Украинская военнослужащая Надежда Савченко 6 апреля объявила в тюрьме сухую голодовку.
В Грозном похищают людей, а потом после отсидки в полиции возвращают. Глава Чечни Рамзан Кадыров сообщил, что они "извинились перед научным сообществом и духовенством".
В России создается 400-тысячная "национальная гвардия", имеющая право открывать огонь без предупреждения. Правозащитные НКО массово зачисляются в "иностранные агенты". Регулярно запрещаются митинги и шествия, блокируются неугодные власти сайты, возбуждаются дикие дела об "экстремизме" за критику начальства. В стране растет число политзаключенных. Одному из них, лидеру "Левого фронта" Сергею Удальцову недавно отказали в УДО. Положение заключенных в тюрьмах и СИЗО России остается удручающим.
Повсеместно грубо нарушаются трудовые права граждан. Очевидна массовая дискриминация при приеме на работу по возрасту и полу. Право на медицинское обслуживание ограничивается: под видом оптимизации закрываются больницы и поликлиники.
Председатель Совета по правам человека при президенте России, доктор юридических наук Михаил Федотов ответит на вопросы слушателей Радио Свобода.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Сегодня у нас в студии председатель Совета по правам человека при президенте России, доктор юридических наук, профессор, Михаил Федотов. Он сегодня ответит в основном на вопросы слушателей Радио Свобода.
А начнем мы наш разговор с похищения людей в Чечне, о чем спросил нас Николай через "Фейсбук". Действительно, несколько оппозиционеров были выкрадены 1 апреля из своих домов, потом появилось сообщение главы Чечни Рамзана Кадырова о том, что двое, Резван Ибрагимов и Абубакар Дениев извинились перед научным сообществом и духовенством Чечни, этих вернули домой, кое-кого еще не вернули. Сообщения такого рода о нарушении прав жителей Чечни поступают регулярно. Там что, законы Российской Федерации не действуют?
Михаил Федотов: Нет, я думаю, законы Российской Федерации действуют на всей территории Российской Федерации, иного быть не должно, во всяком случае. А когда законы не действуют, тогда вступают в действие наши правоохранительные органы, во всяком случае, должны вступать в действие. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с нарушениями прав человека, мы обращаемся к правоохранительным органам в первую очередь для того, чтобы они сделали то, чего не можем сделать мы. Мы же только консультативный орган.
Михаил Соколов: И как результаты?
Михаил Федотов: Результаты разные. В некоторых случаях к нашим рекомендациям прислушиваются и даже специальные принимают постановления о выполнении рекомендаций, создают рабочие группы. Не далее, как несколько дней назад мы вернулись из Свердловской области, где проводили выездное заседание, а до этого проводили неделю общественного контроля, посетили огромное количество разных организаций. Потом по результатам было возбуждено пока, как минимум, одно уголовное дело. Сейчас я получил информацию о том, что глава региона принял решение создать специальную рабочую группу по работе с нашими рекомендациями.
Михаил Соколов: По Чечне все-таки, как бы сделать так, чтобы люди вернулись домой? Кто-то вернулся после отсидки в РОВД, теперь пишет, что никаких насильственных мер к нам не применяли, а человек, например, по фамилии Бетылгериев неизвестно где. Как бы его вернуть? Не получится, если вы вмешаетесь?
Михаил Федотов: Я вам могу сказать, что от того, что мы вмешаемся, безусловно, все изменится, те люди, которые должны этим заниматься, будут заниматься, а без нас они бы этим заниматься не стали. Вы так себе представляете?
Михаил Соколов: Я бы очень хотел, чтобы так было.
Михаил Федотов: Я бы хотел, чтобы эти люди занимались тем, что им положено делать, с самого начала, не дожидаясь, пока мы будем их об этом просить. Так должно быть на самом деле.
Могу сказать, к нам обращались правозащитники из Чечни по поводу нескольких человек, которые были, по их данным, похищены. Мы обратились в Следственный комитет Российской Федерации, я буквально вчера получил ответ из Следственного комитета, где дана информация по каждой фамилии, что на самом деле есть, чего нет, где правильно, где неправильно, где правда, где вымысел. Здесь по каждой фамилии нужно разбираться конкретно, и мы стараемся именно так и действовать.
Потому что все общие выводы, что в Чечне не действуют российские законы, я думаю, что они в отношении кого-то действуют, в отношении кого-то не действуют, в отношении каких-то конкретных случаев они нарушаются. Когда они нарушаются, тут надо, естественно, с этим разбираться. Этим должны заниматься в первую очередь правоохранительные органы, а за нами общественный контроль.
Михаил Соколов: Мария: "Считаете ли вы, что у вашего Совета есть будущее после безнаказанного нападения в Чечне на члена вашего Совета Игоря Каляпина?"
Михаил Федотов: Если прочитать заявление, которое сделал Совет после нападения на Игоря Каляпина, то там очень ясно сказано, что мы ждем от тех людей, которые напали на нашего коллегу, на нашего друга, на нашего единомышленника Игоря Александровича Каляпина, мы ждем от них извинений, публичных извинений.
Михаил Соколов: Не дождались?
Михаил Федотов: Пока нет.
Михаил Соколов: А действий правоохранительных структур вы дождались?
Михаил Федотов: Действий правоохранительных структур мы дождались, потому что когда на Игоря Александровича Каляпина напали, буквально через несколько минут он отзвонил мне, а я в свою очередь, бросив все остальные дела, бросился к телефону, чтобы связаться с руководством МВД, с руководством Администрации президента и так далее, с нашими коллегами в Грозном. Мы следим за этой всей историей.
