На этой неделе телеканал НТВ вырезал из телеверсии вручения премии "Ника" слова режиссеров Алексея Красовского и Виталия Манского, а также актрисы Елены Кореневой о политической ситуации в стране. Сказанное ими активно обсуждалось в соцсетях. Деятели культуры в современной России часто вынуждены "колебаться с линией партией", ведь политическое инакомыслие чревато тем, что государство начинает вмешивается в творческий процесс. ​Министерство культуры, депутаты и просто оскорбленные граждане ведут активную борьбу против уже созданных и еще не созданных произведений.

В недавнем прошлом прокурор Крыма, а ныне депутат Госдумы Наталья Поклонская упорно продолжает бороться с кинофильмом "Матильда", выход которого намечен лишь на октябрь 2017 года. В конце марта Поклонская в очередной раз направила запрос в правоохранительные органы, на сей раз она просит проверить высказывания режиссера фильма "Матильда" Алексея Учителя и его адвоката Константина Добрынина на экстремизм. Поклонская посчитала, что режиссер и его адвокат ассоциировали ее в своих комментариях с организацией "Христианское государство – Святая Русь". Представители этой организации в начале года разослали письмо прокатчикам, в котором угрожали поджигать кинотеатры, где будет показан фильм "Матильда".

Почему люди, ничего не понимающие в науке и искусстве, позволяют себе вмешиваться в эти сферы? Почему в ответ на их возмущение увольняют режиссеров и театральных менеджеров? Не получая отпор, в своих обидах, претензиях и требованиях эти люди идут все дальше. Заведующий отделом социально-культурных исследований "Левада-центра" Алексей Левинсон считает, что эти люди способны зайти настолько далеко, насколько им разрешит власть.

– Они будут двигаться дальше и дальше в той мере, в какой власть не будет применять существующий закон, и их в этом смысле удерживать от противозаконных действий, нарушений законодательства и Конституции в целом. Потому что внутренний источник их энергетики очень мощный и богатый. Они считают, что очищают свою землю от чего-то чужого. Поэтому там возможны любые формы, включая эксцессы любого рода.

– Эти процессы начались после акции Pussy Riot?

– Я думаю, что поначалу все было связано с тем, что то, что делала группа Pussy Riot, было сугубо политическим и светским действием. Они адресовались совершенно в другое пространство. А для того чтобы эту адресацию дезактуализировать, все событие представили как богохульство и издевательство над чувствами верующих. Я хочу напомнить, что часть верующих вполне отчетливо представляла себе, о чем идет речь, и не испытывала этих оскорблений. Они полагали, что, да, такое поведение недопустимо в храме, но только и всего. К этому случаю был издан такой закон. Но дальше уже у него начинается своя собственная жизнь, которая показывает, что закон охраняет чувства определенной части общества от какой-то другой части общества. И та часть общества, которая полагает, что она защищает именно чувства верующих, почувствовала за собой поддержку закона, право действовать по собственному произволу.

– Вы сказали, что акцию Pussy Riot при помощи закона перевели из политической плоскости в этическую. Но в последнее время этот закон используют против тех, чьи творческие воззрения не совпадают с генеральной линией...

– Я не специалист в российском законодательстве. Может быть, можно было бы найти и на этот счет какую-то статью. Но поскольку моя профессиональная сфера не юриспруденция, не отношения между отдельными лицами, а сфера общественных процессов, я могу сказать, что не защищены чувства людей, у которых другое мнение о свободе творчества. В силу сложившихся обстоятельств, законодатель полагает, что эти чувства защищать не требуется. Мне кажется, что это несимметричная ситуация, неправильная.

– Есть ли механизмы правовые, например, способные защитить культуру от вкусовщины?

