Партизанским движением во время Второй мировой войны гордился не только Советский Союз, но и Югославия. Один из крупнейших партизанских лагерей располагался в центральной Словении, в горном районе, который называется Кочевский Рог. Там существовало настоящее партизанское государство с собственными деньгами, школами, театром и госпиталями. Благодаря высокой конспирации и сложности ландшафта часть лагеря лишь однажды была раскрыта немецкими и итальянскими нацистами.

После войны в Кочевском Роге партизанские постройки были сохранены, появилась аллея бюстов героев-партизан, заповедник пользовался большой популярностью. После распада Югославии и отделения Словении это не столь посещаемое, но по-прежнему известное место, которое вызывает идейные и политические споры. Этот регион предпочитают для обитания медведи, которых Словения экспортирует в страны Евросоюза в рамках правительственных экологических соглашений. Елена Фанайлова попросила вспомнить главного редактора издательства Goga, поэта и переводчика Елку Цигленечки о подробностях совместной поездки из Любляны в город Нови Место, а затем в Кочевский Рог.

– Когда мы ехали на машине из Любляны в Ново Место, я увидела необычные мосты над шоссе. Оказалось, что это мосты для медведей.

– Да, в Ново Место я работаю в маленьком издательстве. И действительно, там через шоссе идут, может быть, три-четыре моста, которые построены, чтобы дикие животные могли их переходить. Особенно это важно для популяции медведей, которые водятся в больших лесах недалеко от Ново Места. У нас такой "пралес", нетронутый человеком, гора Кочевский Рог называется, где был центр партизанского движения во время Второй мировой войны. Это место, в котором очень легко заблудиться, и бедные немцы и итальянцы, фашисты, нацисты, никак там не разобрались. С ними разбирались обычно либо медведи, либо партизаны. В этих лесах сохранилась достаточно большая популяция медведей. И люди в Словении в этом районе привыкли жить с этими медведями.

– То есть никто никого не убивает – ни люди медведей, ни медведи людей?

– Конечно, есть там какой-то контроль, есть люди, которые занимаются этой популяцией: биологи, люди, которые занимаются охраной биосферы, она там действительно замечательная. Там волки, лисы, рыси… Там мало населения, это просто лес, в который почти никто не ходит. Даже есть места, куда запрещено ходить, совсем закрытые для туристов, например.

– Потому что там можно встретиться с дикими животными?

– Это больше для сохранения медведей, чем для сохранения туристов (смеется). Это устроено специально так, чтобы они могли там свободно жить и развиваться, плодиться. А потом мы их экспортируем.

– Словения известна как главный экспортер медведей в Европу, верно?

– Да, есть проекты для сохранения популяции медведей, и во Франции, в Испании, в Италии старались возобновить свою популяцию, просили Словению дать им несколько пар медведей. Но в большинстве случаев эти пары плохо кончили. Например, в Пиренеях, на границе Испании и Франции, люди разводят овец, и конечно, там медведям не рады, обыкновенные фермеры не понимают, почему им надо сейчас жить рядом с этими страшными дикими зверями. И их убивают там. Конечно, есть люди, которые сохраняют их популяцию, но там идет война с фермерами, которые начиняют мясо стеклом, потом медведи это едят и погибают трагически. А в Словении как-то после всех этих лет привыкли, есть способы сожительства.

– Симбиоза людей и медведей. А как удается жить мирно? Всегда же есть опасения у людей.

–- Конечно есть, но это малонаселенный район. И люди, которые там живут, очень хорошо знают, что, например, на велосипеде сложно проехать, потому что медведь очень быстрый, он бегает быстрее, чем ты едешь на велосипеде. Нельзя, например, оставлять мусор открытым, они любят найти какие-то десерты, которые остались от жителей. Да, есть и сложности.

– Меня заинтересовала еще история о том, что во времена балканских войн медведи и другие животные уходили из зон военных действий. Есть устные истории, что в Словению переместилось некоторое количество медведей из областей, охваченных войной, из Боснии, например.

– Медведи, как и люди, не любят войны, не любят выстрелов. И наверное, они из-за этих звуков бежали на север из Боснии, где тоже много больших диких лесов, в Словению. Они зашли даже в Любляну, на окраину Любляны, и в Юлийские Альпы, где у нас обычно почти нет медведей, на границе с Австрией. Но тогда они переселились, и их было больше в это время. Я точно не знаю, может быть, это предание. Но, наверное, в этом есть какая-то правда.

– А медведи, которые дошли до Любляны, их как-то поймали, отправили в зоопарк, вывезли в Кочевский Рог и отпустили там в заповеднике?