До тех пор, пока мы не получим извинений от тех людей, которые напали на нашего коллегу, друга и единомышленника Игоря Александровича Каляпина, мы не сможем считать, что конфликт исчерпан. Кроме того правоохранительные органы должны действовать в соответствии с законом, то есть возбудить уголовное дело, потому что эти люди совершили уголовное преступление, они должны быть наказаны?
Михаил Соколов: Возбуждено уголовное дело? Сроки-то проходят законные.
Михаил Федотов: Я сейчас не знаю деталей, у нас этим занимаются члены Совета, в частности, Максим Шевченко, он непосредственно следит за ходом этой истории.
Михаил Соколов: Просят высказаться по делу Надежды Савченко. Его пишет: "Что вы сделали для защиты прав Надежды Савченко, Олега Сенцова и других украинцев, которых в России незаконно захватывают, пытают и судят?"
Михаил Федотов: Что касается Надежды Савченко, могу сказать, что мы неоднократно с Елизаветой Петровной Глинкой, доктором Лизой, были у Надежды Савченко в связи с тем, что она держала голодовку, и именно благодаря помощи Лизы Глинки удалось предотвратить катастрофические последствия для здоровья Надежды Савченко.
Михаил Соколов: Она снова объявила голодовку сухую с сегодняшнего дня.
Михаил Федотов: Я знаю. Надеюсь, голодовка не повлияет на решение вопроса об обмене Савченко.
Михаил Соколов: Вы надеетесь на обмен?
Михаил Федотов: Я не просто надеюсь на обмен, Совет неоднократно высказывался за то, чтобы в духе минских договоренностей все вернулись по своим домам, и Надежда Савченко, и наши Ерофеев и Александров, все по домам.
Михаил Соколов: И Сенцов?
Михаил Федотов: И Сенцов. Эта формула, мне кажется, соответствует, может быть, не столько букве, сколько духу минских соглашений. Если мы будем упираться в букву, ничего хорошего не получится. Нам нужно сказать: мы хотим, чтобы минские соглашения были выполнены. И тогда они будут выполнены.
Михаил Соколов: Есть опасения, что жизни Савченко будет угрожать эта голодовка. Хотелось бы этот вопрос решить побыстрее. Что-то все затягивается.
Михаил Федотов: Безусловно. Но, как вы понимаете, наш Совет не может решить этот вопрос, мы можем только апеллировать к руководству страны, что мы и делаем.
Михаил Соколов: А когда последний раз вы апеллировали? Не собираетесь ли вы это сделать еще раз?
Михаил Федотов: Мы к этому вопросу возвращаемся практически каждый день.
Михаил Соколов: Один ваш коллега, не буду называть фамилию, сказал: "Что касается условий содержания заключенных пенитенциарной системы нашей страны, там есть определенные правила, у меня нет сомнений, что они соблюдаются в отношении всех заключенных, включая госпожу Савченко". У меня насчет этого обобщения есть некоторые сомнения. А у вас как? Соблюдаются в отношении всех заключенных?
Михаил Федотов: В отношении всех заключенных, боюсь, что нет. Потому что я был неоднократно в следственном изоляторе "Матросская тишина", где находилась Надежда Савченко, вместе с Лизой Глинкой, мы видели, что она находится в привилегированных условиях.
Михаил Соколов: А вы не собираетесь еще раз ее посетить?
Михаил Федотов: Мы хотели это сделать, но у нас, к сожалению, это не получилось, но за нас это сделали и неоднократно члены общественной наблюдательной комиссии Ростовской области. Неоднократно были у нее, регулярно информируют Совет о состоянии ее здоровья. Состояние здоровья Савченко не вызывает большого восторга, я бы сказал честно, скорее вызывает опасения. Потому что она уже давно держит голодовку. У нас есть сведения, что она принимала воду, она пила, в том числе она пила разную воду. У нее были проблемы, у нее была рвота, не буду вдаваться в детали.
Михаил Соколов: То есть продолжение голодовки опасно?
Михаил Федотов: Продолжение голодовки очень опасно.
Михаил Соколов: Есть же предложение со стороны Украины конкретное совершенно об этих двух людях, которых там считают российскими военнослужащими, а Россия считает их только российскими гражданами. Может быть, надо идти на это предложение, что же мешает?
Михаил Федотов: Мы и предлагаем идти на этот обмен по принципу "всех на всех", как и записано в минских соглашениях. Все по домам. Потому что надо заканчивать всю эту историю и чем быстрее, тем лучше.
Михаил Соколов: Войну, конечно, надо заканчивать, агрессию заканчивать.
Михаил Федотов: Конечно, заканчивать надо. Мы к этому призывали еще, извините меня, в марте 2014 года.
Михаил Соколов: Игорь говорит, что есть недобросовестность и ангажированность судопроизводства по разным резонансным делам, в том числе Савченко, Сенцова и по политическим разным тоже делам, по "Болотному делу" и так далее. Вы обращаете на это внимание как юрист, например?
Михаил Федотов: Обращаем, безусловно. Но мы прекрасно отдаем себе отчет, что в этих делах юридическая часть не столь важна. Потому что давайте вспомним историю, я не помню фамилию этого человека, который был задержан в Эстонии за шпионаж в пользу России, через некоторое время был задержан эстонский офицер безопасности и осужден в России на точно такой же срок.
Михаил Соколов: Есть версия, что его выкрали, как и Савченко. Потом он был осужден. Поменяли, кажется?
Михаил Федотов: Конечно. Это вопросы, которые напрямую не связаны с правами человека, это игры спецслужб, это игры геополитические.
Михаил Соколов: Есть в России политзаключенные, как вы считаете?
