Европейский союз, по многочисленным неофициальным сообщениям, включит в уже одобренный его членами 12-й пакет санкций против России полный запрет на импорт российских алмазов. К введению этой же меры склоняются страны "Большой семерки". Год назад некоторые из стран G7, в частности США, Великобритания и Канада, уже ввели санкции против компании "Алроса", фактического монополиста на российском рынке добычи алмазов. Радио Свобода рассказывает, как новые ограничительные меры могут повлиять на мировую индустрию добычи алмазов и привести к ее масштабной перестройке – впервые с момента создания Кимберлийского процесса, организации алмазодобывающих стран и стран – импортеров алмазов.
Россия является крупнейшим поставщиком необработанных алмазов на мировой рынок. Евросоюз закупает российские алмазы приблизительно на 1,5 миллиарда долларов в год. До сих пор запрет на импорт российских алмазов блокировался Бельгией, опасавшейся за последствия такого шага для экономики страны: бельгийский Антверпен является одним из основных мировых центров торговли драгоценными камнями.
Скептики говорят, что санкции против российских алмазов могут оказаться неэффективными, как и "ценовой потолок" в 60 долларов на российскую нефть: вместо Европы камни пойдут на азиатские рынки, а уже оттуда, будучи смешанными с алмазами из других стран, – в страны Запада. Помимо этого в распоряжении России останется азиатский рынок, в первую очередь китайский.
Среди тех, кто придерживается оптимистичного взгляда на вероятные новые санкции, – израильский аналитик алмазной отрасли Эдан Голан, владелец компании Edahn Golan Diamond Research and Data. В интервью Радио Свобода он рассказал, как меры по ограничению доступа алмазов и бриллиантов российского происхождения могут повлиять на мировой рынок, какие лазейки для обхода санкций может попытаться использовать Россия и как не дать ей этого сделать.
Санкции США и "огромная лазейка"
– Какова доля российских алмазов на мировом рынке?
– Во-первых, Россия в основном является поставщиком необработанных алмазов, она занимается и огранкой, но в очень ограниченных объемах. Согласно данным Кимберлийского процесса, на Россию приходится 36% мирового рынка по объему камней и 22% по их стоимости. Эта разница в цифрах вызвана тем, что средняя стоимость 1 карата российских алмазов ниже. Она составляет примерно 85 долларов США за карат, в то время как в среднем в мире 1 карат стоит более 135 долларов. Причин несколько. Когда вы добываете алмазы, ваша задача – отделить их от породы, от кимберлита. Если получаемые при этом алмазы слишком маленькие, то при определенном их размере добыча теряет смысл, но в России добывают алмазы даже самого маленького размера. Одна из причин этого состоит в том, что исторически Советский Союз был заинтересован в алмазах для промышленного использования, поэтому даже маленькие алмазы представляли для него ценность. Если мы говорим об экспорте, то имеет смысл добыча и получение из горной породы больших и качественных алмазов, чтобы цена их продажи оправдывала высокую стоимость отделения от "пустой" руды.
– Как спрос на российские алмазы в мире менялся в последние годы?
– Российские алмазы были такими же желанными на мировом рынке, как и любые другие. Объемы их производства очень большие, есть выбор из самых разных камней по размерам, цвету и качеству. Многое изменилось после того, как они оказались под фактическим запретом в некоторых странах. Это довольно каверзная ситуация, потому что санкции против "Алросы", крупнейшего российского производителя алмазов, ввели лишь несколько стран: США, Канада, Великобритания, Австралия и Новая Зеландия. Тем не мене, ряд стран фактически придерживаются таких же ограничительных мер, не объявляя об этом официально. Например, Израиль: вы не можете импортировать в Израиль необработанные алмазы из России, хотя официально Израиль такой запрет не вводил. Это негативно влияет на спрос на российскую продукцию.
С этими санкциями есть две основные проблемы и две лазейки, которые могут помочь их обойти. Во-первых, если говорить о санкциях США в отношении "Алросы", то они касаются только необработанных камней. Если вы сделаете огранку, скажем, в Индии, то и полученные бриллианты уже будут индийскими, а не российскими. Это будет на 100% законно с точки зрения американского законодательства, а Соединенные Штаты – это 50% потребительского спроса в мире. Это огромная лазейка.
