Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Кто не смеялся над новыми русскими в 90-е? Быстро разбогатевшие, с "крышей набекрень" от шальных денег, не умеющие, но хотящие их тратить прилюдно и с шиком, - герои анекдотов и предмет лютой зависти. Упоминаемое в интервью "несчастье" - экономический кризис в августе 1998 - дефолт и падение курса рубля к доллару, обесценивание денег и разорение многих в одночасье. Понятны ли те шутки сегодня?
В студии Радио Свобода Катя Метелица - автор иронического букваря о новых русских. Вопросы задает Иван Толстой. Эфир 29 декабря 1998.
Иван Толстой: Московское издательство "Мир новых русских" выпустило иллюстрированную книгу под названием "Новый русский букварь". Со мной в пражской студии автор букваря Катя Метелица.
Катя, в чем идея вот такого замысла издания букваря, пропитанного иронией, сарказмом, всем тем, что называется "стеб"?
Катя Метелица: Видимо, в этом и есть идея, потому что букварь - это, на мой взгляд, интересная и достаточно мало используемая литературная форма. В то же время букварь - это что-то совершенно святое, сакральное, культовое, потому что известно, что, например, Буратино новую курточку поменял на букварь, букварь - это то, с чего начинается Родина - "c картинки в твоем букваре", поэтому если делать что-то, связанное с литературой и искусством, почему бы этому не быть букварем?
Иван Толстой: Как сказал бы человек, исполненный ханжества, оплевывать так самое святое, то есть плевать в источник?
Катя Метелица: Я не знаю, кто куда плюет, мы никуда не плевали, там есть цитаты из букварей, утвержденных Министерством просвещения в качестве официальных учебных пособий:
Много букв уже узнали,
Добрались до буквы "Ц".
Есть слова, где "Ц" в начале,
Есть слова, где "Ц" - в конце.
И какие-то вещи, совершенно обязательные для русских букварей, вроде "Мама мыла раму", мы их тоже вписали, только у нас "Мама мыла Мерс" и соответствующая картинка мамы, которая лежит в джакузи от Версаче и моет игрушечный Мерседесик.
"...Буратино новую курточку поменял на букварь, букварь - это то, с чего начинается Родина..."
Иван Толстой: Моя племянница придумала в стиле вашего букваря, хотя она его еще не видела - "мама ела "Раму"". Катя, настолько я понял, "Новый русский букварь" - это только часть некоего проекта?
Катя Метелица: Да, это часть большого проекта, который называется "Мир новых русских". "Мир новых русских" - это творческая группа, которая существует в Москве уже некоторое время, и результаты ее деятельности можно было видеть с весны. Это продавалось, все выставлено было (естественно, не как предметы искусства, все можно купить) в магазине под названием "Мир новых русских", который располагался сначала в торговом центре "Охотный ряд" под Манежной площадью, где в конце 80-х-начале 90-х происходили все эти митинги, которые косвенным или прямым образом и породили всю эту новую русскую культуру. Хотим мы этого или не хотим, но она явилась результатом этого демократического движения.
Это невероятное здание - пластиковый мрамор, пластиковая бронза, пластиковая лепнина, такой там гениальный гламур. Когда я там была в первый раз и случайно зашла в магазин "Мир новых русских", я увидела под ногами у себя мозаику, где бы выложен символ этого магазина – Быкасик. Это как Пегас, только бык крылатый. Я подумала, что у меня просто галлюцинации. Потом уже я разглядела, что в этом магазине продают изделия народных промыслов, обычный туристический набор – Хохлома, Палех, Жостовские подносы. Все эти вещи были нетрадиционными, все вещи оригинальные, авторски сертифицированные.
На Палехских шкатулках нарисованы сюжеты типа как новые русские культурно отдыхают в сауне с девушками, играют в гольф или в теннис, все говорят по мобилам, пальчики растопыривают. При этом все это с трогательной серьезностью, искренностью наивных художников Палехских. Талантливая скульптор Федоровская делает фигурки новых русских из Гжели - новый русский со своей "лялькой" занимаются шопингом. Эта сценка, я думаю, подсмотрена в том же "Охотном ряду" была. "Тройка" - очень популярная вещь, - новый русский с двумя телохранителями. Мобильные телефончики - Хохломские и Гжельские, гантели. Богородские игрушки, изображающие новых русских. Например, движущаяся Богородская игрушка - новый русский идет в обменный пункт менять деньги. Они все разные, это ручная работа, поэтому все эти игрушки по-разному себя ведут: один новый русский доходил до пункта обмена и останавливался, другой падал каждый раз, один не доходил, его надо было подталкивать.