Михаил Федотов: Это вопрос к правозащитному центру "Мемориал", он ведет список политзаключенных, Совет такой список не ведет.
Михаил Соколов: А вы лично считаете, что в России есть политзаключенные или вы считаете, что их нет и есть люди, осужденные, как в советское время говорили, за хулиганство, еще за что-то, "у нас нет политзаключенных, у нас есть уголовники". Какова ваша позиция?
Михаил Федотов: Моя личная позиция не сводится к тому, что у нас нет политзаключенных. Я хочу понять, что такое политические заключенные.
Михаил Соколов: Пожалуйста, есть господин Стомахин, например, которые сидит за всякие жесткие тексты, и для тех, кто считает 282-ю статью, мягко говоря, неконституционной, он политзаключенный, его в штрафные изоляторы сажают постоянно, фактически пытают, но "правозащитники" на это дело не обращают внимания.
Или, например, есть Сергей Удальцов, которому только что отказали в условно-досрочном освобождении, поскольку на него навешали кучу всяких "интересных "взысканий. Эти люди сидят за политику?
Михаил Федотов: Они сидят за политику, конечно, потому что они участвуют в политике, политика – вещь жесткая. Здесь никаких сомнений в том, что тот же самый Сергей Удальцов, тот же самый господин Квачков, все это люди, которые совершили уголовные преступления в политической сфере, безусловно, – это совершенно очевидно.
Михаил Соколов: А вы не видите сфальсифицированных дел, например, по процессу Болотной площади, когда людей обвиняли, мягко говоря, не очень убедительно, что он поцарапал какой-нибудь предмет у полицейского?
Михаил Федотов: Совет давно уже говорил о том, что нужно эту историю заканчивать, вообще всю эту историю по "Болотному делу", иначе можно прийти к тому, что мы еще лет 10 будем искать на видеокамерах: "А вот этот человек, который попал в видеозапись, случайно не тот? Давайте мы попробуем доказать, что это тот самый".
Михаил Соколов: Михаил Александрович, вы были в 2013 году здесь и обещали широкую амнистию, в том числе, что под нее попадут и оппозиционеры. Но их всех, эти статьи, которые подпадали, практически вывели их-под амнистии, многие сидят, многие отсидели по полной. Значит это сознательная оппозиция власти?
Михаил Федотов: Это не так.
Михаил Соколов: Вот сидит Удальцов, вот Кривов. Баронова, да, вышла.
Михаил Федотов: Часть попала под амнистию сразу, часть под следующую амнистию.
Михаил Соколов: А часть сидит.
Михаил Федотов: А часть не попала. Амнистия делается не под конкретные фигуры.
Михаил Соколов: Мы видели, как список статей был сокращен, по которым амнистия была возможна.
Михаил Федотов: Да, конечно. Но проблема заключается в том, что амнистия – это всегда амнистия в отношении лиц, попадающих под определенные статьи Уголовного кодекса. Когда мы видели, что под амнистию попадает часть "болотников", попадают члены экипажа и экологи с теплохода "Арктик Сайнрайз" – это нас радовало. Когда мы видели, что под эту амнистию попадает еще бывший начальник копейской колонии Миханов, нас это не радовало, но мы ради Миханова эту статью все-таки оставили, потому что вместе с Михановым под эту статью попали и другие люди, которые вполне заслуживали, по нашему мнению, амнистии.
Михаил Соколов: Амнистия – это некоторый факт примирения. Широким его власть не захотела сделать.
Михаил Федотов: Нет, насчет широты амнистии уж простите. Та амнистия, о которой вы говорили, она действительно была не очень широкой. Но следующая амнистия, под нее попало больше 200 тысяч.
Михаил Соколов: Но политические не попали.
Михаил Федотов: Опять-таки, что такое "политические".
Михаил Соколов: Вы же сами сказали – есть список "Мемориала", давайте его посмотрим, вот они и есть политические.
Михаил Федотов: Это их список. Знаете, меня очень волнует история тех людей, которых обвиняют в уголовных преступлениях, а на самом деле преследуют именно по политическим мотивам. Вот история господина Миронова, если помните такого, которого обвиняли в убийстве, на самом деле его преследовали за то, что он занимался политической деятельностью. Мне важно, чтобы закон применялся так, как он написан.
Михаил Соколов: Есть группа людей, которых сейчас обвиняют в экстремизме за то, что они придумали провести какой-то референдум. Знаете, наверное, эту историю. Там журналист из РБК и так далее, мой тезка. Есть версия, что он туда попал за то, что написал несколько работ по коррупции, в том числе по космодрому Восточный.
Михаил Федотов: С этой версией я не могу согласиться, потому что я знаю на самом деле, что стоит за этим делом.
Михаил Соколов: А что за ним стоит?
Михаил Федотов: За этим делом стоит история знаменитой газеты "Дуэль", действительно газета, я бы сказал так, не вызывающая у меня, во всяком случае, никаких добрых чувств.
Михаил Соколов: Газета тут не причем, разговор идет о том, что люди стали создавать группу за референдум об оценке власти, ее деятельности.
Михаил Федотов: Обратите внимание на эту самую газету "Дуэль" и на ее главного редактора.
Михаил Соколов: Мухина.
Михаил Федотов: Который является здесь главным действующим лицом, а вовсе не ваш однофамилец Соколов. Это люди, которые стремятся на самом деле к свержению государственной власти – это понятно. Но понятно так же и то, что они при этом сделали фактически – это должен оценить суд, есть преступление или нет.
Михаил Соколов: Басманный? Символический "басманный суд", знаете выражение?