– Если бы существовал свободный, состязательный процесс в суде, то, наверное, я бы мог говорить, как наш президент, – обращайтесь в суд. Но похоже, что там такого рода споры не готовы рассматривать как споры равных. Есть процедура. Мы не единственные на свете, кому приходится решать такие вопросы. Бывают споры между конфессиями. Бывают споры людей разных взглядов. На то и существует демократия, чтобы такие споры удавалось разрешать без существенного ущерба для общества в целом, для каждой из сторон.

– Может быть, корни воинствующего непрофессионализма кроются в старой ленинской формулировке о кухарке, которая будет управлять государством?

– Мне не нравилась ни та ленинская формула – она кажется отвратительно барской, ни ее применение к сегодняшнему дню. К сожалению, совершенно не каждая кухарка, доярка или кандидат наук может управлять государством. А управляет государством узко избранная категория людей, которые прошли определенные фильтры для того, чтобы оказаться на этих позициях. И вот они уже диктуют сейчас или свою волю, или, как они понимают, волю начальства. Действительно, от их собственных взглядов, вкусов и позиции зависят судьбы и творческих людей, и зрителей, которым достанется или не достанется возможность что-то видеть из области художественных произведений. Так что я такую ситуацию считаю для общественного здоровья неблагоприятной. Ситуация, которая существовала в первые годы советской власти, где искусство было достаточно свободным, гораздо более подходящая для такого общества, как наше, – сказал Алексей Левинсон.

Социолог Анатолий Голубовский считает, что у вмешательства невежд в профессиональную сферу науки и культуры есть корни в советском прошлом. Правда, тогда главным и единственным спонсором всех научных и творческих свершений было государство.

– Вообще, тенденция, связанная с тем, что люди, которые в чем-то не разбираются, позволяют себе вмешиваться в жизнь профессионалов, не только творцов и ученых, – это, я бы сказал, еще старая советская традиция. Потому что партийные чиновники, которые в советские времена курировали те или иные сферы жизни, решали, что понятно народу, что непонятно, на что он может обидеться, от чего воодушевиться... Достаточно посмотреть послужной список и уровень культуры и образования министров культуры, начиная с 1954 года и до начала 90-х годов, и станет понятно, что контролем в этой сфере всегда занимались абсолютно необразованные, очень ограниченные и невежественные люди. Включая Екатерину Алексеевну Фурцеву, которая стала легендой оттепели и благодаря своему эмоциональному складу характера очень нравилась многим, в отличие от сухарей-чиновников типа Суслова.

– Но тогда это выглядело несколько иначе, не так как сейчас.

– Мне кажется, что в последние годы попытки каким-то образом вмешиваться в то, что кому-то не нравится или кого-то оскорбляет, связаны с тем, что существуют всегда какие-то маргинальные слои, которые склонны не только оскорбляться, но и проявлять какую-то агрессию. Когда был принят соответствующий закон, он как раз был направлен на то, чтобы те, кто пытается контролировать творческую деятельность, влиять на нее, делать это не напрямую, а через вот эти маргинальные слои, энергия которых высвобождается и направляется иногда в том направлении, которое предусматривает законодательство. Это с одной стороны. С другой стороны, существуют попытки Московской патриархии и вообще Русской православной церкви каким-то образом укрепить свое положение как организации, которая влияет на общественную жизнь страны реально, и вот с этой стороны тоже существует такая институциональная агрессия. Я думаю, что в последние годы это все обострилось из-за того, что то, что лежит под спудом, всегда в любом обществе, в любой стране рано или поздно начинает проявляться… В нашей стране с прерванной безумной культурной традицией эти маргинальные слои просто более представительны, их больше, но они безвольны. Когда их направляют в нужную сторону, когда говорят: вот есть законодательство, воспользуетесь им, – они с удовольствием это делают.

​– Но согласитесь, что по рукам им не дают и не особенно стесняются их поддерживать. На собрании СТД продюсер Давид Смелянский заметил, что есть закон об оскорблении чувств верующих, но при этом никто не боится оскорбить или обидеть художника. История с "Тангейзером" доказывает, что и решение суда в данном случае не работает. Кулябин и Мездрич суд выиграли, но в Новосибирском театре они больше не работают и спектакль снят с репертуара.

