Недобровольное помещение граждан в психоневрологические интернаты, которое в Москве носит массовый характер, решено распространить на всю страну. Как следует из проекта приказа Минздрава и Минтруда (разработан Минздравом с подачи московского департамента здравоохранения), который изучило Радио Свобода, врачам-психиатрам предлагается не только выявлять граждан с психическими расстройствами, имеющими показания для помещения в ПНИ, но и составлять поименные списки. А потом направлять их в органы местной власти для обеспечения этих граждан местами в ПНИ. То есть вместо того, чтобы лечить и обеспечить больных социальной поддержкой на дому, просто их изолировать.

Москвичке Нине Михайловне Дылевской – 72 года. Больше года она живет в ПНИ №34: ходит в казенном халатике, не звонит по телефону, не может сама выйти за территорию интерната. О том, что она лишена дееспособности, Нина Михайловна узнала тоже в ПНИ, через полгода после суда.

Психиатрический диагноз у Нины Михайловны уже много лет. Все эти годы она жила дома, одна, но регулярно во время обострения заболевания ложилась в больницу. Так было и в последний раз – только домой из больницы она уже не вернулась.

– Нину Михайловну долго держали в психбольнице, а потом ей сказали, что надо поехать в другую больницу, на обследование. Ткнули пальцем в какую-то бумажку, мол, нужно ее подписать. А сами отвезли ее в психинтернат, она даже очки не взяла, не говоря уже про остальные вещи, потому что думала, что едет на пару дней в другую больницу, – рассказывает Дмитрий Федоров. Уже больше года он пытается оформить опеку над близкой подругой матери и восстановить ей дееспособность. – Суд о лишении ее дееспособности проходил в больнице им. Алексеева, Нина Михайловна в это время была в больнице №14, это филиал Алексеевской. На суде ее не было, хотя в документах написали, что была. В тот день, когда Нину Михайловну лишали дееспособности, судья лишил всех прав еще 65 человек, и инициатором всех этих исков была больница. Очень долго от нас скрывали, что Нину Михайловну признали недееспособной, врали, что она сама в ПНИ захотела, хотя она всю жизнь боялась интерната! Нам удалось через суд восстановить сроки для обжалования этого решения – по закону, экспертизу ее состояния нельзя было проводить в том же заведении, где она лежала.

По словам Федорова, Нина Михайловна – одна из самых спокойных, разумных и адекватных женщин.

– В интернате я бываю довольно часто, и там действительно много агрессивных женщин, находиться с ними в одном помещении ей очень тяжело. Теперь она живет одной надеждой – вернуться домой, но я считаю, что этого мало. Нельзя оставлять безнаказанным столь наглое выполнение госзаказа: я не сомневаюсь, что это госзаказ, потому что, когда пару лет назад в Москве начали сокращать психиатрические больницы и перепрофилировать их под ПНИ, было известно, что такого количества желающих там жить нет. Поэтому теперь, чтобы доказать, что реформа не была напрасной и даже вредной для больных, интернаты заполняют любой ценой.

Пожилая москвичка Мария Ивановна (имя изменено) попала в больницу с обострением.

– Ей уже стало гораздо лучше, и мы ждали, что ее, как это было раньше, выпишут домой. Но ее всё держали и держали в больнице, – вспоминает Николай, который помогает ей всю жизнь. – Мария Ивановна – наша соседка, она подруга детства моей мамы, я ее знаю всю жизнь. Конечно, мы все беспокоились, навещали ее часто. А потом случайно узнали, что Марию Ивановну хотят лишить дееспособности и отправить в интернат. Начались странные звонки в домофон – какие-то люди хотели зайти, чтобы посмотреть ее квартиру. Понятно же, что ее решили запихнуть в интернат, чтобы потом распоряжаться ее жильем (когда психиатрического больного лишают дееспособности и направляют в интернат, то его имуществом распоряжается глава ПНИ. – РС). Мы написали десятки жалоб во все инстанции и в итоге забрали ее домой. На прощание нам сказали, что если она еще раз попадет в больницу в этом году, то ее принудительно отправят в ПНИ.

В момент обострения заболевания Мария Ивановна не может быть одна, она боится спать в своей квартире. Ее друзья приняли решение, что в следующий раз будут по очереди с ней ночевать и вызывать к ней частного психиатра. "Больше ни в одну московскую психиатрическую больницу мы ее не повезем, если сами не справимся, то найдем платную клинику", – говорит Николай.

Наталья Николаевна уже год пытается вернуть свою дочь домой. Маша училась в английской спецшколе, потом окончила Международную академию бизнеса и управления. Никто из знакомых их семьи не сомневался, что ее ждет блестящее будущее, но вместо заграничной командировки она оказалась в психиатрической клинике.

– У нее начались голоса, мы думали, что она переутомилась от учебы и это пройдет, но голоса возвращались. Маша регулярно в острый период лежала в больнице, – рассказывает ее мама. – Когда в этом году она попала в больницу им. Алексеева в третий раз, мне сказали, что это очень много, и они подают на лишение ее дееспособности, чтобы отправить в интернат. Я, конечно, была против этого: Маше есть где жить, я могу заботиться о дочери и следить за ее состоянием здоровья, – но меня подло обманули. Попросили принести в больницу розовую справку о бессрочной инвалидности Маши, якобы она была им нужна, потом вынесли мне на подпись какие-то бумажки – думала, что расписываюсь за копию, не стала читать. А оказалось, это было согласие на лишение ее дееспособности и помещение в ПНИ. "Ну вот вы все и подписали, что нам нужно", – уходя, сказал психиатр, а я расплакалась.

Наталья Николаевна говорит, что в больнице от нее скрывали дату суда.