Михаил Федотов: Мне кажется не совсем разумным и правильным такое навешивание ярлыков.
Михаил Соколов: Есть теперь термин "басманное правосудие".
Михаил Федотов: Есть такой термин. Теперь представьте себе, сколько судей работает в Басманном суде, я не знаю точно, но я думаю, человек 20 судей. И тот термин, который появился, он появился благодаря одному или двум судьям. А все остальные? Представьте себе судью, который в этом суде рассматривает бракоразводные дела, он приходит в какую-то незнакомую компанию на чей-то день рождения, его спрашивают: а вы где работаете? "Я работаю судьей в Басманном суде". Ему говорят: "А, "басманное правосудие". За что?
Михаил Соколов: Знаете, что делать, если корпорация себя дискредитирует и не изгоняет тех, кто весьма вольно обращается с законом.
Но ведь действительно происходят фантастические вещи. Борьба с так называемым "экстремизмом", штрафуют за публикации исторических фото времен войны со свастикой, недавно за публикацию карикатур Кукрыниксов и брошенных к мавзолею знамен со свастикой - штраф, . Это что такое, это что за дикий закон и дикое его исполнение?
Михаил Федотов: Я думаю, что это просто глупость.
Михаил Соколов: Глупость, принятая Думой и исполняемая буквально судами, прокурорами.
Михаил Федотов: К сожалению, у нас нередко бывают случаи, когда закон, во-первых, плохо написан, даже когда он хорошо написан, плохо исполняется. К сожалению, это факт.
Михаил Соколов: Почему-то плохие законы очень хорошо исполняются. Вот, пожалуйста, закон новый, статья 212, часть первая, по которой осудили Ильдара Дадина, за повторные нарушения при проведении митингов двойное наказание, сначала административное, потом уголовное. Разве это нормально?
Михаил Федотов: Наш совет считает, что это ненормально, мы считаем, что это противоречит нашей конституции, где написано – дважды за то же нельзя наказывать.
Михаил Соколов: Ваши действия?
Михаил Федотов: Сейчас этот вопрос будет рассматривать Конституционный суд, в Конституционный суд мы направим своем мнение по данному вопросу. Конституционный суд к нашему мнению иногда прислушивается.
Михаил Соколов: Скажите, приговор Дадину, вы считаете, что это антизаконное действие?
Михаил Федотов: Мы в Совете обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что эта норма закона противоречит конституции. Потому что мы неоднократно подчеркивали, что должна быть какая-то одна логика, а не две. В этой логике, когда за повторное нарушение административного правонарушения наступает не административная ответственность, а уголовная ответственность – это возможный подход, но тогда он должен быть применен ко всему кодексу об административных правонарушениях. Там есть, например, есть норма об административной ответственности за переход улицы в неположенном месте, на красный свет вы перешли улицу или не по "зебре", а там, где вам понравилось.
Михаил Соколов: А если три раза не по "зебре", то сажать?
Михаил Федотов: Три раза и сажать – это я понимаю, но это логика.
Михаил Соколов: Боюсь, что вы подсказываете решение нынешним правоохранителям, они могут пойти именно по этому "замечательному" пути.
Михаил Федотов: Вы знаете, там есть еще такая статья, которая называется "нарушение порядка рассмотрения обращений граждан". По этой статье прокуратура привлекает к ответственности наших чиновников, не помню точно цифру, но десятками тысяч в год. Вы представляете, если мы эту логику распространим на эту норму кодекса административно-правовых нарушений?
Михаил Соколов: Многие обрадуются.
Вопрос: "Каковы перспективы смягчения закона об НКО "иностранных агентах"?" Была формула про политику, что ее нужно четко прописать – это ваша была позиция. И что?
Михаил Федотов: Мы считаем, что нужно написать этот закон так, как он был сформулирован президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным, который сказал, что этот закон нужен для того, чтобы иностранные государства не использовали российские некоммерческие организации для вмешательства в наши внутриполитические дела, для вмешательства во внутренние дела Российской Федерации. Спрашивается, какое отношение к этому имеет деятельность правозащитной организации Комитет против пыток? Он что, вмешивается в наши внутренние дела?
Михаил Соколов: Комитет против пыток уже закрылся из-за этого.
Михаил Федотов: И одна из претензий, которая была предъявлена к этой организации, то, что Игорь Александрович Каляпин, глава Комитета против пыток, является членом Общественной наблюдательной комиссии Нижегородской области и членом президентского Совета по правам человека.
Михаил Соколов: То есть занимается "политикой"?
Михаил Федотов: Он не занимается политикой.
Михаил Соколов: Он против пыток борется.
Михаил Федотов: Да. Закон написан плохо, закон извращает позицию президента. Я считаю очень важным привести его в соответствие с позицией главы государства.
Михаил Соколов: А у Минюста другая позиция?
Михаил Федотов: У Минюста другая позиция. Минюст сделал такую мелкозернистую сеть, в которую может попасть даже не карась, а просто уклейка.
Михаил Соколов: Но в Думе поддержана позиция Минюста?
Михаил Федотов: Пока нет. Проект внесен, но пока нет и первого чтения. Мы предложили, чтобы Общественная палата провела нулевое чтение этого законопроекта. Мы говорили об этом и в Администрации президента, наши рекомендации, а там 22 или 23 страницы очень ясного юридического текста.
Михаил Соколов: А вы не хотите обсудить новый законопроект: Национальная гвардия имеет право применять огнестрельное оружие без предупреждения, блокировать территории, применять физическую силу, в том числе боевые приемы и спецсредства для разгона демонстрациях. Закон о карательных войсках не хотите обсудить?
