В Риге состоялась премьера фильма о войне “1944”, снятого эстонским режиссером Элмо Нюганеном. Бюджет картины 2 миллиона евро (огромная сумма для Эстонии), в ней много сложных батальных сцен. В Эстонии фильм был выпущен в прокат в феврале и уже вошел в пятерку наиболее популярных лент за последние 25 лет. После восстановления независимости страны всего семь фильмов преодолели планку в 100 тысяч зрителей. Один из них – "Имена в мраморе", снятый тем же Элмо Нюганеном в 2002 году.

Создатели "1944" рассказывают, что нашли в русской зоне интернета около сотни мест, где можно скачать нелицензированную копию или посмотреть фильм онлайн в обход авторских прав. Попытки бороться с пиратами приводят к тому, что "на месте одной отрубленной головы, как у гидры, отрастает семь". Однако авторы отдают себе отчет в том, что лента едва ли когда-либо появится в российском прокате.

В фильме описываются военные действия в Эстонии в 1944 году, начиная с июльского сражения на холмах в Синимяэ до ноября, когда полуостров Сырве был занят Красной армией. В бою встречаются два главных героя – Карл Таммик, воюющий в составе 20-й эстонской дивизии Войск СС, и красноармеец Юри Йыги из 8-го Эстонского стрелкового корпуса. И один убивает другого.

Режиссер Элмо Нюганен:

– Когда мы сделали наш первый фильм об эстонской освободительной войне 1918-1920 годов, у нас сразу возникла мысль, что есть еще множество белых пятен истории, о которых еще не говорили или говорили в советское время под каким-то углом. Что касается Второй мировой войны, то понятно, что для больших наций – России, Германии, Японии, Италии – ситуация была иной, чем для маленьких стран. Но и им война нанесла сильнейшую травму. Тем более что это была совсем не их затея – перерисовывать карту мира в 40-е годы. Маленькие государства и нации были в эту войну втянуты помимо их воли. Какой был выбор у людей того времени? От того, в каком году ты родился, зависело, под какую мобилизацию ты попадешь и чью форму наденешь. И вот нам показалось, что настало время сказать об этом так, чтобы хотя бы в своей стране мы не тыкали пальцем в человека, носившего тот или иной мундир, и не утверждали, что один из них сделал правильный выбор, а другой нет. Как ни крути, это была оккупация – и с советской стороны, и с немецкой.

– В начале фильма в блиндаже Waffen SS мы слышим горячие идеологические споры между эстонцами. Это диалоги откуда-то списывались или реконструированы по вашим представлениям о том, как это могло бы быть?

– Мы со сценаристом перечитали, наверное, все, что кто-то в то время писал в дневниках. И разговоры на эти темы в то время велись. Конечно, это кино, мы сконцентрировали в нем самую суть. Но темы мы не придумали.

– И ситуация, в которой героя-красноармейца расстреливает парторг-эстонец из-за того, что тот отказался убивать эстонских мальчиков, мобилизованных в немецкую армию, тоже реальна?

– Да, такие случаи были. Как и случаи, когда в замполита или парторга стреляли свои. И встречались солдаты по разные стороны окопа, в разной форме, но обнаруживали, что на вражеской стороне соотечественники, прерывали бой и давали тем, другим, уйти.

– У вас один из персонажей произносит фразу: "Это не наша война". И, в общем, все персонажи воюют не на своей войне. Действительно ли так много было людей, втянутых в ситуацию и не делавших личного выбора?

– Вы ведь понимаете, что если тебя мобилизовали в стране Советов, если ты родился в ней после Октябрьской революции, если на твою страну напала Германия, то для тебя все иначе? Как русские называют эту войну? Великая Отечественная. А для эстонцев, литовцев эта страна была отечеством?

– Вы посвятили фильм людям, которые боролись и погибли за свободу и независимость. Но в фильме никто не борется.

– Вы считаете, что неисполнение приказа, чреватое гибелью, это не борьба? Под дулом пистолета парторга отказаться расстрелять невиновных мальчиков – это не героизм? Я не знаю, что тогда героизм. Я даже не знаю, в чем больше героизма – в мужественном исполнении приказа, неважно какого, или в попытке остаться человеком в такой неестественной, нечеловеческой ситуации, как война.

Продюсер фильма Кристиан Таска рассказывает о формировании концепции фильма:

– Как вы решились убить главных героев посреди фильма?

– У нас, наверное, был альтернативный путь – рассказать две параллельные истории. Но показалось, что лучше начинать рассказ про одного, а затем продолжить про другого. Это как бы две маленькие новеллы внутри одного фильма, связанные сквозным мотивом – письмом, которое оба пишут одной женщине. Мы хотели дать зрителю понять, что на войне смерть неожиданна. И ожидание зрителя, что главный герой в любом случае доживет до конца фильма, портит понимание жизни.

Кроме того, когда мы выбирали актеров на главные роли, мы не стали брать популярных. Конечно, наши "звезды" не так хорошо известны в Латвии или в мире, как у нас. Но для эстонских зрителей это должны были быть новые лица, чтобы они шли не смотреть на такого-то в роли солдата немецкой или Красной армии, а на определенную тематику. Зрители должны были поверить этому человеку, поверить, что это и есть тот самый красноармеец или легионер. Мне кажется, это сработало. Оба наших героя выглядят как мужчины начала XX века. Это распространенные в то время типажи. На второстепенных ролях у нас задействованы и более известные актеры, но это не гарантирует им больше реплик и более долгую жизнь в кадре: может быть, именно их первыми застрелят в бою. Этот прием мы тоже применили, чтобы показать смерть внезапной и случайной, какая она и есть в жизни и на войне.