– Судье сказали, что у моей дочери было несколько попыток самоубийства, якобы она резала себе руки. Но достаточно взглянуть на ее руки, чтобы понять, что это ложь, они чистые. Потом – что она хотела выброситься в окно. А у них в палате в больнице все окна закрыты были, жара стояла страшная, вот она и подошла, чтобы открыть форточку: у многих психиатрических больных на фоне приема серьезных препаратов развивается кардиомиопатия (группа различных поражений миокарда, не связанных с воспалительным, опухолевым процессом или недостатком кровоснабжения сердечной мышцы. – РС), в душных помещениях им не хватает воздуха.

Я сама подала в суд на больницу №14, где Машу полгода не выпускали на улицу и вообще издевались над ней как хотели: кололи ей галоперидол (нейролептик, оказывает выраженный антипсихотический и противорвотный эффект. – РС) три месяца, чтобы убедиться, что он ей не помогает, давали азалептин (нейролептик, оказывает выраженное антипсихотическое и седативное действие. – РС), который тоже ей не подходит, и врачи об этом отлично знали. В итоге увезли ее в интернат. Это такая тенденция в последнее время в Москве – всех отправлять в интернат. Я знаю десятки других людей, которые готовы заботиться о своих заболевших близких, но им их просто не отдают, запихивая всех подряд в ПНИ.

Сейчас Маша живет в бывшей психиатрической больнице №15, переделанной под ПНИ, в комнате на восьмерых без дверей. Наталья Николаевна проводит у нее каждый день по несколько часов.

– Я не знаю ни одного человека, кому бы там было хорошо, большинство больных – никому не нужные брошенные люди, там, извините, какой-то парк юрского периода: ор, мат-перемат, – говорит мама Маши, которая добивается опеки над ней, но пока получила отказ. – Мы с Машей – люди верующие, мы молимся, причащаемся, ходим в церковь. В больнице этого не одобряли, сказали, что я плохо влияю на дочь, потому что читаю акафисты.

Юрист Центра лечебной педагогики Павел Кантор говорит, что уже полтора года к ним поступают десятки однотипных жалоб на то, как людей с психиатрическими проблемами обманом отправляют в московские ПНИ, и инициаторами этого являются психиатрические больницы.

– Ни с пациентами, ни с их родственниками врачи нормально общаться не хотят, скрывают от них информацию и даты судов. Понятно, что люди с психиатрическим диагнозом – неудобные пациенты, а если они живут в ПНИ, то их проще госпитализировать и выписать обратно, – поясняет Кантор. – Да, есть часть больных, которые не удерживаются дома долго, забывают принимать лекарства, и в ПНИ, возможно, им действительно лучше. Но возмущает, что, может быть, благое и рациональное пожелание на практике облекли в абсолютно бесчеловечную оболочку и всех гребут под одну гребенку, в результате в интернатах оказываются люди, которым там совсем не место, которые могут жить сами или о них есть кому позаботиться. Когда же родственники пытаются оформить опекунство и забрать их домой, то на опеку начинают давить сверху: приходят письма за подписью главного психиатра Москвы Георгия Костюка (есть в распоряжении Радио Свобода), одного из инициаторов психиатрической реформы.

Татьяна Голикова, зампредседателя правительства РФ по социальной политике, в марте этого года назвала психоневрологические интернаты закрытыми учреждениями, где "люди оказываются полностью изолированы, а их права часто нарушаются". По данным Роструда, в психоневрологических интернатах проживают около 156 тыс. граждан. Около 71% проживающих в ПНИ лишены дееспособности, 24% от общего числа нуждаются в постоянном уходе, только 2% проживающих в интернатах для взрослых официально трудоустроены. 319 клиентов ПНИ (0,2%) проживают по технологии "сопровождаемое проживание", более 25 тыс. человек живут в комнатах для более чем семи человек.

По данным Независимой психиатрической ассоциации (НПА) России, в Москве налажено массовое признание граждан с психическими расстройствами недееспособными с последующим принудительным переводом их в психоневрологические интернаты. Согласие пациентов и мнение родственников при этом не спрашивают. Родственникам отказывают в назначении опекунами, ссылаясь на то, что "пациент тяжелый, они не справятся, он не может проживать дома". И то, что московский опыт, как следует из разработанного совместного приказа Минздрава и Минтруда, хотят расширить на всю страну, – очень опасный знак, считают эксперты.

– В 2018 году психиатрическая больница №14 подала в суд 575 заявлений о признании граждан недееспособными, большая часть из них была удовлетворена, граждане, многие из которых вполне могли бы проживать дома, оказались в интернате, директор которого одновременно является для них и поставщиком социальных услуг, и представляет их интересы как получателей этих услуг, т. е. налицо конфликт интересов, – считает Любовь Виноградова из НПА.

Предлагаемая в проекте приказа система выявления и массового направления людей с инвалидностью в психоневрологические интернаты прямо противоречит обязательствам России по Конвенции о правах инвалидов.

– Принятие предложенного приказа будет фактически поощрять практику изоляции и сегрегации инвалидов с психическими нарушениями, что несовместимо с гарантиями ст. 19 Конвенции и противоречит принципу запрета дискриминации людей с психическими нарушениями в отношении доступа к социальным услугам на базе местного сообщества, – говорит Виноградова. – При отправке людей в ПНИ врачи будут ориентироваться на таблицу медицинских показаний, куда попали практически все психиатрические заболевания, даже легкие: люди с такими диагнозами не являются инвалидами, они владеют всеми навыками самообслуживания, могут самостоятельно передвигаться по городу, ходить в магазины, делать покупки, разумно распоряжаться своими средствами и т. п. Все это приведет к тому, что больные будут бояться обращаться к психиатрам за помощью или вообще от нее отказываться.