Михаил Федотов: Пока мы его еще не видели.
Михаил Соколов: Инициативу можно проявить, он внесен в Думу, теперь будет эта "внутренняя гвардия". Обсуждать будете?
Михаил Федотов: Конечно, будем. Мы обсуждали закон о применении спецсредств в полиции. Мы обсуждали, кстати говоря, очень много добились по закону о применении спецсредств в местах лишения свободы.
Михаил Соколов: Чего добились, если коротко?
Михаил Федотов: Изменились очень многие статьи.
Михаил Соколов: Николай Левшиц пишет: "Почему продолжается "перелимит" в СИЗО и унижения в системе ФСИН?"
Михаил Федотов: Очень хотелось бы понять, почему наши следственные органы с таким упорством настаивают на применении ареста, заключения под стражу в тех случаях, когда в этом нет ни малейшей необходимости.
Михаил Соколов: А у них есть какая-та статистика, доказывающая, что люди бегут из-под залога или из-под домашнего ареста?
Михаил Федотов: Есть другая статистика, которая говорит о том, что очень многие обвиняемые, которые до суда находились в СИЗО, после СИЗО получили либо штраф, либо условную меру наказания. Спрашивается: а зачем же тогда они сидели в СИЗО? То есть люди, которым не надо сидеть в СИЗО, находятся в СИЗО, в результате возникает "перелимит" в СИЗО. Причем "перелимит" страшный и жуткий.
Михаил Соколов: Есть еще и унижения. Я все-таки обратил бы внимание на историю со Стомахиным, у нас есть публикация сегодня, там совершенно безобразное отношение к этому человеку, он не вылезает просто из штрафных "удобств". Кстати говоря, еще обращают внимание на то, что власти на местах ограничивают права общественных комиссий.
Михаил Федотов: Власти на местах не могут ограничить.
Михаил Соколов: Имеется в виду тюремные власти.
Михаил Федотов: То есть администрация СИЗО, колоний, региональные управления ФСИН. Это вполне возможная вещь, такие сигналы мы получаем из разных регионов и каждый раз, когда мы получаем такие сигналы, мы туда выезжаем. Члены Совета туда выезжают, разбираются на месте, как разбирались с копейской колонией, как совсем недавно разбирались со второй колонией в Свердловской области, посещали лечебные исправительные учреждения. В одном из них пришли к выводу, что это какая-то фабрика смерти, потому что там за год умирает больше 80 человек. При этом потрясает другое, что из этих 80 человек можно было бы многих освободить от исполнения наказания, сделать так, чтобы они не в тюрьме умирали, а все-таки дома, среди родных. К сожалению, получается таким образом: по статистике, если я правильно помню цифры, за год колония представила к освобождению по болезни больше 40 осужденных. Суд освободил только семь. Логику суда понять я не могу.
Михаил Соколов: А не пора ли очередную амнистию попросить, объявить?
Михаил Федотов: Как сказал президент, с амнистией частить не надо. Сравнительно недавно была амнистия, которая была инициирована Советом. Я бы сказал, что Совет уже инициировал две амнистии, подготовил, отстаивал, не все отстоял, но мы все-таки сделали все, что было в наших силах, чтобы получились хорошие амнистии.
Мне кажется, что нам очень важно было бы ввести в практику административную амнистию, не уголовную амнистию, которая у нас все-таки практикуется, слава богу, последняя амнистия была широкой, но ввести административную амнистию в отношении штрафов, в отношении лишения, например, водительских прав, если это не связано с вождением машины в пьяном виде, например. Такая административная амнистия могла бы коснуться миллионов людей, миллионов законопослушных граждан.
Михаил Соколов: Илья мне пишет: "Почему нас, патриотичных россиян, получивших образование и опыт работы на Западе, но вернувшихся в Россию, чтобы принести пользу родине, не допускают ни к государственной службе, ни к политической жизни, поскольку мы получили либо второе гражданство, либо имеем вид на жительство там? Сколько можно поражать нас в правах?" Ваша позиция?
Михаил Федотов: Здесь никакого поражения в правах нет.
Михаил Соколов: Как нет – баллотироваться нельзя, на госслужбу нельзя.
Михаил Федотов: Есть для занятия определенных должностей определенные критерии, определенные правила, например, для работы в прокуратуре, для назначения на должность судьи и так далее. Эти правила предусматривают определенные требования.
Михаил Соколов: Я знаю, что у человека жену попросили уйти из государственной службы, поскольку у него есть второе гражданство, а у нее нет, ее попросили, пинком под зад из госучреждения.
Михаил Федотов: Безобразие, что я могу сказать. Если она обратится к нам в Совет, мы постараемся ей помочь. Потому что это, на мой взгляд, грубейшее нарушение закона.
Михаил Соколов: Эту практику вы считаете нормальной, я имею в виду поражать в правах тех, кто за границей живет? Может быть, он будет баллотироваться в депутаты, например, выиграет выборы, а потом откажется от вида на жительство, к примеру, а его превентивно лишают такого права.
Михаил Федотов: Мне ограничения ни такие, ни другие несимпатичны. Более того, что нам наше избирательное законодательство надо переделывать в многих частях, в том числе в вопросах о том, какие вещи недопустимы для кандидата и какие должны следовать последствия, если кандидат что-то не указал. Например, не указал, что он был судим. Что нужно сделать? Снимать его? Зачем? Просто дайте информацию избирателям, что он был судим и скрыл это. Она важна для избирателя, а так вы просто лишаете избирателей возможности сделать свой выбор в том числе и из этого кандидата.