Во-вторых, важно то, как вы определяете происхождение необработанных алмазов. Кимберлийский процесс делает различия между страной происхождения камней и страной, откуда они поступили на рынок. Если я отправлю из Израиля в Индию посылку с алмазами, они будут числиться как "поступившие из Израиля". Если я куплю алмазы в России, отправлю их в Индию, а оттуда – в Израиль, то страной происхождения все равно будет Россия. Здесь кроется лазейка, которая появилась фактически случайно: Де Бирс, крупнейшая по объемам добычи алмазов компания в мире, добывала камни во многих точках мира, откуда они поступали в единый центр для обработки, перемешивались и продавались на рынке на основе своих характеристик. И Де Бирс, и другие компании хотели, чтобы происхождение таких алмазов указывалось как "смешанное", чтобы не перечислять в документах все страны, от Бостваны до Намибии, и не высчитывать, какой процент алмазы из какой страны составляют в конкретной партии. Это было простое решение. Проблема в том, что, если у вас в коробке 1000 алмазов из Намибии и 1 – из Ботсваны, происхождение всей партии тоже будет указано как "смешанное". То же самое с российскими алмазами: если добавить к 1000 российских камней один из Канады – вся поставка в дальнейшем будет уже "смешанного происхождения". Предыдущие попытки ввести санкции против российских алмазов были затруднены в первую очередь этим обстоятельством.
Есть два пути бороться с этой лазейкой. Первый заключается в том, что попадание "Алросы" в санкционный список США ограничило для нее возможность расчета в долларах. Тем не менее, несмотря на то что доллар является основополагающей валютой для любых операций на рынке драгоценных камней, всегда можно использовать другие, пусть и менее стабильные валюты – рубли, юани, рупии и так далее. Так и произошло.
Подытоживая, можно сказать, что уже введенные против "Алросы" санкции негативно повлияли на российский рынок алмазов, несмотря на имеющиеся лазейки: заставили российские власти работать с менее стабильными и более подверженными инфляции валютами, отбили желание у крупных ретейлеров иметь дело с алмазами российского происхождения. Тем не менее, эффект от санкций был ограниченным из-за тех же лазеек и из-за того, что к ним не присоединился ЕС.
"Необязательно идентифицировать именно российские алмазы"
– Чего можно ожидать с ведением аналогичных санкций со стороны ЕС и стран "Большой семерки"?
– Это будет зависеть от конкретного набора мер, которые будут приняты. На словах декларируется намерение закрыть эти две лазейки. Первую – распространив санкции на обработанные алмазы. Если страной происхождения камней является Россия, а огранка была произведена в Индии, им все равно будет закрыт доступ на крупнейшие рынки. Вторая декларируемая цель – избежать ситуации, когда камни разного происхождения смешиваются в одной партии. Идея состоит в том, чтобы все алмазы были помечены в странах добычи так, чтобы эта метка могла быть считана на любом этапе, вплоть до ювелирной компании. Это не значит, что надо добиться возможности идентифицировать именно российские алмазы, достаточно, чтобы можно было проследить происхождение остальных камней. Если в поставке можно проследить происхождение всех алмазов и это происхождение – не российское, то все нормально, ими разрешено торговать. Есть несколько вариантов того, как подойти к решению этой проблемы: некоторые лежат в области технологий, другие больше касаются документооборота. Одного идеального и универсального решения здесь нет.
– Кимберлийский процесс был задуман как средство убрать с рынка "кровавые алмазы", добыча которых позволяла финансировать терроризм и антиправительственные вооруженные конфликты. Эта схема была утверждена ООН в 2003 году. Насколько она оказалась эффективной?
– Очень эффективной. Во-первых, Кимберлийский процесс позволил закончить последнюю войну, которая велась во многом на деньги от добычи алмазов, – гражданскую войну в Сьерра-Леоне. В Зимбабве давление со стороны Кимберлийского процесса привело к тому, что власти этой страны сами запретили экспорт алмазов. То же самое произошло в Венесуэле при Уго Чавесе. По-прежнему действует запрет на оборот алмазов из Центральноафриканской Республики, где часть месторождений остается под контролем антиправительственных вооруженных групп. Это ограничило возможность повстанцев зарабатывать деньги, которые шли на покупку оружия, и, хотя война там продолжается, можно сказать, что это происходит не за счет "алмазных денег".
"Система аудита будет эволюционировать"
– Вы говорите, что эффективность санкций ЕС и "Большой семерки" против алмазов российского происхождения будет зависеть от того, какие конкретно меры будут приняты. Какие опции на столе, какие из санкций будут для России самыми "мягкими" и наоборот?
– Если будет введен запрет как на необработанные, так и на ограненные алмазы российского происхождения, вопрос в том, как эту меру применять. "Мягкий" вариант – это введение своего рода деклараций, когда ювелир или торговец алмазами подписывает документ о том, что он приложил все возможные усилия для того, чтобы исключить вероятность российского происхождения камней. В "жестком" варианте уже надо будет доказывать, что алмазы не из России. На ком будет лежать бремя этого доказывания, станет ясно только после того, как ограничительные меры будут согласованы и приняты. Примеры, которые я привел, описывают имеющиеся варианты в самых общих чертах. В реальности предложения, которые выдвигаются, скажем, правительством Бельгии или Всемирным алмазным советом, куда более детальные и учитывают самые разные сценарии и ситуации: например, как определить происхождение алмазов не из большой страны, а из маленькой шахты где-нибудь в Конго. Проследить, что алмаз был добыт в Канаде такой крупной компанией, как Rio Tinto, – не проблема. Проблема, как проследить происхождение алмазов из маленьких шахт, где порой даже нет интернета.