– Ну, смотрите, Бориса Мездрича уволили из театра, не потому что он оскорбил чувства верующих, а потому что у него были сложные отношения с Мединским, который хотел в его театре, как и в других, подчиненных Министерству культуры, устроить представительство Военно-исторического общества, а он ему отказал. Безусловно, вся эта история с судом, с оскорблением чувств верующих была поводом, а не причиной увольнения Мездрича. Что касается Тимофея Кулябина, то он самый модный режиссер на сегодняшний день, ему после этого дали постановку в Большом театре, он был главной звездой Венского театрального фестиваля со спектаклем "Три сестры" и сейчас участвует в "Золотой маске". Власть просто решает свои конкретные задачи, все это обостряя и повышая уровень озлобленности в стране, создавая атмосферу осторожного отношения общества к тем, кто критически мыслит в науке, в культуре. И власть в этом, безусловно, заинтересована.

– Это обострилось после акции "Пуси Райот", когда был принят закон об оскорблении чувств верующих?

– Это началось не с "Пуси Райот", мне кажется. В начале 2000-х годов, да и в 90-е государству было глубоко наплевать на культуру и на науку. Например, президент Путин, а потом Медведев в начале 2000-х годов приходили на заседания президентского Совета по культуре, в лучшем случае раз в год, а иногда и раз в два года, и то лишь тогда, когда решался вопрос о государственных премиях. В последние три-четыре года Путин не пропускает ни одного заседания Совета по культуре. То есть начальство поняло роль культуры как некоторого мобилизационного ресурса.

– Как часть пропаганды?

– Естественно, как средство пропаганды, как средство упрочения собственного стабильного положения. Ведь министр Мединский – это человек, который создает новости каждый день. Вспомните, много ли было новостей при действительно выдающемся министре культуры Александре Авдееве, например? Собственно, вся эта история и началась, когда возникло понятие духовных скреп, потому что другие – материальные, доказали свою нестабильность и неустойчивость. Вот отсюда все и пошло.

​– Ну, Мединский не вечен, а при другом министре культуры будет по-другому?

– В целом, конечно, кого ни посади сейчас на это место, после принятия "Основ государственной культурной политики", которое произошло в декабре 2015 года, совершенно не изменит ситуацию. В принципе, существование Министерства культуры в такой большой и разнообразной стране, как наша, очень сомнительно. Я считаю, что одной из главных ошибок, связанных с реформами 90-х годов, было полное пренебрежение хоть какими-то реформами в сфере управления культурой. Все институциональные отношения, которые существуют в культурной сфере, так же как и в сфере спецслужб, вообще не изменились со сталинских времен. И тут есть единственная существующая возможность, которой, на самом деле, прекрасно пользуются… Дело в том, что культура очень многообразна, и она развивается помимо Министерства культуры, помимо каких-то государственных амбиций и претензий. Секрет заключается в том, что не надо брать денег у государства, и тогда будет все хорошо.

​

– Но не все учреждения культуры могут существовать без господдержки. Даже не все театры...

– Да, Большой театр не может. Это просто невозможно физически. А Театр.док может существовать без государственных денег. Это трудно, но возможно.

​– Государство в лице Министерства культуры может не дать, например, фильму прокатное удостоверение... Но что самое ужасное, коллеги по цеху молчат....

– Согласен, отсутствие профессиональной солидарности деятелей культуры, почти полное отсутствие каких-то попыток настаивать на соблюдении норм профессиональной этики – это все действительно губит дело. Потому что как только люди начинают сопротивляться в разных сферах – в науке, в культуре и так далее, власть дает задний ход. Единственное, чего она боится, это солидарности. Вот не все же деятели культуры подписали письмо в поддержку позиции президента Путина по Украине и Крыму, если вы помните. Некоторые отказались. И им ничего не было за это. Александр Сокуров, несмотря на то что получил деньги непосредственно от Владимира Владимировича Путина на фильм "Фауст", категорически отказался быть его доверенным лицом, и ничего ему за это не было. Просто не надо бояться!

