Рузская районная больница. Четырехэтажное кирпичное здание, окруженное деревянными строениями, из окон открывается вид на лесистые холмы. Внутри чисто, но ремонта не было давно: пожухлый линолеум, выцветшие стены, дверь буфета подвязана старой тряпкой – чтобы не открывалась. Один из пациентов – 28-летний Джумахон Каримов, гражданин Таджикистана, что приехал в Россию сразу после школы в 2006 году, работал на стройках, на рынках, заработал на старую Мазду и в последнее время таксовал одновременно в двух местных таксопарках – создал для этого ИП. В палате сидит его престарелый отец и младший брат – они приехали в Рузу из родного Куляба, чтобы помогать Джумахону: сам он на костылях не может дойти даже до туалета, из-за обильной кровопотери у него постоянно кружится голова и даже небольшие усилия приводят к слабости, а сиделка стоит полторы тысячи рублей в день – деньги неподъемные.

Джумахон лежит здесь с начала мая и не выйдет из больницы до февраля – у его огнестрельный перелом левой бедренной кости, кость раскрошило, чтобы встать на ноги, нужно установить штифт стоимостью 100 тыс. рублей, для его покупки Джумахон собирается продать машину.

Молодой человек выглядит немного обескураженным, то и дело задает риторические вопросы: "За что? Почему они со мной так? Что я им сделал?" Поздно вечером 3 апреля он приехал по вызову в поселок Тучково, что в 20 км от Рузы. Клиенты только что поругались с диспетчером: машина запаздывала. "Там и диспетчер был нерусский, и я приехал, тоже нерусский. Им не понравилось это". По словам самого Джумахона, когда он подъехал, к нему подошел немного подвыпивший мужчина и попросил его выйти из машины. "Я говорю: "Вы такси вызывали?" Он говорит: "Да, подожди". Я говорю: "Поедете или нет?" – Он говорит: "Выходи". Я говорю: "Зачем мне выйти"? Он сильно ругался на меня, я вышел", – рассказывает Джумахон. По его словам, мужчина тут же набросился на него с кулаками, начал бить по лицу, а потом достал и пистолет. "Не травмат, не пневмат, а настоящий", – уточняет Джумахон. Один он справиться с шофером не смог. "Он позвал друзей, закричал: "Давайте, ребята, выходите, вот чурки подъехали, будем убивать". И еще двое вышли. Я думал, что они будут бить меня, но они начали стрелять из ружей". Нападавшие палили в воздух из двустволок и кричали. "Они обзывали меня разными словами: "Чурки, понаехали, таджики, пидорасы, здесь вам не место, вас надо убить, надо вас выгонять отсюда, вы нам мешаете", – так говорили. Я говорю: "Чем я вам помешал?", а они хотели стрелять в меня прямо в лицо, они хотели убить меня". Когда двое приблизились, Джумахону удалось вырвать одно из ружей и отбросить его в сторону, он схватился за ружье в руках у третьего мужчины, начал бороться с ним, но тот опустил дуло и выстрелил Джумахону в ногу. При этом никто и не думал уходить: мужчины стояли рядом, оскорбляли таксиста, грозились добить его и стрелять во всякого, кто придет на помощь. "У меня фонтан из ноги – кровь, – вспоминает Джумахон. – А они рядом стоят и смеются. Даже скорую помощь не вызвали".

Ему удалось-таки позвонить друзьям, которые отвезли его в Тучковскую районную больницу, где ему оказали первую помощь. Нападавшие так никуда и не скрылись, уверенные в своей безнаказанности: стояли рядом и оскорбляли Джумахона и его друзей.

По словам Джумахона, человека, первым напавшего на него, звали Алексей, по слухам, он работал в УМВД по Рузскому району. У Джумахона остался номер его мобильного, с которого тот вызвал такси, РС попыталось связаться с ним, но человек, представившийся Алексеем, от разговора отказался, сославшись на занятость. По номеру удалось найти страницу "ВКонтакте", принадлежащую некоему 36-летнему Алексею Баранову из поселка Тучково, из ее содержания очевидна страсть хозяина к рыбалке, работал ли он в полиции, неясно, но среди его "коллег" есть люди, окончившие Московский университет МВД России имени Кикотя. Есть друзья из органов и на странице Алексея Баранова в "Фейсбуке". Джумахон опознал его по фотографии: это именно тот человек, который первым встретил его и бил, угрожая пистолетом. Впрочем, по слухам, нападавшего, был ли им Алексей Баранов или нет, тут же уволили из органов задним числом: такой скандал мог негативно отразиться за карьере его руководства.