Михаил Соколов: Я хотел бы дать в эфир небольшой опрос, который мы провели на улицах Москвы, что россияне думают о правах человека и об их соблюдении.
Михаил Соколов: Михаил Александрович, что бы вы на первое место поставили в нарушении конституционных прав граждан России? Что вы смеетесь, что люди не знают своих прав?
Михаил Федотов: Люди не знают своих прав. Когда вы спрашиваете про конституционные права, они отвечают только про гражданские свободы.
Михаил Соколов: Про трудовые тоже было.
Михаил Федотов: Дело заключается в том, что мы уже два года проводим социологические опросы как раз на эту тему. Я специально открыл данные за прошлый год – это март прошлого года, скоро мы должны получить свежие данные, с удовольствием с ними вас познакомлю. На первом месте по числу нарушений прав человека у нас оказывается право на труд – 39% сталкивались с нарушениями права на труд за последние пять лет. С правом на отдых сталкивались с нарушениями 37%. С правом на здоровую окружающую среду 34%, почти 35%. Право на равноправие граждан – 32%, это дискриминация по признаку пола, по возрасту и так далее, по национальному признаку тоже. А на следующем месте идет право на охрану жизни и здоровья. Кстати говоря, право на честные выборы, с нарушением этого права сталкивались 26%.
Михаил Соколов: Тоже немало, между прочим.
Михаил Федотов: Немало. Так что говорить, что на первом, что на втором – это все очень рядом. Посмотрите: право на честные и свободные выборы 26%, право на свободу выражения мнения 26%, право на жилище тоже 26%.
Михаил Соколов: Ваш коллега, известный человек Алексей Пушков говорит: "Страны БРИКС, в том числе и Россия не должны продвигать нормы по соблюдению прав человека, о которых так заботятся на Западе. Главной целью должна быть борьба с "оранжевыми революциями". Это же распространенная позиция во власти?
Михаил Федотов: Не знаю, я с этой позицией не сталкивался, хотя господин Пушков был членом нашего Совета в течение ряда лет.
Михаил Соколов: Но сбежал бороться с "оранжевой революцией"?
Михаил Федотов: Поскольку он депутат Государственной Думы, то ему по положению о Совете не полагается быть членом Совета. Мы, кстати говоря, долго добивались нормы о том, чтобы ввести принцип недопустимости мандатов, и наконец президент такой указ подписал. Теперь членом Совета не может быть ни депутат Госдумы, ни член Совета федерации, ни член Общественной палаты.
Михаил Соколов: Конкретный вопрос: "Считает ли господин Федотов нормальным закрытие центров обучения детей мигрантов? Россия ведь не отозвала свою подпись под конвенцией о правах ребенка".
Михаил Федотов: Нет, я считаю ненормальным. Более того, я неоднократно обращался к мэру Москвы Сергею Семеновичу Собянину по этому вопросу, лично с ним встречался, лично ему из рук в руки передал бумагу, подписанную Светланой Алексеевной Ганнушкиной, которая и создавала этот центр по адаптации детей мигрантов. К сожалению, на этом помещении повесили замок, а ответа у меня до сих пор нет.
Михаил Соколов: Вот вам Сергей Семенович Собянин ответил с помощью замка.
"Не можете ли вы что-то предпринять, чтобы остановить закрытие центра по реабилитации слепых в Курской области", – пишет известный вам Юрий Самодуров.
Михаил Федотов: Занимаемся этим вопросом. Это не единственный такой центр. Там есть одна проблема, связанная с административными и прежде всего бюджетными делами. В это вовлечено и Всероссийское общество слепых, есть проблема, я надеюсь, что нам удастся ее как-то решить.
Михаил Соколов: Игорь считает, что вы провалили программу десталинизации, поскольку нет никакого открытия архивов советской эпохи, наоборот идет массовое засекречивание и в результате будет памятник жертвам, зато закрытые архивы.
Михаил Федотов: Во-первых, не закрытые архивы. Кстати говоря, очень хорошо, что Росархив сейчас переподчинили президенту, а не Министерству культуры.
Михаил Соколов: А что же хорошего?
Михаил Федотов: Потому что Министерство культуры ставило вопрос вообще о ликвидации Росархива. Там такие были ветры.
Михаил Соколов: Видимо, там была ведомственная битва между министром и этой службой.
Михаил Федотов: Там была, насколько я понимаю, большая битва, победил в результате Росархив. Спрятавшись под крылом у президента.
Михаил Соколов: Победил президент Российской Федерации. Как насчет открытия архивов? Выпало это из вашей программы?
Михаил Федотов: Совершенно не выпало, наоборот, в концепции госполитики по увековечиванию памяти жертв политических репрессий это положение есть.
Михаил Соколов: А практика?
Михаил Федотов: Эта концепция утверждена правительством Российской Федерации по поручению президента. Так что теперь это нормативный правовой акт, его надо соблюдать. Для контроля за тем, как реализуется эта концепция, создана специальная межведомственная рабочая группа распоряжением президента Российской Федерации, ее работой как раз занимаюсь я.
Михаил Соколов: Кто-то из историков от гражданского общества есть?
Михаил Федотов: Например, Арсений Рогинский, Никита Соколов, академик Андрей Николаевич Сахаров.
Михаил Соколов: Фамилии хорошие, а отказ за отказом идут из архивов, типа архива ФСБ, Министерства обороны. Практика в другую сторону идет.
Михаил Федотов: Вот как интересно, почему-то у нас практика в совершенно другую сторону идет. Потому что буквально несколько дней назад мы вернулись из Свердловской области и член нашего Совета Сергей Кривенко попросил, чтобы ему позволили работать в архиве ФСБ по архивным документам, связанным с политическими репрессиями на Урале. Когда все закончилось, он прислал мне письмо с просьбой написать главе управления ФСБ Свердловской области благодарность за те условия работы, которые ему были предоставлены.