Сценарист Лео Куннас лепил своих персонажей гораздо более объемными, чем это показано зрителю в кадре.

– Я 18 лет сам был кадровым военным, служил в разных армиях и побывал на войне. Так что мне известно, как солдаты думают, как они психологически чувствуют себя во время боевых действий. Это трудно поставить, но у кинематографа есть ясное правило: если фильм трогает эмоционально и заставляет размышлять, все в порядке. А если нет, то это провал, зря работали.

Над диалогами мы работали довольно долго. Мы начали со второй половины фильма. Про Эстонский стрелковый корпус снимали осенью 2013 года уже по пятой версии сценария. А над частью про дивизию Waffen SS работали летом 2014 года уже на основе седьмой версии, и диалоги становились все короче. Над речью каждого героя мы работали отдельно. Я написал книгу о работе над фильмом, и в ней есть биография, боевой путь каждого героя. Мы их составили из биографий реальных личностей, часть жизни одного, часть другого. Например, на стороне Waffen SS воюет один русский. До войны он жил в Нарве, его отец воевал в Белой армии, и его казнили в 1940-м. Или сибиряк Прохор Седых: в корпусе служили потомки эстонцев, живших в Сибири и на Кавказе. Они переселялись туда с середины до конца XIX века, поскольку на родине ощущалась нехватка земель. Там были целые эстонские деревни. Парторг по кличке Кремль – старый коммунист, который принимал участие в бунте 1924 года и сидел в эстонской тюрьме до 1938 года, когда его амнистировали. Конечно, в фильме вся биография героев не видна, но понятно, что каждого к тем событиям, к тому выбору, который видит зритель, привели какие-то свои причины.

А два главных героя почти архетипичны: существовали сотни людей с такой судьбой. Мы показываем обычных эстонских жителей, которые попали в эту заваруху случайно, в идею верили очень немногие, может быть, 3-5 процентов населения. Была, например, большая разница, жил ты в южной Эстонии или в северной. Юг немецкие войска довольно быстро захватили, там советская власть не успела провести мобилизацию. А на севере, наоборот, мобилизовали в Красную армию. В фильме мы приводим такую цифру: 55 тысяч эстонцев воевало на стороне Советского Союза. Но из них 17 тысяч до фронта так и не добрались. Они были отправлены в стройбат, что-то вроде лагерей, и 12 тысяч человек погибли от голода и болезней зимой 1941-42 годов. Три тысячи погибло, когда советский флот покидал Таллин: два эсминца на пути в Ленинград атаковали финны. И, конечно, были аресты. Им подверглись не менее 2 тысяч эстонцев в разное время, начиная с первого дня войны, а за неделю перед войной НКВД арестовало всех генералов и старших офицеров 22-го территориального корпуса, всего 267 человек.

– А как сложилась судьба эстонцев, которые воевали на стороне немецкой армии?

– На немецкой стороне в разных частях воевало не менее 72 тысяч эстонцев. Эта организация называлась "Омакайтсе" ("Самооборона", по-эстонски Omakaitse – военизированная организация, действовавшая в годы Второй мировой войны на стороне Германии). В 1942 году в ее рядах состояло более 40 тысяч человек, но некоторые позже перешли в дивизию Waffen SS и другие формирования. Плюс было семь эстонских так называемых полков пограничной охраны, это две дивизии. Позже "Омакайтсе" отправила на фронт 10 боевых батальонов по тысяче бойцов каждый. Были еще полицейские батальоны и вспомогательная служба авиации, именно в них мобилизовали юношей, которых отказался расстреливать один из главных героев.

Тысячи эстонцев, которые к началу войны служили в Красной армии, перешли на немецкую сторону уже летом-осенью 1941 года. А потом, когда Красная армия опять заняла Эстонию, в нее мобилизовали тех же ребят, которые раньше служили в немецких войсках. Некоторые переходили со стороны на сторону дважды, и мы постарались показать в фильме, что это не отдельные случаи, таких насчитывались тысячи. Все это очень большие цифры для страны, численность населения которой перед войной составляла всего 1,054 миллиона человек.

В 1939 году мы сдались. Президент Пятс и правительство думали, что спасут эстонский народ от войны, и пошли на сделку с Советским Союзом. Но это не спасло Эстонию от войны. Зато повлияло на Латвию и Литву, которые несколько дней спустя приняли такое же решение. Эстония в Прибалтике оказалась первым государством, которое сломали и которое подало дурной пример другим. Мы предали своего союзника: у Эстонии с Латвией был договор о взаимной военной помощи, и Латвии трудно было уже что-то предпринять после того, как Эстония согласилась на договор с Советским Союзом.

– И Польша, и Франция были оккупированы. Что тогда говорить о маленьких прибалтийских государствах?

– Когда мне говорят, что мы ничего не могли сделать, я всегда привожу в пример эфиопов: с копьями и винтовками они сдерживали современную итальянскую армию 8 месяцев! Итальянцы даже использовали против них нервно-паралитические газы, которые в Европе после Первой Мировой уже не использовали. Да, мы видим, что большие государства сломали довольно легко. Французы в 1939-40 году, когда немцы атаковали Польшу, стали чего-то ждать. А финны сопротивлялись Советскому Союзу и остались свободными. У Чехии была хорошая армия – но чехи ее никогда не использовали. В конечном счете, все зависит даже не от того, как устроена и вооружена твоя армия, а от воли и духа людей, правительства, нации.