Басманный суд Москвы 17 июля заочно арестовал депутата российской Госдумы Илью Пономарева на два месяца. Его обвиняют в пособничестве к растрате более 22 миллионов рублей Фонда "Сколково". Сам депутат с лета 2014 года находится за границей и все обвинения считает безосновательными.

В мае этого года Следственный комитет сообщил, что дело о растрате возбуждено в отношении вице-президента "Сколково" Алексея Бельтюкова. По версии следователей, в 2010 году он незаконно передал Пономареву 750 тысяч долларов из средств Фонда на выполнение научно-исследовательских работ и чтение депутатом лекций. Лекции, как считает следствие, были проведены недобросовестно: "Это были короткие блиц-выступления от 3 до 18 минут", хотя "по отчетам это были полноценные лекции", – пишут в СК. Таким образом, Бельтюков и Пономарев создали условия для хищения средств "Сколково" в пользу последнего, уверены в ведомстве.

В апреле 2013 года Фонд "Сколково" уже обращался к Илье Пономареву с гражданским иском. Организация просила взыскать с депутата 9 миллионов рублей за якобы непрочитанные лекции. Гагаринский суд Москвы удовлетворил эти требования частично: обязал Илью Пономарева выплатить Фонду 2,7 миллиона рублей.

Уголовное дело в отношении Ильи Пономарева было возбуждено в начале июня 2015 года – за два месяца до этого депутаты лишили его парламентской неприкосновенности и дали согласие на его уголовное преследование. Сам депутат с лета 2014 года находится за границей и все обвинения считает безосновательными. Следствие объявило депутата в международный розыск.

В интервью Радио Свобода Илья Пономарев рассказал подробнее о своем отношении к уголовному преследованию и о возможностях вернуться в Россию:

– Всегда хочется верить в разум человеческий, и все время кажется, что пора остановиться в вопросе явного нарушения закона и здравого смысла, но нет. Оказывается, предела этому нет, и этот процесс продолжает развиваться. Я теперь только могу ждать, когда это дело наконец-то дойдет до международного правосудия, и международное, настоящее правосудие, а не этот декоративный Басманный суд даст оценку тем материалам, которые собрало следствие.

– Ваши представители будут участвовать в этом судебном разбирательстве?

– Представитель будет. Но я многократно подчеркивал, что я не признаю этот процесс как законный, то есть мы не говорим о какой-то защите. Я сотрудничал со следствием, давал все комментарии, которые были нужны еще два года назад, когда действительно шло расследование. Сейчас это чистой воды имитация, поэтому мои представители приходят для того, чтобы получать документы, быть в курсе происходящего, но не для того, чтобы совершать какие-то действия по оспариванию, потому что это не имеет никакого смысла.

– Это дело тянется уже больше двух лет. С вашей точки зрения, в чем его суть, его смысл? Почему спустя два года история со "Сколково" дошла до уголовного дела?

– Смысл сугубо политический: чтобы мое имя все время полоскалось в печати, что я якобы у кого-то что-то украл. При этом все время передергиваются даже собственные утверждения следствия. Так, за все это время они не смогли доказать никакого обогащения с моей стороны. Изначально они пытались доказать, что это был секретный план команды Медведева по финансированию протестов на Болотной площади. Доказать это не смогли, а дело вот живет своей жизнью. Не смогли большую задачу реализовать, хотя бы маленькую реализуют – конкретного оппозиционера будут закидывать грязью.

– Как вы считаете, это именно политическая кампания против вас или это чей-то личный заказ?

– Нет, это чистой воды общая политика. Я считаю, что изначально я в этом деле оказался случайно, это была атака на других людей в медведевском окружении, а потом дело зажило своей жизнью. Каждый уважающий себя оппозиционер должен иметь какое-то уголовное дело, у меня – вот это.

– Как вы считаете, тогда почему Маркин продолжает с вами эту полемику в соцсетях? Пишут, что он вам в твиттере написал: "Хотеть – не значит мочь. Это вам не мелочь по карманам тырить"? Зачем Следственный комитет это дело так раздувает?

– У Маркина такая работа. Он – пресс-секретарь Следственного комитета, организации, которая со мной борется. У нее, видимо, есть соответствующая команда – со мной бороться, а Маркин просто солдат этой борьбы. Он работает, как может. Не стреляйте в пианиста – играет, как умеет. Вот он так умеет. Я ему написал в твиттере, чтобы он научился ставить "собачку" перед тем, как что-то пишет, для того чтобы его высказывания попадали мне в ленту, чтобы я мог бы их прочитать. Надеюсь, тем самым он чему-то научится и уровень профессионализма пресс-службы Следственного комитета после этого дела вырастет.

– Если говорить о вашем отъезде из России. Вы говорили, что вас в Россию просто не впускают. Вы планируете как-то попытаться вернуться?