"... движущаяся Богородская игрушка - новый русский идет в обменный пункт менять деньги..."
Иван Толстой: А палехские или богородские кидалы там были изображены?
Катя Метелица: Очень много сюжетов. И когда я сказала, что они живут своей жизнью, это достаточно многозначное определение, потому что жизнь же вокруг тоже меняется, и когда грянул дефолт, этот магазин смотрелся совершенно фантастически, потому что буквально за день все, что там было, приобрело какой-то двусмысленный оттенок. Там, например, были кредитные карточки: Гжельский "Экспресс" - фаянсовая и, соответственно, Хохломская "Виза" - деревянная, расписанная. Они смотрелись фантастически, потому что толку от них было ровно столько же, сколько от нормальных кредитных карточек, точно так же можно было их рассматривать и использовать в качестве площадочки для чего-нибудь, а в смысле получения денег - одинаковый эффект.
Иван Толстой: То есть немедленно под всем этим была подведена историческая черта, все стало законченным, единым, культурный проект обрел некие свои рамки. Я полистал этот "Новый русский букварь" и у меня такое же от него впечатление, что здесь целая законченная эпоха, подведенная черта. Как он воспринимается в Москве читателем сейчас?
Катя Метелица: С большим интересом. Мы начали идею в начале августа, потом произошло несчастье, мы все это продолжали делать, уже какой-то сюжет исторический пытались выдержать, но подвелась ли черта – непонятно. Скорее, пунктирная черта, многоточие. Потому что все меняется, например, магазин уехал из комплекса "Охотный ряд". Это не просто перемена адреса, а какое-то знаковое событие, потому что гламур облетел за это время, и этот роскошный в своем идиотизме комплекс стал уже чистым заповедником, там только ходят гости столицы с видеокамерами, фотографируются и снимают друг друга на видео. Они абсолютно правы - как зоопарк. Теперь они переехали на Арбат, в кинотеатр "Кодак-Киномир", где собираются молодые люди, чтобы весело провести время. Все отступило на шажок и, одновременно, ушло вперед. Непонятно, в каком мы сейчас году… То ли это все ностальгическое стало… Многие так это все воспринимают, потому что и букварь покупают, и сувениры, и каждый какой-то свой смысл вкладывает. Ведь очень мало кто говорит: "Я - новый русский". Я в первом лице эту фразу слышала раза два в своей жизни. Все говорят, что "он - новый русский", "один новый русский", на что-то намекают, когда дарят такие подарки. Какие-то смыслы витают. Как сказка это, безусловно, существует, это самая интересная сказка новой России, на мой взгляд.
Иван Толстой: Катя, а как эта сказка сочинялась? У вас есть соавтор? Расскажите о творческом процессе.
Катя Метелица: Соавтор у меня - это художник. Книжка-то с картинками. Никто свою курточку, свой красный пиджачок не отдаст за книжку без картинок в наше время. Соавтор у меня художница Виктория Фомина, она наивный художник, но не такой как в Палехе, она городской наивный художник, причем образованный, она архитектор по образованию, у нее очень интересный взгляд на мир, такой светлый наив человека образованного, но не мрачного. Там очень много литературных аллюзий. Например, на букву "Г" у нас картинка "Гоша грузанулся грибами". Его сначала звали Гендос, потому что Гендос - это сочно, но потом он у нас переименовался в Гошу. Такой Гоша сидит на грибе, курит его, тут же его глючит. Это воспоминания об "Алисе в Стране чудес", о синей гусенице, которая сидела на грибе. И "гиббоны", как теперь называют гаишников, торговцы с полосатыми палочками. На каждой картинке и на каждой страничке много вещей, которые вокруг существуют в языке, в реальности, даже в литературе. Мы старались сделать книжку для долгого разглядывания.
Иван Толстой: Катя, сама лексика, выражения, вся экспрессивная часть книги, сколько процентов выдумана вами под стиль разговора новых русских, сколько взято из реальной жизни? Какая здесь доля фантазии?
Катя Метелица: Пока вы задавали вопрос, я пыталась вспомнить цитату из классика. По-моему, это Глинка сказал, что "музыку сочиняет народ, а мы ее записываем". Примерно в таком духе. Я делала тексты, концепт этот весь организовывала.
