В России продолжается отзыв лицензий у "проблемных" банков. Агентство по страхованию вкладов всерьез заговорило о необходимости занять дополнительно деньги у Центробанка, чтобы выполнить обязательства перед вкладчиками, а еще одним источником "оздоровления" банков могут стать счета физических лиц. При этом Министерство финансов, несмотря на существующие санкции, стремится возобновить заимствования на внешнем рынке.

Центральный Банк России лишил в понедельник лицензии очередной банк – на этот раз "Интеркоммерц", занимающий 67-е место в банковской системе России. В Центробанке отметили, что из-за дисбаланса между активами и обязательствами банка его оздоровление с привлечением Агентства по страхованию вкладов (АСВ) и кредиторов не представлялось возможным "на разумных экономических условиях". Центробанк счел, что "Интеркоммерц" неадекватно оценивал риски при неудовлетворительных активах, а также был вовлечен в проведение сомнительных операций.

По данным агентства "Интерфакс", АСВ, по предварительной оценке, может выплатить вкладчикам "Интеркоммерц" около 65 миллиардов рублей. В сообщении подчеркивается, что банк "Интеркоммерц" стал самым крупным страховым случаем в истории АСВ. Ранее самые большие суммы были выплачены вкладчикам Внешпромбанка (около 45 миллиардов рублей) и банка "Российский кредит" (40 миллиардов 7 миллионов рублей).

8 февраля глава АСВ Юрий Исаев выступил против участия физических лиц в процедуре bail-in для спасения проблемных банков – такую возможность сейчас обсуждают финансовые власти России. Процедура предполагает принудительную конвертацию требований кредиторов в субординированные займы или уставный капитал – для покрытия "дыры" в капитале банка, то есть фактическое превращение вкладчиков в акционеров проблемного банка. Процедура bail-in была применена, в частности, во время финансового кризиса на Кипре в 2013 году, когда крупные вкладчики и кредиторы Bank of Cyprus, в том числе и россияне, стали его акционерами. На акции банка были принудительно обменены 47,5 процентов от сумм вкладов свыше 100 тысяч евро. В российском варианте обсуждается распространение bail-in на вклады физических лиц свыше 100 миллионов рублей. Таких вкладов в стране чуть более сотни.

На фоне этих событий Министерство финансов России впервые с 2013 года обратилось к 25 иностранным кредитным организациям с просьбой о предоставлении средств. Согласно действующему закону о бюджете, Минфин может заимствовать в текущем году на внешнем рынке до 3 миллиардов долларов.

Научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин не считает, что отзыв лицензий у таких банков, как "Интеркоммерц" и Внешэкономбанк, однозначно говорит, что российская банковская система стоит на грани коллапса. В то же время Дмитрий Травин признает, что экономическая ситуация в России крайне тяжела, населению страны не избежать финансовых потерь, а внешние заимствования могут обернуться дополнительными трудностями:

– В последнее время в связи с резким падением курса рубля и снижением цен на нефть часто предсказываются грядущий хаос в российской экономике, и предлагаются довольно радикальные сценарии развития событий. Согласно одному из них, выходит условный господин Костин, говорит, что "условный банк ВТБ" – банкрот, и вслед за этим начинают сыпаться остальные банки, срабатывает "принцип домино". В последнее время в России были отозваны лицензии у нескольких крупных банков, в том числе Внешэкономбанка, в понедельник – у банка "Интеркоммерц", клиентами которого являются многие известные компании, вплоть до "дочек" "Оборонсервиса". В том, что происходит, вы видите начало реализации такого радикального сценария?

– Понятие "крупного банка" в России – не совсем такое, какое существует в западных странах. У нас есть по-настоящему крупный Сбербанк, где лежит основная часть денег российских граждан. Еще есть ВТБ – довольно крупный банк. И именно от их судьбы зависит, произойдет ли действительно масштабная катастрофа на банковском рынке. С другими банками ситуация несколько иная. Политика закрытия банков осуществляется практически с того момента, как Эльвира Набиуллина сменила во главе Центрального банка Сергея Игнатьева. Это продуманная, понятная стратегия. Не бесспорная, конечно, но она осуществляется давно, и собственно, у нас не проходит недели, чтобы какой-нибудь банк не закрывали. Это, конечно, показывает гнилость российской банковской системы, но будет ли действительно какая-то страшная катастрофа на этом рынке, будет ли массовая потеря депозитов, зависит не от судьбы этих банков, а от судьбы Сбербанка и ВТБ. Что касается их, я думаю, что их судьба не имеет никакого отношения к тому, что делает Набиуллина с другими банками. Если выяснится, что в Сбербанке и ВТБ серьезные проблемы, то по ним будет персонально принимать решение лично Путин, все российское руководство. Будет вставать вопрос, спасать ли их за счет каких-то "не очень хороших" средств, или не спасать.

​– То есть речь сейчас идет об уже довольно долгосрочной программе, которую предложила Эльвира Набиуллина, по санации российской банковской системы, ликвидации ненадежных банков?

