Самым запоминающимся протестом в День Конституции 12 декабря стал митинг 20-летнего оппозиционера из Кургана Ярослава Лобанова. Он поджег Конституцию на крыльце здания местного управления ФСБ.
Лобанова задержали, доставили в полицию и обвинили в нарушении установленного порядка проведения митинга. В разговоре с Радио Свобода активист рассказал, что посвящает акцию фигурантам дела "Нового величия" и другим жертвам силовых структур, хоть названия у акции и нет.
– Названия нет, но есть понимание, зачем этот поступок нужен. По Конституции у нас есть право на свободу слова и собраний, человеческое достоинство и личную неприкосновенность. В реальности людей, выходящих на улицы, штрафуют и сажают. По Конституции мы имеем право на частную жизнь. Но “пакет Яровой” его нарушает. Хочется громко спросить: если мы планомерно идем в сторону ада, зачем нам нужна Конституция? Давайте ее отменим и будем жить по волчьим законам. Если ФСБ боится признаться людям, что Конституция – лишь чертова занавесочка, то я это сделаю за силовое ведомство. Я сжег Конституцию прямо у сотрудников ФСБ под носом, чтобы в них каждый раз, когда становится известна очередная жуткая история с участием спецслужб, не тыкали этой Конституцией.
– Почему вы решили сжечь Конституцию у здания ФСБ?
– Я провел свою акцию, чтобы стало меньше страха, который опутал Россию. Вокруг здания ФСБ в каждом городе витает страх. ФСБ в народном сознании – что-то большое и пугающее, к чему лучше не подходить. Я решил бросить вызов этому большому и страшному. Я думаю, что ФСБ – главный филиал Мордора. Я считаю, что ФСБ является гарантом пыток и нарушения закона. Именно ФСБ требовала, чтобы Павел Дуров выдал ключи шифрования от мессенджера Telegram. ФСБ создала дело "Нового величия". После того, как я узнал об издевательствах над фигуранткой этого дела, 18-летней Анной Павликовой, я понял, что режим борется даже с детьми, впутывая их в свои игры. Когда в Москве проходил Марш матерей, мне тоже хотелось организовать в Кургане что-то похожее. Тогда я не успел. Сейчас я свою акцию посвящаю фигурантам дела “Нового величия”.
– Вам не было страшно выходить на акцию?
Если ФСБ боится признаться людям, что Конституция – лишь чертова занавесочка, то я это сделаю за силовое ведомство
– Я был готов ко всему. Я понимал, что на меня могут завести уголовное дело. Я думал об этом и вспоминал слова бывшего мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана, если не ошибаюсь, что каждый уважающий себя человек в России должен отсидеть. Я был уверен, что меня изобьют, даже очки на время акции снял. Но я не боялся. Я готов к самопожертвованию.
– Почему вы должны собой жертвовать?
– Потому что я чувствую боль народа, молчаливую боль, которую он не может высказать. Я живу в провинции, поэтому хорошо знаю, что такое русская жизнь, и сопереживаю русским людям. А еще потому что у меня есть идеи. То, за что я готов жертвовать собой, написано в статьях Конституции России. Людей не должны привлекать за репосты и сажать за выражение своего мнения. А человек, который является гарантом Конституции, не должен быть гарантом нарушения Конституции
Человек, который является гарантом Конституции, не должен быть гарантом нарушения Конституции
– Как реагировали сотрудники ФСБ на вашу акцию?
– Я пришел к зданию ФСБ вечером, в конце рабочего дня. Перед тем как подойти к крыльцу здания ФСБ, я увидел такую картину: несколько сотрудников волокли из машины к входу мужчину. Я подумал, что, возможно, это очередная жертва, которую тут будут пытать. Я достал Конституцию и зажег ее. Пару мгновений держал в руках, а потом бросил на пол. Через несколько минут из здания выскочил человек. Он схватил меня рукой, а ногой топтал Конституцию, пытаясь затушить. Меня затащили в здание и сильно пнули по спине. Когда я оказался в вестибюле, то увидел, как внутрь здания впускают медперсонал. Это нагнало жути, но я не паниковал. Меня завели в кабинет. Он поразил меня своим видом. Оформление кабинета определенно подпадало под то, как я себе представлял стилистику кабинетов КГБ. В книжных шкафах не было ни одного Уголовного кодекса РФ, а только два РСФСР. Еще там была книга с названием “Менты”.
– Как общались с вами сотрудники ФСБ?