Михаил Соколов: Если у вас такое сильное лоббистское влияние в этих структурах, я вам пришлю целую когорту жалобщиков историков, которые пострадали, которым отказывали и так далее.
Михаил Федотов: Пожалуйста.
Михаил Соколов: Вы понимаете, в Центральном архиве ФСБ нет даже описи рассекреченных документов, не засекреченных, а рассекреченных. То есть вам могут сказать, что такого документа нет, а он есть.
Михаил Федотов: Пригласите Василия Степановича Христофорова, он вам все расскажет.
Михаил Соколов: Это он вам расскажет, а к нам он ни ногой, к сожалению.
Михаил Федотов: У нас он на всех заседаниях межведомственной рабочей группы по увековечиванию всегда присутствует, всегда участвует. С их стороны мы видим полное взаимодействие.
Михаил Соколов: Только историки многие этого не видят.
Спрашивают про региональные службы по защите прав человека. "По своему опыту общения с нижегородскими структурами, – пишет мне дама, – вижу, что их работа пустое переписывание бумаг, а не реальная помощь гражданам, чьи права нарушены". Разные, видимо, истории в разных регионах? Или, может быть, вообще от правозащитников избавиться официальных? Деньги сэкономить.
Михаил Федотов: Вы вообще читали конституцию Российской Федерации? Статья вторая, знаете? Там написано: человек, его права и свободы являются высшей ценностью.
Михаил Соколов: Прекрасно. Но если есть структура, которая их не защищает?
Михаил Федотов: Уважение, признание, соблюдение прав человека является обязанностью государства. У нас государство по конституции – это правозащитная структура. У нас Генпрокуратура по конституции и по закону о Генпрокуратуре – правозащитная организация. А вы хотите ликвидировать правозащитные государственные институты?
Михаил Соколов: Я не хочу, меня спрашивают об этом.
Михаил Федотов: Я считаю, что у нас есть институт уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, есть такие уполномоченные по всем регионам, где-то они работают хорошо, где-то они работают хуже. Я, например, с высочайшим уважением отношусь к работе уполномоченного по правам человека в Санкт-Петербурге, в Свердловской области, в Пермском крае, в Мурманской области.
Михаил Соколов: Есть хорошие, есть не очень хорошие, неэффективные. Вопрос, кстати, про уполномоченного, должность эта вакантная, есть разные кандидаты.
Михаил Федотов: Нет.
Михаил Соколов: Фракция КПРФ предлагает Смолина, фракция "Справедливая Россия" Москалькову.
Михаил Федотов: Я пока не видел, может быть, я не внимательно слежу. Они уже выдвинули официально?
Михаил Соколов: Москалькову я видел.
Михаил Федотов: Москалькова выдвинута официально?
Михаил Соколов: Вижу, что они ее предлагают, на фракции, по-моему, предложили.
Михаил Федотов: Назначение уполномоченного по правам человека – это процедура, которая описана подробно в федеральном конституционном законе об уполномоченном по правам человека.
Михаил Соколов: Выдвинута на пост уполномоченного от фракции "Справедливая Россия" Москалькова, генерал МВД.
Михаил Федотов: Значит, одна кандидатура уже есть.
Михаил Соколов: Есть, например, люди, которые агитируют, чтобы снова вернуть Владимира Лукина.
Михаил Федотов: Это было предложение мое и многих членов совета. Мы считаем, правильным решением.
Михаил Соколов: Почему? Он же уже был, не молодой человек. Может быть, надо молодым – дорогу, открыть социальные лифты?
Михаил Федотов: От добра добра не ищут. А то, что Владимир Петрович был прекрасным уполномоченным по правам человека, я думаю, с этим согласятся все.
Михаил Соколов: Что-то выглядит: человек посидел два срока, а потом отошел на какую-то должность, у нас такое тоже было, а потом опять туда же. Не очень демократично.
Михаил Федотов: Кто же знал, что Элла Александровна у нас будет назначена в Центральную избирательную комиссию? Это же было неизвестно, и она сама этого не знала. Поэтому Владимир Петрович, я думаю, два года назад со спокойной душой простился с этим постом. Если бы ему сказали: а может быть, вы вернетесь? Он бы сказал: да нет, зачем?
Михаил Соколов: А он-то сам на ваше предложение как-то отреагировал?
Михаил Федотов: Это вопрос к нему.
Михаил Соколов: Но вы за Лукина?
Михаил Федотов: Я с ним этот вопрос обсуждал. Я считаю, что это было бы хорошее решение.
Михаил Соколов: Запасной кандидат у вас есть?
Михаил Федотов: Есть. Я думаю, что надо посмотреть среди региональных уполномоченных по правам человека. Вы сейчас сказали про Нижний Новгород.
Михаил Соколов: Это не я, я прочитал.
Михаил Федотов: Я вам могу назвать фамилию – Татьяна Ивановна Маргулина, уполномоченный по правам человека в Пермском крае. Татьяна Георгиевна Мерзлякова, уполномоченный по правам человека в Свердловской области. Александр Васильевич Осокин, уполномоченный по правам человека в республике Адыгея. Александр Владимирович Шишлов, уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурге.
Михаил Соколов: То есть все это запасные кандидаты?
Михаил Федотов: Вам знакомы эти фамилии?
Михаил Соколов: Некоторые знакомы.
