кто призывает омывать сапоги в чужих водах, кто дружит с ненавистными всему прогрессивному человечеству диктаторами, кто с высоких трибун проповедует шовинизм, кто позволяет торговать книгами и выставляться перед всем миром издателям-фашистам. А у них, надо признать, есть своя аудитория: чего стоит звонок в радиостудию слушательницы, заявившей, что зря все вы так переживаете из-за Беслана, там ведь не было русских детей. Неужели ради таких, как она, стоит играть, именно играть в объективность?! Ей-то в радость слушать разглагольствования шовинистов.

Да, как в теологии, в журналистике можно искать объяснения всему происходящему. Была бы воля. Но из-за тех, кто так понимает волю, слишком многие оказываются в неволе. От нее не спасет «нечтение» или выключение радио- и телеприемников. Вообще от неволи способна спасти только воля. Свободная воля.

А «партийные выводы» в определении объективизма – дань советскому времени. «Единая Россия» в данном контексте не имеется в виду.