– Американские СМИ, такие как The New York Times и Bloomberg, писали, что санкции ЕС будут более строгими, чем американские, и поэтапными: сначала они коснутся необработанных камней и только прямых поставок из России, на следующем этапе – ограненных алмазов и поставок из третьих стран.
– Из того, что я слышу в беседах как с американскими, так и европейскими чиновниками, у меня сложилось впечатление, что они собираются одновременно вводить ограничения как в отношении необработанных алмазов, так и в отношении бриллиантов, но на первом этапе речь будет идти о камнях весом в 1 карат и больше, потому что их легче отследить. Система аудита будет эволюционировать по мере ее применения, будут закрываться какие-то обнаружившиеся лазейки. Второй важный элемент: она будет в очень значительной мере основана на современных технологиях, таких как блокчейн, когда каждый камень сканируется и впоследствии его судьба контролируется на любом этапе. Проблема с блокчейном в том, что пока эта технология не адаптирована к контролю за самыми маленькими алмазами. Идея в том, чтобы начать с больших, более 1 карата, через год распространить контроль на алмазы весом в 0,5 карата, еще через год – 0,25 карата и так далее.
Еще одна проблема – неясно, как быть с бриллиантами, которые уже установлены в ювелирные изделия. Я думаю, что попытки решить вопрос отслеживания их происхождения также будут сделаны на каком-то этапе, но не с самого начала после введения санкций.
"Китайский рынок не является равноценной заменой"
– Предположим, что с введением санкций ЕС Россия столкнется с еще большим падением спроса на свои алмазы на Западе. Может ли она компенсировать потери, продав их на азиатском рынке?
– Самым важным рынком сбыта российских алмазов всегда будет являться их первая "остановка" на пути к потребителю: место огранки. Скорее всего, этим местом будет Индия, которая уже дала понять, что не в восторге от готовящихся санкций. Второй вопрос, что делать с полученными после огранки бриллиантами. Китай – это большой рынок, второй по величине рынок ювелирной продукции, но его доля гораздо меньше доли крупнейшего рынка, Соединенных Штатов Америки. На США, как я уже говорил, приходится 50% всего мирового спроса. Для России это означает, что алмазы, которые сейчас через Индию попадают в Соединенные Штаты, будут через ту же Индию попадать в Китай. Можно ли назвать такую замену равноценной? Ни в коем случае. Помимо всего прочего, США – это растущий рынок, а китайский рынок, наоборот, стагнирует из-за последствий COVID-19. Альтернативы для России – второсортные и третьесортные рынки маленьких азиатских стран и государств Северной Африки или, например, страны Персидского залива, которые все вместе генерируют довольно значительный спрос. Как будет на самом деле – покажет время, повторюсь, это зависит от того, насколько жесткими и всеохватывающими будут санкции ЕС и стран "Большой семерки".
– Что происходило с ценами на бриллианты в мире за последнее десятилетие? Они росли или падали?
– Цены в основном постепенно падали вплоть до 2019 года, когда случился COVID-19. Во время ковида спрос, а за ним и цены, резко выросли. Пик этого роста пришелся на 2022 год. Начиная с конца 2022 года мы видим падение цен как на необработанные алмазы, так и на алмазы, подвергшиеся огранке. У этого падения есть две причины. Во-первых, это коррекция после аномального роста времен ковида, всем с самого начала было понятно, что этот рост искусственный и временный. Во-вторых, причина в более медленном, чем ожидалось, восстановлении китайской экономики после пандемии. Любые санкции не окажут серьезного влияния на цены бриллиантов. Эти цены определяются исключительно спросом покупателей: если он растет, растут и цены, и наоборот. Вопрос в том, как санкции скажутся на ценах необработанных алмазов. Это зависит от множества дополнительных факторов. Как индустрия подстроится под санкции? Насколько дорогим будет их воплощение в жизнь? На кого будут возложены эти расходы? Уже сейчас неопределенность в этих вопросах приводит к флуктуации цен. Если, например, компаниям в отрасли потребуется больше финансирования со стороны банков, в сочетании с уменьшением поставок российских алмазов это может повлиять на цены. Я думаю, все ограничится некоторыми колебаниями цен на глобальном рынке, гораздо меньшими колебаниями на оптовом рынке и практически незаметными изменениями на региональных рынках.