Иван Толстой: Есть слова, которые вы выдумали?
Катя Метелица: По-моему, нет, я все-таки старалась брать то, что есть, просто организовать по тому принципу, как это должно существовать в букваре. Чтобы фраза состояла из слов, начинающихся на одну букву: "Мама мыла Мерс", "Папик показывал пальцы", "Батаны бубнят, братаны бурогозят". И персонажи, которые обязаны быть в букваре – мама, папа, брат, сестра.
Иван Толстой: Вы даже соблюли и такие распространенные букварные имена как Клара и Лиза. У вас "У Клары - клиринг, а у Лизы- лизинг".
Катя Метелица: Получилась скороговорка. Мы старались там делать какие-то задания, произнести это быстро.
"...дети принимали участие в создании. У нас есть авторский коллектив, там по меньшей мере два ребенка"
Иван Толстой: А вы показывали этот букварь детям? Как они реагируют?
Катя Метелица: Я показывала детям, причем, дети принимали участие в создании. У нас есть авторский коллектив, там по меньшей мере два ребенка: мой ребенок, девятилетний Митя, и девятилетняя дочка художницы, Сашенька.
Иван Толстой: Органический для них этот язык?
Катя Метелица: Мы даже провели экспериментальный урок в школе. Дети с большим интересом относятся, и учительница русского языка и литературы, классная руководительница, тоже с интересом отнеслась, говорит: "Надо же, какие они знают слова! Я не знаю слова "косачи" (это сумма денег некая), а они знают. Пишут с ошибками, а "косачи" знают". Я, когда подбирала лексический ряд, старалась никаких выражений мата не вставлять, это все знают, это все достаточно однообразно и, на мой взгляд, неинтересно. Есть в такой ненормативной лексике, но не тривиальной, гораздо более интересные выражения. С точки зрения филологической там такое словообразование идет. Например, "децильная рыбка" что такое понимаете? Это - малек.
Иван Толстой: Почему "децильная"?
Катя Метелица: «Децильный пацан" – маленький мальчик. На шприцах пишут - децилитры. Реагировала, по крайней мере, учительница моего ребенка, которая, конечно, им привносит всякие красивые и несколько старомодные идеалы. Я думаю, может быть, это и верно, потому что школа и должна быть старомодной немного, мне кажется, и консервативной достаточно.
Иван Толстой: То есть, вы не считаете, что эта книга должна быть вплетена в процесс образования? Вы достаточно дистанцируете свое произведение от основного потока, который должен проходить через голову, мысли и душу ребенка?
Катя Метелица: Я пока не думала пристально о том, чтобы порекомендовать букварь в качестве учебного пособия. Я боюсь, будут инфаркты в Министерстве просвещения. Я думаю, можно индивидуально ребенку это показывать просто как произведение искусства, потому что мы старались сделать произведение именно книжного искусства, сделать какой-то единый, органичный и дышащий концептуальный продукт. У нас все, включая полиграфию, верстку, все продумано именно в стилистике нового русского букваря, сочетание прикольности с определенной пафосностью, доля золота, версачевского гламура.
Иван Толстой: Катя, я хотел вас попросить ваши самые любимые места из букваря почитать.
Катя Метелица: Очень жалко, что по радио нельзя показывать картинки. Мне очень нравится такое стихотворение:
Я, блин, гоблин,
А ты, блин, кто, блин?
Это написал Станислав Каленский, а я это стихотворение взяла из журнала "Соло". Оно не только мне нравится, оно выражает какую-то очень важную сущность новой эпохи.
Мне очень нравится слово "безарбузье". Для каждого человека, который воспитан на классическом русском букваре, "арбуз" - это главное слово на букву "А", это символ счастья, изобилия, всего самого вкусного в жизни. А, кроме того, должна подтвердить, что на сленге, если "лимон" - это миллион, а "арбуз" - это миллиард, а "безарбузие" - это безобразие. Больше, чем безобразие.
