Папа римский Франциск начал недельную поездку по Латинской Америке. Он посетит три государства: Эквадор, Боливию и Парагвай, считающиеся одними из беднейших на континенте. Но там же – самая высокая доля католиков среди верующих, от 82 до 93 процентов. В Латинской Америке живут около 40 процентов католиков всего мира, однако в последние 20 лет Ватикан стремительно теряет здесь свою паству, переходящую под крыло протестантских церквей, в основном евангелического направления. Впрочем, сам Франциск, в бытность епископом Буэнос-Айреса поддерживавший с евангелистами прекрасные отношения, говорит, что прибыл в Латинскую Америку скорее не с проповедью, а ради диалога с гражданским обществом и активистами социальных, благотворительных и экологических организаций.
В высокогорной столице Эквадора Кито папу Франциска встретил сильнейший ветер, сорвавший с его головы шапочку, толпа одетых в национальные наряды индейских детей и президент страны Рафаэль Корреа в костюме от Черутти, с ходу начавший клеймить "империалистические страны, отнимающие пропитание его народа и губящие природу". Корреа, очевидно, надеялся, что Франциск будет вынужден подхватить его мысль, однако папа лишь отвечал, что "все способы справиться с вызовами нашего времени можно найти в посланиях Иисусовых".
Первый латиноамериканец на папском престоле, аргентинец Хорхе Марио Бергольо в последний раз побывал на континенте в 2013 году, приехав на молодежный фестиваль в бразильский Рио-де-Жанейро. Однако он совершил эту поездку, фактически подменив запланировавшего ее и внезапно отрекшегося от престола папу Бенедикта XVI. В этот раз Франциск лично выбрал три государства, которые посетит на континенте, и его помощники говорят журналистам, что по-настоящему только в эти дни папа "вернулся на родину".
6 июля папа Франциск побывал в главном промышленном и портовом городе Эквадора Гуаякиле, где отслужил мессу в главном городском соборе, во вторник вернулся в Кито для богослужения под открытым небом в крупнейшем Парке двухсотлетия независимости страны. 8 июля Франциск летит в Боливию, где его ожидает встреча с президентом Эво Моралесом, еще одним, как и Рафаэль Корреа, пламенным борцом с мировым империализмом и "духовным сыном" Уго Чавеса, представителями индейских общин и заключенными в известной частыми и кровавыми бунтами тюрьме Пальмасола. Накануне приезда в Боливию понтифик несколько раз обронил, что хотел бы пожевать листья коки, которую любит популяризировать президент Моралес. Однако в шутку это было сказано или всерьез, пока непонятно. Можно лишь не сомневаться в том, что коку Моралес Франциску предложит.
Конец недели папа Римский проведет в Парагвае, где опять-таки будет общаться с местными активистами, в основном представителями индейцев гуарани, а также с парагвайским президентом Орасио Картесом. Он – один из крупнейших бизнесменов этой беднейшей страны. В 1989 году Картес получил тюремный срок за взяточничество (хотя потом обвинение сняли). В 2000-м в одном из поместий нынешнего президента Парагвая местный спецназ "Тигрерос" задержал груженный кокаином самолет, однако Картесу удалось доказать, что ни к этому летательному аппарату, ни к его грузу он не имеет никакого отношения.
Папа Франциск любит Латинскую Америку, а она, безусловно, любит его. Вне зависимости от того, насколько настоящими католиками можно считать многих ее неграмотных, но искренне верующих жителей, иногда наивно смешивающих в одно целое Богоматерь и святое причастие с древними божествами и заклятиями. В следующий раз через Атлантику на запад папа должен перелететь в сентябре, чтобы посетить Кубу, перед длинным вояжем по Соединенным Штатам. Несмотря на всю важность общения с Бараком Обамой, в своем расписании Франциск поставил Гавану впереди Вашингтона.
О взглядах папы Франциска, социальной доктрине католицизма и о том, оправданна ли закрепившаяся за Франциском репутация "папы-левака", мы беседуем с историком и культурологом Кириллом Кобриным.
Трудно себе представить серьезные размышления по поводу того, может ли пожевать папа Римский, викарий святого Петра, какие-то глупые листья
– В связи с визитом папы Франциска в Латинскую Америку СМИ больше всего писали об этих пресловутых боливийских листьях коки, производящих эффект, близкий к наркотическому. Меня в этой связи интересует вопрос не о том, будет ли папа это жевать, а о том, почему Франциск раз за разом избирает такую интересную пиар-стратегию? То и дело он делает или произносит что-то неожиданное, за это часто подвергается и критике. Его оппоненты считают поведение понтифика иногда легковесным. Вы с этим согласны?