– Я из России не уезжал. Мне закрыли границу в момент, когда я был в командировке. Это было сделано на основании все того же "сколковского дела", только предыдущей его инкарнации – это было гражданское дело. Меня тогда осудили, нарисовали долг, и этот долг, насколько я понимаю, сейчас полностью выплачен. Я пытаюсь получить сейчас от судебных приставов официальную бумагу на эту тему. По крайней мере, я вижу, что списания с карты прекратились, значит, долг выплачен. По этому делу ведь уже было решение, и получается, они меня судят второй раз за одно и то же. А это нарушение Конституции. Я думаю, еще одна причина для появления уголовного дела – в том, чтобы не дать мне возможности вернуться. То есть они, конечно, говорят устами все того же Маркина: "Мы вас ждем, очень будем рады вам, Илья Владимирович". Мол, вот вам уже машина с мигалками подготовлена и помещение, может, не такое комфортабельное, но абсолютно бесплатное вместо той квартиры, которую я потерял в результате гражданского дела.

– Но вы планируете вернуться, хотели бы? Или вас в целом устраивает то, как вы сейчас живете?

– Я, безусловно, хотел бы вернуться в Россию. Я российский гражданин, я русский человек, новосибирский политик. Конечно, я хотел бы жить у себя дома, а не шататься по всему миру. Меня все время пытаются уговорить подать на политическое убежище, хоть в Америке, хоть в Украине, хоть еще где. Но я говорю, что не собираюсь этого делать, я россиянин и хочу вернуться, как только для этого будет возможность. Другое дело, что возвращаться для того, чтобы с трапа самолета отправиться в тюрьму по обвинению, которое ты даже не имеешь возможности оспорить, потому что нет нормального суда… Я не вижу в этом большого смысла.

– Вы раньше говорили (не знаю, насколько это еще актуально), что путешествуете по туристической визе. Очевидно, рано или поздно она закончится, а этот процесс в России неизвестно еще, сколько времени будет длиться. Какие у вас планы, что вы собираетесь делать?

– Туристические визы у меня длинные, и я имею возможность перемещаться из одной страны в другую с теми же самыми лекциями. Теоретически в таком состоянии можно пребывать достаточно долго. Говоря о туристических визах, я имел в виду, что не хочу получать никаких иммиграционных статусов, потому что это бы противоречило статусу депутата Госдумы. Я не собираюсь доставлять им такого удовольствия и давать основания для лишения меня мандата, чего, конечно, нынешние российские власти активно ждут. Не знаю, сколько времени это может продлиться. Я, конечно, надеюсь, что после того, как они сделают эту глупость и передадут дело в международный розыск, я получу решение международного суда о своей невиновности. Но понятно, что вряд ли это повлияет на ситуацию внутри России.

– Вы сказали про решение международного суда, но при этом вы говорите, что ваши адвокаты не будут участвовать в российском судебном разбирательстве. Объясните, пожалуйста, о каком суде тогда идет речь и как вы собираетесь добиваться того, чтобы международный суд признал вас невиновным?

– Когда будет международный, интерполовский ордер на мой арест, та страна, в которой меня эта история застанет, предпримет действия и организует судебное разбирательство на предмет того, настоящие ли это обвинения или это политика. Где это произойдет, я не знаю. В Европе, в Америке, в Украине... Где угодно. Но я не сомневаюсь, что в любой стране мира решение этого суда будет в мою пользу, и только в России – решение другое. В России легитимировать этот процесс, участвовать в имитации правовых действий, я точно не хочу. Потом будут еще говорить: вот смотрите, он защищался и проиграл. Я участвовал в защите по гражданскому делу, защита там была вполне серьезная, всем все было абсолютно понятно, но тем не менее решения принимались так, как скомандовали сверху.

​– Вы являетесь депутатом российской Госдумы. Вы как-то следите за тем, что происходит, имеете ли возможность участвовать?

– Я не только имею возможность следить, но я и голосую по вопросам, которые вносятся. По доверенности голосует Дмитрий Геннадьевич Гудков, мой друг и коллега. Мы постоянно обсуждаем повестку дня, и мой голос в этом есть. Я участвую во внесении законов, приемные мои работают. Я делаю абсолютно все от меня зависящее, чтобы интересы избирателей Новосибирской области, которые меня делегировали в Госдуму, продолжали звучать в парламенте и на всех других площадках, где я участвую.

– Что вы думаете о последних законах? В частности, на днях Путин подписал закон о переносе выборов…

– По закону о переносе выборов я голосовал против. Совершенно очевидно, что люди хотят облегчить себе жизнь в следующем году, рассчитывая на то, что в сентябре уровень поддержки у "Единой России" будет выше, чем в декабре. Но думаю, что все равно это им не поможет. Из других законов – меня, конечно, сильно беспокоит закон "о праве на забвение", под которым стоит, к сожалению, подпись еще одного новосибирского депутата Вадима Деньгина. Этот закон может иметь долгосрочные негативные последствия для интернета, для отрасли, в которой лежат и мои профессиональные интересы. Конечно же, я голосовал против, – говорил депутат Госдумы России Илья Пономарев.

Басманный суд продлил срок следствия по делу Илью Пономарева до 17 октября 2015 года.