– У нас в Любляне проходит такой большой литературный праздник, мы даем премию за лучший словенский роман года, "Крестник" называется. Это на такой маленькой горке почти в центре Любляны, часть местного парка Рожник. Рожник – это практически лес. И в этот лес забрел один медведь, которого искали неделями, и в это время как раз вручали эту премию "Крестник", все словенские писатели на Рожнике собираются. Словенцы все-таки привыкли жить с медведями, и мы пошли туда, вручили "Крестник" в этом лесу, и ни с кем ничего не случилось.

– Меня еще интригует тема "Медведи и партизаны". Мы с вами были в заповеднике "Кочевский Рог", там ходишь среди леса в горах и видишь прекрасно сохранившиеся деревянные дома, в которых партизаны жили, это настоящий партизанский город, огромный. Но, как сказал наш экскурсовод, в одну зону нам пойти нельзя, потому что там живет медведица с детенышами.

– Да, они поселились в одном партизанском доме, где сейчас музей. На самом деле медведи боятся людей. Кроме матерей с медвежатами, настоящей опасности для людей от медведей нет. Они боятся людей и убегают, а уж партизаны с ружьем о медведях вообще не думали. У них были более насущные проблемы.

– Интересно, тогда медведи уходили из зоны военных действий или оставались там и вели справедливую борьбу за освобождение своей земли, помогали партизанам?

– Помогали, на самом деле. Немцам, итальянцам было страшно входить в эти леса.

• Елена Фанайлова

Кочевский Рог – горно-лесной массив в Словении, во время Второй Мировой войны здесь находился крупнейший партизанский лагерь на территории Восточной Европы. В социалистическое время – активно посещаемый мемориал; сейчас находится в полузаброшенном состоянии и используется спортсменами-туристами.

– Кочевский Рог был очень популярен во времена Тито, в социалистические времена. Насколько сейчас интересуются туристы и местные жители этим партизанским лагерем?

– Кочевский Рог – очень тяжелая, трагическая история словенского народа. Во время Второй мировой войны там была база, где было словенское партизанское правительство. Но после Второй мировой войны, как везде в Европе, началась расправа с изменниками, и как раз в Кочевском Роге, в этих пустынных местах, где никого практически нет, то есть свидетелей нет, поубивали огромное количество людей, которые сотрудничали с фашистами. Так что это не только памятник сегодня партизанскому движению, которое, конечно, очень позитивное для словенского народа, практически оно одно освободило Словению, это было и югославское движение с Тито. Но сейчас мы ходим в Кочевский Рог не только ради партизан, а чтобы поклониться жертвам насилия после войны. Там, конечно, есть изменники, которые выступали на стороне немцев, убивали своих соседей, что ужасно, страшно, и можно понять месть, которая их настигла.

Но там много и невинных людей, почти детей, совсем молодых солдат, которые понятия не имели, что с ними происходит.

– Каким-то образом эта мемориальная часть отражена в музее-заповеднике или это только уровень легенд и устных преданий о жертвах?

– Там есть мемориалы, конечно, и проходят церемонии их памяти. Как и в память партизанского движения.

– И эти две идеологические линии вполне сосуществуют друг с другом, они не вызывают противоречий, протестов?

– Я была рождена в 1980 году, и мое поколение, по-моему, проблем с этим не имеет. Но люди постарше это воспринимают гораздо хуже. Словения делится до сих пор на людей, которые более на партизанской стороне, и которые осуждают коммунистический режим, так как это, может быть, были их предки, которые кончили свою жизнь в ямах в Кочевском Роге.

– Есть какая-то литература по этому поводу? Журналисты, писатели как-то описывали эту коллизию или только историки об этом что-то знают?

– Это история, которая описывается не только в многочисленных научных работах, но и почти каждодневно в газетах и журналах, и которая, к сожалению, стала важной для словенской политики. По-моему, это не самая насущная проблема сейчас для Словении, но политики любят это использовать в своих целях и настраивать людей против другой политической опции.

– Речь идет о социалистической ностальгии? Или на чью сторону политики призывают людей?

– Особенно правые партии используют в своих целях убийства невинных людей после Второй мировой войны. Это считается насилием коммунистического режима. Хотя я думаю, что на самом деле везде в Европе это насилие после Второй мировой войны было просто ужасным. Может быть, это не только вина коммунистического режима, просто это большая месть, как наследие войны.

– Остается только с оптимизмом смотреть на то, как будут выживать медведи в Словении. Иногда люди добрее к животным, чем друг к другу.

– Пока с медведями у нас все в порядке.