– Ну, трудно себе представить серьезные размышления по поводу того, может ли пожевать папа Римский, викарий святого Петра, какие-то глупые листья. Не серьезно же люди волнуются по поводу галлюциногенного воздействия этих листьев на очень ясный ум папы Франциска? На самом деле речь идет не о том, как кто-то видит действия папы, а что на самом деле делает этот папа и какими мотивами он руководствуется.
– О том и речь. Папа Франциск в значительной мере перенимает часть чисто политической левой повестки дня. Имеются в виду его многочисленные выступления по экологическим проблемам и социальному неравенству. То есть мы имеем дело с папой-политиком и даже папой-популистом?
– Нет. Левый поворот в социальной политике католической церкви произошел еще в конце XIX – начале ХХ века, просто он был не очень заметен. Общественное мнение было долгое время увлечено крупными идеологическими проектами, которые были представлены как тоталитарными идеологиями нацизма и коммунизма, так и социал-демократией. Это несколько отодвинуло в тень то, что делала в социальных вопросах католическая церковь. Можно, конечно, предъявлять массу претензий к этой церкви и ее политике, и они будут обоснованны. Но отрицать ее поворот в сторону социальной справедливости невозможно. Очевиден этот поворот стал, однако, лишь относительно недавно – благодаря папе Иоанну Павлу II и сейчас благодаря Франциску. Иоанн Павел вел абсолютно такую же политику, но его понтификат пришелся на совершенно другую эпоху – время краха коммунизма. Иоанн Павел неизбежно играл на стороне, условно говоря, капитализма, он ассоциировал себя именно с победителями в холодной войне. Сейчас ситуация совершенно другая. Общественная поддержка неолиберальной модели капитализма стремится к минимуму, особенно в таких местах, как страны Латинской Америки. В этих условиях социальный курс церкви становится все более очевидным. Ведь папа не пастырь богатых – он пастырь всех.
– В то же время католическая церковь и при Франциске твердо стоит на некоторых весьма консервативных принципах: запрет абортов, целибат священников, позиция в отношении сексуальных меньшинств и прочее. Как это сочетается с "прогрессизмом" папы в вопросах социальной справедливости или экологии?
– Есть популярное заблуждение, что идея социальной справедливости принадлежит к разряду прогрессивных либеральных идей. Это не так. Идея социальной справедливости и идея либерального общества – это две абсолютно разные вещи. Так что ты можешь бороться за социальную справедливость, но при этом не быть никаким либералом. И наоборот. Многие авторитарные консервативные режимы прошлого были не чужды идеям социальной справедливости. В то же время в той же Латинской Америке правые диктатуры часто преследовали католических епископов и священников только за то, что те защищали идею социальной справедливости, за то, что это была церковь бедных.
– И риторика, и действия папы Франциска достаточно сильно отличаются от риторики и действий иерархов Русской православной церкви, которые делают ставку главным образом как раз на то, что называют консервативными ценностями. Можно ли сказать, что это препятствует диалогу между католической и православной церквями? В то же время папа Франциск недавно встречался с Владимиром Путиным...
– Он не мог не принять Путина, во-первых, как главу государства, где живут в том числе и католики, во-вторых, потому что есть какая-то надежда на сближение с Русской православной церковью. Вот здесь как раз вопрос очень сложный. Дело ведь не только и, наверное, уже не столько в теологических вопросах. Когда-то, в XVII–XIX веках, католическая церковь в Европе нередко была церковью государства, церковью нации, несмотря на то что это универсальная христианская церковь. Тогда это была по преимуществу церковь богатых, церковь истеблишмента. В ХХ веке и сейчас католическая церковь понемногу перестала быть европейской церковью, потому что большинство католиков живет теперь вне Европы. И это церковь, которая пытается защищать интересы бедных и неимущих, выступает за социальную справедливость, а потому часто критикует власти предержащие.
РПЦ – это церковь, которая поддерживает государство, она полусрослась с государством. И это церковь прежде всего богатых
Русская православная церковь, наоборот, сейчас играет роль, похожую на ту, какой была роль католической церкви лет 200–300 назад. Это церковь, которая фактически оставила все претензии на универсальность. Это церковь, которая поддерживает государство, более того, она полусрослась с государством. И наконец, это церковь прежде всего богатых. Конечно, иерархи Русской православной церкви никогда не скажут об этом. Но если мы посмотрим на то, что РПЦ совершенно не делает упор на вопросы социальной справедливости, если мы посмотрим на очень тесные отношения этой церкви с бизнесом, с богатейшими людьми России, то мы увидим, что это нечто вроде католической церкви в какой-нибудь Ферраре в начале XIX века. Это церковь глухой местной реакции, поддержки имущих против неимущих – со всеми возможными взрывными последствиями. Ведь и катастрофа, которая произошла с Русской православной церковью после 1917 года, во многом была следствием той же самой позиции, которую она занимала и тогда, перед революцией.