Джумахон не в курсе, что происходит с расследованием, следователь посетил его лишь один раз сразу после инцидента, сам Джумахон не может дойти до УМВД, чтобы ознакомиться с материалами дела, да и прав своих не знает, только твердит постоянно: "Я хочу, чтобы их посадили. Хоть бы кто-то пришел от них и извинился. Что я им такого сделал? Но никто не пришел и не извинился. Как вы думаете, их посадят?" Более того, вместо извинений Джумахону начали угрожать: "В больницу один человек приходил, сказал: "Если ты будешь писать дальше и журналистам рассказывать, твой труп отсюда уйдет", – говорит Джумахон. – Но я не боюсь. Пусть труп уйдет".

Стрельба –​ не повод для ареста

Жена Джумахона, 20-летняя Ксения, ждет нас в небольшой двухкомнатной квартире в деревне в 50 км от Рузы. Она бы и хотела помогать мужу в больнице, но не может: дома двухлетний Умар и трехмесячная Амина, а рядом и магазина нет, за продуктами ездит отец Джумахона. Сама Ксения местная, родилась в Дубках, выучилась на повара, но поработать так и не успела: занимается детьми. До инцидента со стрельбой Джумахон приносил по 30 тыс. в месяц, денег хватало. Сейчас приходится жить на детские пособия – около 10 тыс., из них надо покупать и лекарства – в больнице дают далеко не всё.

Мы садимся на крохотной кухоньке, Ксения ставит чайник, Умар с восторгом демонстрирует испуганного серого котенка – свою главную игрушку на сегодня. Ксения сперва рассказывает про ночь 3 апреля: просила мужа не работать, звала домой, а он все равно поехал. Потом звонила, беспокоилась, он долго не отвечал, а после сказал, что с ним всё в порядке – он с простреленной ногой в больнице. Через месяц, когда уже приехал свекр, поехала в полицию в Тучково, следователь сказал ей, что опросил троих нападавших, изъял одно ружье (второго не нашел, а пистолет вообще не упоминался), но всех отпустил на свободу: "Оснований для задержания не имеется". Дело тем временем передали в Рузу, Ксения поехала и туда, однако следователь Алексей Сергеев встречаться с ней не стал, на проходной Ксении сказали, что "позвонят, если будет надо", и дали понять, что не стоит ждать изменений до того, как пострадавший не выпишется из больницы, то есть через десять месяцев после нападения.

"Говорят, что они хотят свалить вину на одного, на какого-то слесаря, – рассказывает Ксения. – Его посадят, а двое других ему будут помогать". По ее словам, бывший полицейский и второй нападавший проходят по делу свидетелями, хотя материалов она не видела. Радио Свобода удалось связаться со следователем Сергеевым. Раскрывать детали следствия он отказался, но сообщил, что дело возбуждено по пункту З части 2 статьи 111 УК – "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью". Судя по тому, что речь не идет о части 3 той же статьи (деяние, совершенное группой лиц), слухи имеют под собой основание: подозреваемый пока один, да и тот разгуливает на свободе, несмотря на то что подозревается в совершении тяжкого преступления. Не идет речи и о том, что преступление совершено по мотивам национальной ненависти.

Ксения пыталась было найти адвоката, но к местным идти побоялась: в Рузе все друг друга знают, так что мало надежды, что кто-то сможет эффективно выступить против бывшего сотрудника полиции. Московские же конторы им не по карману: "С нами связались адвокаты, говорят, первая консультация бесплатно. Мы поехали в Москву, а мне с порога говорят, что вы без нас не справитесь, мы вам поможем, если нас не возьмете, у вас будет всё плохо. Я спросила, сколько это будет стоить, они что-то там посмотрели по журналу и говорят: "Самое дешевое 70 тыс., плюс такси с Москвы до Рузы и обратно, плюс какие-то проценты от того, что выиграем". Я сказала – нет, такое нам не подходит".

Ксения и Джумахон оказались в информационном вакууме: в больницу никто не приходит, на адвоката денег нет, до следователя не достучаться, ни посольство Таджикистана, ни соотечественники не помогают, а напавшие на Джумахона, скорее всего, так и не понесут ответственности. "Скажите, а вы или ваш муж раньше сталкивались с проявлениями расизма?" – интересуюсь напоследок у Ксении. "Расизм? А что это такое?" – краснея, спрашивает она. Умар продолжает мучить котенка, остается надеяться, что он не узнает на себе значения этого слова.