– Да. Это старая история, она началась именно в момент прихода Набиуллиной на пост главы ЦБ. Я бы не назвал это "санацией", потому что санация предполагает, что банковская система становится более здоровой. А у нас это не санация, а просто отсечение мертвых тканей, притом что все равно остается вопрос, насколько организм в целом здоров, и не выяснится ли в какой-то момент, что ключевые органы под названием Сбербанк и ВТБ тоже в очень плохом состоянии? Эти проблемы остаются. То, что делает Набиуллина, не решает проблему устойчивости системы в целом.

– Не думаю, что крупные компании, в том числе и клиенты закрытого банка "Интеркоммерц", не знают, что основой российской банковской системы являются Сбербанк, ВТБ. Почему они пользовались тогда услугами таких банков, как "Интеркоммерц"?

– Когда я говорю о масштабной возможной катастрофе банковской системы в России, то имею в виду, конечно, катастрофу для простых вкладчиков, физических лиц, для тех, кто нас сейчас может читать или слушать. Естественно, два банка не могут обслуживать весь деловой оборот, поэтому множество банков, которые существуют в России, нужны. Они обслуживают бизнес. Но то, что эти банки закрываются один за другим, не является главной бедой для российского бизнеса. Сегодня у российского бизнеса настолько много разного рода трудностей, что постепенное закрытие банков госпожой Набиуллиной находится где-нибудь на десятом месте среди этих проблем. Так или иначе бизнес адаптируется к тому, что банки закрываются. Хотя, конечно, когда тот или иной бизнес оказывается в плохом банке, для него это неприятно.

– Вы упомянули о судьбе вкладов простых физических лиц. В России впервые заговорили в последнее время о применении механизма bail-in, то есть о том, что вкладчикам может быть предложено стать акционерами проблемного банка. Оговорюсь сразу, что если закон по этому поводу и будет принят, то не очень скоро. Но в России всегда внимательно относятся к любым таким заявлениям, рассматривая их как обкатку общественного мнения. Каково ваше отношение к подобному предложению?

– Пока, насколько мне известно, там говорится не о простых вкладчиках, а о вкладчиках очень богатых, у которых на счетах довольно большие суммы. Что касается простых вкладчиков, их депозиты застрахованы, и там мы сегодня, скорее, сталкиваемся с проблемой, что в случае, если многие банки лопнут одновременно, то средств АСВ просто не хватит для спасения всех. И государство должно будет кредитовать из каких-то своих источников это агентство. Но когда речь идет о по-настоящему крупных вкладах, то возникла внезапно идея, что, может быть, принудительно придется конвертировать эти депозиты в акции, ценные бумаги банков. Конечно, это плохо, это фактически нарушение прав собственности. Если я имею какие-то деньги в банке, то я должен иметь именно депозит. Может быть, я совершенно не хочу быть совладельцем этого банка и вкладывать деньги в его бизнес, у меня могут быть совершенно другие планы. Но положение дел в российской экономике настолько плохое, что, честно говоря, в кризисной ситуации может оказаться, что другие способы решения проблемы банков ничуть не лучше, чем эти. Российская экономика к 2016 году дошла до такого положения, что безболезненных выходов из кризиса у нас уже не будет. Российское население будет терять деньги – не тем, так иным способом. И, что бы государство ни делало, оно может только решить вопрос, кто потеряет и сколько потеряет. Могут потерять одни граждане, могут другие. Могут потерять богатые, могут бедные. Могут тысячи, могут миллионы. Но то, что мы уже теряем деньги и будем терять дальше, – это неизбежно.

– Министерство финансов впервые с 2013 года обратилось к иностранным кредитным организациям с просьбой о заимствованиях. Попытка внешнего заимствования впервые за несколько лет – это еще одно подтверждение того состояния российской экономики, о котором вы только что говорили?

– Вообще-то, увеличение объема заимствований – это стандартная практика многих стран. Мы знаем, что Греция влезла в эту проблему и никак вылезти из нее не может, мы знаем, что огромный долг накоплен у США, в том числе внешний. Другое дело, что США – надежный плательщик, и с Америкой нет таких проблем, как с Грецией. У России в течение 2000-х годов государственный долг был не очень большим. После кризиса 1998 года мы не влезали в по-настоящему большие долги, и в этом смысле некоторые экономисты говорят, что объем заимствований можно увеличивать. С моей точки зрения это, конечно, спорный вопрос, потому что можно наращивать объем заимствований, если ты такая сильная держава, как США, Япония или Германия. Тогда тебе можно будет перекредитовываться постоянно. Либо если ты молодая, динамичная экономика, которая надеется выйти из кризиса в новый подъем и тогда расплатиться с долгами. К России доверие очень низкое, и оно ухудшается внешнеполитическими акциями Кремля в последние два года. А относительно экономики я думаю, что Россия из кризиса выйдет только в стагнацию. Я не ожидаю нового подъема. Поэтому, если Россия начинает сегодня активно увеличивать свой государственный долг, в том числе внешний, то какое-то время мы, конечно, можем это делать. И это будет спасать нашу экономику год, два, три, а может, несколько больше. Но дальше будет что-то вроде истории с 1998 годом или с греческим сценарием. Потому что я не вижу способа сделать нашу экономику такой надежной, чтобы мы могли рассчитаться с этими кредитами, – уверен Дмитрий Травин.