– Они разговаривали со мной как с жертвой, которая уже попалась. У сотрудников ФСБ такая интересующаяся и одновременно издевательская манера речи. Я спросил, что произошло с мужчиной, которого вводили в здание на моих глазах. Мне ответили, что сотруднику стало плохо, но ему оказали помощь. Я спросил, всегда ли успевает доехать скорая, мне ответили, что обычно доезжает. Женщина из следственно-оперативной группы, которая приехала за мной, сказала, что я враг народа. Из ФСБ меня отвезли в отделение полиции. Меня обвиняют в том, что я не подал уведомление на свое мероприятие. Сейчас идет расследование и собирается доказательная база. Я немного волнуюсь, потому что у меня уже второе обвинение по статье 20.2. 9 сентября этого года мы вышли на акцию против пенсионной реформы к кинотеатру “Россия” в центре Кургана. Там праздновали День танкиста, день ура-патриотизма, как я это называю. Мы с ребятами стояли с плакатами против повышения пенсионного возраста. Пенсионеры, которые пришли “посмотреть на танки и поесть солдатской каши”, нас поддержали. Потом набежала полиция и стала нас задерживать. Пенсионерка Нина Крайнова подобрала плакат, который выпал при задержании из рук одного из наших ребят. Она кричала, мол, смотрите какая у нас власть, что делают с молодежью. Нину тоже задержали и хотели оштрафовать за участие в несанкционированной акции на 10 тысяч рублей, на сумму, почти равную пенсии. Нина очень переживала и плакала. Она не понимала, за что ее судят. Я помог найти пенсионерке адвоката, и ее оправдали. А мне присудили штраф – 20 тысяч рублей.
– До акции вы с сотрудниками ФСБ общались когда-либо?
– После того как я стал организатором митинга Навального 12 июня, ко мне домой приходила девушка, которая представилась судебным приставом. Она сказала, что ищет некоего человека, который в нашем подъезде никогда не жил, а потом начала задавать вопросы обо мне: что я из себя представляю и чем занимаюсь. Девушка объяснила, что составляет мой психологический портрет. Когда я пытался закрыть дверь в квартиру, девушка поставила ногу в проем двери и сказала, что придет еще поговорить с родителями, но больше не появилась.
– Где вы учитесь сейчас?
– Учился до недавнего времени в Курганском государственном университете на факультете “Таможенное дело”. Но после антикоррупционного митинга 12 июня меня отчислили из-за неожиданно образовавшихся задолженностей.
– А на самом деле из-за участия в гражданских протестах?
– Я думаю, что да. Заместитель декана сначала спрашивала, зачем я выхожу на митинги, а потом меня выгнали. Я не стал оспаривать это решение, потому что хочу быть журналистом и работать в “Новой газете”.
– Уже работаете где-то?
– Продавцом в продуктовом магазине.
– Вы состоите в какой-либо партии или общественном движении?
– Нет и не планирую. Я помогал штабу Навального, но разочаровался в этом политике. Я сам по себе. И надеюсь, что так и будет дальше. Меня поддерживает моя девушка.
– В ноябре 2015 года художник Петр Павленский поджег дверь здания ФСБ в Москве, на Лубянке. Вы придумали свою акцию под влиянием акции Павленского "Угроза"?
Я считаю, что будущее протеста за акционизмом, потому что митинги – это уже скучно
– Общего у нас – только здание ФСБ и огонь. Я себя с Павленским не сравниваю. Он известный акционист, а я какой-то там активист. Конечно, я слышал о его акции. Мне нравится то, что делают Павленский и Pussy Riot. Их акции, как шоковая терапия для нашего общества, действуют грубо и несут глубокий смысл. Я считаю, что будущее протеста за акционизмом, потому что митинги – это уже скучно. Мне бы хотелось, чтобы в ответ на мою акцию у людей что-то изменилось в сознании. Моя акция удалась, если хотя бы один человек после нее будет меньше пасовать перед властью.
– Павленский после акции "Угроза" провел семь месяцев в СИЗО. Вас не удивляет, что вы легко отделались?
– Я сомневаюсь, что эта история закончится для меня лишь административкой. Два дня назад вечером мне позвонил дедушка и сказал, что к нам домой пришли из уголовного розыска. Я в этот момент был в гостях. Следователи требовали, чтобы я немедленно явился домой. Я, естественно, возвращаться не стал, лишь уведомил адвоката. Звонить по телефону, который дедушке оставил некий Александр Васильевич, я не собираюсь. Жду, что будет дальше. Я чувствую себя главным героем романа "Процесс" Франца Кафки. Главное, чтобы концовка произведения Кафки меня не настигла. Хотя и к этому готов. Жизнь в России – сплошной сюр.
– Как дедушка относится к вашей акции?
– Дедушка переживает и чувствует себя растерянно. А мама очень гордится мной.
– Задумались об эмиграции?
– Я здесь до конца. Я не буду крысой, которая бежит с тонущего корабля. А корабль определенно тонет, но, прежде чем утонуть вместе с ним, я его немного еще пораскачиваю.
– Начали уже готовить новую акцию?
– Я ненавижу русский рэп. Но я против преследования рэперов. Я выступаю за то, чтобы власть отвязалась от стихов. Стихи – это состояние души и сознания. Запрещать мыслить я не позволю. И следующую акцию я проведу на эту тему, – рассказал активист Ярослав Лобанов.
12 декабря в разных городах России прошли митинги в защиту Конституции. В Перми оппозиционеры собрались у памятника физику Александру Попову и зачитывали статьи из Основного закона российского государства. В Волгограде активисты вышли на улицу с плакатами: "Путин, хватит переписывать Конституцию под себя!" и "Граждане РФ имеют право проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования – 31 ст. Конституции". В Новосибирске бывшая глава отделения "Яблока" Александра Налобина стояла с плакатом, призывающим прекратить пытки и насилие.