– При этом те, кто подписал письмо по Крыму, тоже столкнулись с попытками вмешаться в творческий процесс. Я имею в виду фильм "Матильда" Алексея Учителя, хотя он был одним из тех, кто подписал письмо...

– Не думаю, что там что-то произойдет, поскольку Мединский сказал, что он будет всячески защищать и поддерживать этот фильм. Надо понять, что власть совершенно не интересует содержание фильма Учителя. Вот эту нервную девушку Поклонскую интересует. И что от этого меняется?

– Вы говорили о наследии советского времени. Тогда была цензура и никто этого не скрывал. Творцы использовали иносказание и другие приемы, чтобы спектакли не закрывали, фильмы не оказывались на полке... Сегодня какой-то малообразованный человек говорит, что его оскорбили, и по заявлению этого всемирно неизвестного оскорбленного закрывают спектакли, изымают из школьной программы книги... Список можно продолжать. Это разве не цензура?

– Институт цензуры уничтожен, и то, что сейчас есть, это не предварительная цензура, которая была в СССР. В театрах нет худсоветов, и всякие руководящие органы не просматривают спектакли перед тем, как их выпускают к зрителям, фильмы не кладут на полку, всего этого нет. Есть внутренняя цензура, есть финансовые какие-то ограничения, которые Министерство придумывает, говоря, что это не соответствует интересам государства. Это все есть, но цензуры нет и иносказаний совершенно сегодня не требуется, хочешь что-то говорить – говори. Театр.док не стесняется говорить то, что считает нужным. Власть иногда включает маргиналов в тот момент, когда ей нужно с чем-то разделаться. И кроме того, карательную функцию взял на себя документ с непонятным статусом под названием "Основы государственной культурной политики". Это не закон, не указ президента, а документ, который подписал президент, и там очень много всякого довольно неприятного и даже страшного местами, вроде утверждения о том, что существует какая-то отдельная "российская цивилизация". Но в основном там какие-то расплывчатые формулировки. Заметьте, когда возникла ситуация с "Тангейзером", замминистра культуры Аристархов сказал, что спектакль нужно снять, потому что он не соответствует "Основам государственной культурной политики". После этого очень много раз, когда нужно было что-то закрыть, ограничить распространение чего-то, запретить, говорили, что не соответствует "Основам государственной культурной политики" – и точка! И вот "Основы государственной культурной политики", другие подобные документы и вся эта риторика, связанная с традиционными ценностями, намного страшнее и опаснее для культуры, чем какие-то эскапады психопатов и подкупленных людей. Вот в чем проблема.

– В документе прописана какая-то конкретика несоответствия или каждый раз это используется в угоду существующему моменту?

– В том-то и дело, что не прописана! Вот не соответствует, и все. А в чем не соответствует? Там написано, что ту нас традиционные ценности, и нужно их поддерживать, а вы не поддерживаете. А кто решает? А мы решаем. А почему? Не дают ответа. А "Основы государственной политики" подписал Путин, вы что, против Путина что ли? Вот это все намного страшнее, – заключает Анатолий Голубовский

Интересно, что "Основы государственной культурной политики" уже стали одной из дисциплин в некоторых творческих вузах. Студенты Московской государственной консерватории опубликовали видео одной из лекций, где преподаватель Фарида Кульмухаметова попросила студента Даниила Пильчена прочесть текст о "пятой колонне" и "списке предателей". После скандальной видеозаписи Кульмухаметова уволилась из вуза. В руководстве консерватории поспешили назвать лекцию личной инициативой преподавателя.