Здесь у нас слова "адекватно" себя вести, "неадекватно" - это сочинил народ. "Абстрактный" - это антоним к слову "конкретный", а "конкретный" - это очень важное слово, потому что все "чисто конкретно". Есть у нас словообразования от слова "брат", от слова "бык". "Безандерстенд" - тоже мое любимое слово. У нас "Боря в безандестенде". "Безбашенный брателло" – отличное словосочетание! Мне нравится слово "брателло". Нотки идут у нас песни "Бухгалтер, милый мой бухгалтер". Это старая песня, но она главная, с нее многое началось, когда лирическим героем эстрады стал бухгалтер. Тут объясняется, как можно называть "БМВ" и "Вольво" - "валешник", "вольвуха", "вольван", "вольвец". Мне нравится "Витек взял валешник. Взял и Вован". "Вовандос весь в версачах. Вовандос весь в голде. Каков Вовандос! Во!". "У Вована - водила, у водилы - волына". И вот у нас пассаж, взятый из школьного букваря: "Галя и Гоша набрали много грибов. В корзинке у Гали - боровики и рыжики, а у Гоши - поганки". В сочетании с картинкой "Гоша грузанулся грибами", мне кажется, что-то очень правильное есть.
Вот народный стишок "Значок ГКО на груди у него, больше не знают о нем ничего". Это - без комментариев. И художница нарисовала значки ГКО трех степеней – голдовый, серебряный и бронзовый. На "Е" много сочетаний, много слов, начинающийся с "евро": "евроокно", "еврокрыльцо", "еврогусли", "еврохимчистка", "евроматерешка", "евровагонка", "евробревно". Очень много слов, которые я еще видела в газетах, в объявлениях, на вывесках, даже не запомнила. Жизнь гораздо богаче любого произведения искусства. На "З" у нас очень важный для букваря сюжет: "Зайцев разводит на зелень Мазай", потому что "Дед Мазай и зайцы" - это очень важное детское произведение.
"Это энергичный язык, в нем мало слов, все лаконично, предпочитаются выражения ... емкие, сочные и такие вкусные, чтобы они звонко звучали, как песни"
Иван Толстой: Катя, а кому не нравится ваш букварь?
Катя Метелица: Я слышала, что был отклик человека, не знаю, кем его считать - новым русским, не новым русским. Таких называют бандитами. Был сюжет в программе "Скандалы недели", - я его не видела, к сожалению, - он критиковал букварь с той точки зрения, что слова все неправильные, что надо как-то говорить по-другому и круче. Насколько я понимаю, он вместо наших слов предлагал просто феню блатную. Он, видимо, со своей точки зрения прав, но с моей – нет, потому что в новом русском языке есть кое-что, конечно, от фени, поскольку интеллигенция, особенно творческая, всегда с 50-60-х годов была неравнодушна к этой лагерной блатной романтике, мы, может, даже не знали, что употребляем блатные выражения, но гораздо ближе новый русский язык просто к молодежному жаргону.
Кто-то назвал это "поколением Иксов и Игреков". Это энергичный язык, в нем мало слов, все лаконично, предпочитаются выражения, которые выражают многое, емкие, сочные и такие вкусные, чтобы они звонко звучали, как песни. Это памятник новой русской словесности, я для себя такое придумала выражение, оно мне нравится, в нем что-то величественное есть. А еще Ельцин сказал отлично: "Наполним слова их конкретным смыслом". Иногда, как представишь эти слова, наполненные своим конкретным смыслом, то задумаешься. Мы, кстати, это делали, мы наполняли слова их конкретным смыслом: если у нас есть "лимон", то это лимон со шкуркой, обрезанной спиралью, как на натюрмортах малых голландцев, если "арбуз", то арбуз, если "телка на тачке", то телка на тачке.
Иван Толстой: Конкретно и реально. Этот букварь как бы предполагает некоторое продолжение концептуальное этой акции. Может быть, его нужно возложить к памятнику первопечатнику в Москве?
Катя Метелица: Можем возложить, кончено. Честно говоря, мне он нравится как полиграфический объект, и я думаю, что первопечатнику тоже понравился бы. А еще мы хотим просто продолжать этот проект, мы уже начали делать "Новый русский календарь", "Новый русский дневник", "Новые русские раскраски и вырезалки". Виктория Фомина в пилотном нулевом номере "Столицы" 1997 года нарисовала вырезалку - куклу Юра Лужков. Юрий Михайлович голенький, в плавочках, растопырив ручки стоит. Его можно вырезать и к нему отдельно вырезать одежки.
Иван Толстой: Кепочку.
Катя Метелица: Кепочку, шапочку, а поскольку это были новогодние дни, то там были костюмы Деда Мороза, зайчика, Снегурочки. Конечно, спортивный костюмчик. Это все мы будем продолжать.