Михаил Федотов: Видите, слава богу, хоть некоторые знакомы. Но наша аудитория широкая, федеральная аудитория не знает просто этих людей, а они замечательные уполномоченные, они прекрасные правозащитники. Если кто-то из них будет предложен – это будет действительно очень хорошим делом.
Михаил Соколов: Кстати говоря, если бы вам предложили пойти возглавить Центризбирком, вы бы согласились?
Михаил Федотов: Понимаете, какая штука, такого предложения, слава богу, не было. Если бы было, я бы подумал. Но я думаю, для того, чтобы возглавить Центризбирком, конечно, кандидатура Эллы Александровны была абсолютно неожиданной, но очень удачной.
Михаил Соколов: Там что-то можно изменить принципиально? Фальсификации идут на местах.
Михаил Федотов: Я давно понял, что очень многое зависит от личности. Человек может совершенно изменить обстановку вокруг себя. От человека очень многое, от конкретной личности. Я вам приведу простой пример. Я работал почти пять лет послом России от ЮНЕСКО, обратил внимание на то, какой огромный авторитет, какую огромную роль в ЮНЕСКО играет посол государства республики Бенин. Вы не на всякой карте найдете это африканское государство.
Михаил Соколов: Михаил Александрович, вы меня не агитируйте, мы знаем, что случилось после замены Вешнякова на Чурова.
Михаил Федотов: Да, пожалуйста, вот вам то же самое.
Михаил Соколов: Вопрос про журналистику, вы этим делом много занимались: "Почему скончалась четвертая власть, точнее, почему власть убила журналистику?"
Михаил Федотов: Во-первых, я не считаю, что убита журналистика. Журналистика осталась, она жива. Если бы ее не было, это было бы как раз действительно очень плохо. Она, слава богу, есть, она не в лучшем состоянии, с этим я не могу не согласиться. Значительно сократился формат свободы слова, например, на федеральных телеканалах – это безусловно, но зато огромные просторы свободы слова в интернете.
Михаил Соколов: Вопрос как юристу: вы фильм НТВ про Касьянова видели?
Михаил Федотов: Нет, не видел.
Михаил Соколов: Но читали про это?
Михаил Федотов: Я слышал про это, я телевизор смотрю крайне редко.
Михаил Соколов: Не хотите себя расстраивать?
Михаил Федотов: Есть представление у меня о некоей сангигиене.
Михаил Соколов: Не получается ли, что НТВ выступает в роли такой ОПГ и заслуживают некоторые люди за публикацию видео из частной жизни других людей наказания по имеющейся в уголовном кодексе статье?
Михаил Федотов: Во-первых, есть для этого законы, есть возможность любого, кто недоволен выступлениями средств массовой информации, обратиться в общественную коллегию по жалобам на прессу, которая существует уже больше 10 лет.
Михаил Соколов: Остап Бендер говорил можно обратиться в Лигу сексуальных реформ.
Михаил Федотов: Да, можно, но там есть одно интересное правило у этой коллегии: если человек обращается в эту коллегию, он дает подписку, что он не будет по данному поводу обращаться в суд или в прокуратуру, в какие-то другие административные органы. В соответствующую редакцию СМИ, будь то телекомпания НТВ, какой-то издательский дом или какой-то интернет-портал посылается черная метка с предложением принять участие в рассмотрении данной жалобы на заседании общественной коллегии по жалобам на прессу.
Если эта редакция не откликается на такой призыв, то общественная коллегия рассматривает обращение, выносит свое решение и в своем решении, как правило, пишет, что она освобождает заявителя от его обязательства по данному делу не обращаться в суд. Тогда для заявителя решение общественной коллегии по жалобам на прессу становится экспертным заключением или во всяком случае заключением специалистов. Тем более, что оно принимается не одним человеком, а коллегией, в этой коллегии люди очень разных политических убеждений.
Михаил Соколов: Я вижу, вы талантливо ушли от возможности обсуждения действий телекомпании НТВ.
Михаил Федотов: Я не могу осуждать то, что я не видел.
Михаил Соколов: Очень жаль.
Михаил Федотов: Если вы спрашиваете, осуждаю ли я вмешательство в частную жизнь, конечно, осуждаю. Я просто не знаю, что там конкретно.
Михаил Соколов: "Воспринимаете ли вы, – спрашивает Мария, – крымских татар как граждан России. Что вы сделали для защиты их прав?"
Михаил Федотов: Да, конечно. Мы поднимали этот вопрос на встрече с президентом 1 октября прошлого года.
Михаил Соколов: И как результат? Перестали там убивать, похищать, давить?
Михаил Федотов: Мы поднимали этот вопрос не только на встрече с президентом, мы свои обращения направляли и в прокуратуру, и в Генеральную прокуратуру в том числе по всем этим случаям конкретно, пофамильно.
Михаил Соколов: А сама обстановка там улучшилась, с вашей точки зрения, с соблюдением прав этих людей?
Михаил Федотов: Не готов ни подтвердить, ни опровергнуть. Для этого нужно спрашивать членов нашего Совета, которые там бывают регулярно. У нас есть специальная рабочая группа, которая занимается именно этой проблематикой, ее возглавляет Николай Карлович Сванидзе и Максим Леонардович Шевченко, вот они возглавляют эту рабочую группу и могут дать более подробную информацию о том, что они сделали, где они были, что они написали, к каким выводам они пришли. Я прошу прощения, и еще Андрей Юрьевич Юров.
Михаил Соколов: Хорошо, мы их спросим. Надеюсь, Михаил Александрович, вы будете к нам приходить не раз в два с половиной года, а немножко почаще.
Михаил Федотов: Приглашайте.
Михаил Соколов: Мы вас всегда приглашаем.