"Бельгия осознала, что санкции неизбежны"
– Страной, которая из раза в раз сопротивлялась введению санкций ЕС в отношении российских алмазов, является Бельгия, потому что бельгийский Антверпен является основным мировым центром алмазной торговли. Почему теперь, как кажется, Бельгия согласна на санкции? Что изменилось?
– Отличный вопрос. Бельгия старается защитить свою экономику, значительная часть которой завязана на торговлю алмазами (вклад Фландрии, административного региона, в котором находится Антверпен, в ВВП Бельгии, составлял 60% в 2015 году. – Прим. РС). Это и важная часть экономики ЕС в целом. Во-вторых, Бельгия опасается, что вместо Антверпена российские алмазы потекут напрямую в ОАЭ или Индию, а когда санкции с России будут сняты, в Бельгию этот поток уже не вернется. Мне кажется (это мое личное мнение, не основанное напрямую на заявлениях бельгийских политиков и чиновников), что Бельгия поняла несколько вещей. Первое: Бельгия осознала, что санкции неизбежны и что они вводятся на очень длительный срок, неважно, пойдут ли российские алмазы в Дубай вместо Антверпена или нет, но это продлится очень долго и в обозримом будущем ситуация не изменится. Второе: алмазная индустрия по многим причинам, об обоснованности которых можно спорить, на протяжении десятилетий пытается доказать, что она придерживается высочайших морально-этических стандартов. Сейчас вместо сопротивления санкциям представители этой индустрии решили взять на себя лидерство и представить целый ряд прочных, детализированных и технологичных решений, которые позволят им сохранить позиции на рынке. Я целиком и полностью поддерживаю этот шаг, это правильное решение и с экономической, и с этической точки зрения.
"Это будет поворотным моментом для индустрии"
– Вы говорили о блокчейне, но существуют ли технологии, способные безошибочно отделить алмазы российского происхождения от остальных на самом раннем этапе? Часто можно услышать: если маркировать алмаз, а потом распилить его на два более мелких, то маркировка останется лишь на одном из двух.
– Сейчас уже есть технологии, которые позволяют маркировать алмазы в месте добычи или в сортировочном центре так, чтобы этой проблемы не было. Это настоящий прорыв. Есть и другие технологии, например, такие, которые позволяют осуществлять эту маркировку уже на стадии огранки. Ирония в том, что "Алроса" была одной из компаний, которая активно агитировала за внедрение таких технологий и вложила в их разработку значительные средства.
– Зачем они это сделали?
– Потому что они справедливо думали, что это важно, что возможность отследить происхождение алмаза будет очень ценной для их клиентов.
– Получается, что, если алмаз никак не помечен, он по умолчанию считается "незаконным"?
– Не на нынешнем этапе. Но в какой-то момент, безусловно, мы можем к этому прийти.
– В некоторых бельгийских ювелирных компаниях говорят, что уже добровольно отказались от алмазов российского происхождения.
– Как только США объявили о своих санкциях, такие компании, как Cartier, Tiffany и Signet, потребовали от своих поставщиков либо подтвердить обязательство не покупать российские алмазы, либо создать отдельные системы обработки для продукции нероссийского происхождения. Просто потому, что они должны иметь возможность сказать своим клиентам: "эти бриллианты не связаны ни с каким конфликтом", неважно, что вы вкладываете в слово "конфликт". Санкции, безусловно, повлияли и на производителей, и на продавцов, и на саму Россию. После санкций США "Алроса" изменила свою бизнес-модель: если раньше они часто заключали контракты, по которым клиент был обязан в любом случае выкупить какое-то количество продукции, то теперь они подходят к делу гораздо гибче.
– Случалось ли что-то подобное раньше, когда объектом таких санкций становилась одна конкретная страна?
– На алмазном рынке я такого не припомню. На рынке драгоценных камней были санкции против рубинов из Бирмы (Мьянмы), вводились запреты на поставку золота из некоторых стран, хлопка, кофе, других товаров.
– Если ограничительные меры в отношении российских алмазов будут приняты в их самом жестком варианте – насколько важным событием это будет для всей индустрии?
– Я бы сказал, что это будет поворотным моментом. По двум причинам. Первая: история показывает, что санкции, введенные в отношении России, снимаются очень медленно. Большинство санкций, введенных после аннексии Крыма, до сих пор в силе, и никто не помышлял об их снятии даже перед началом полномасштабной войны в Украине. Санкции против российских алмазов – это долгосрочное решение.
Вторая причина заключается в том, что в алмазной индустрии возникнет своего рода чувство "срочности" из-за страха, что те или иные алмазы в любой момент могут быть признаны "второсортными" и ваша способность торговать ими будет ограничена, а цена на них упадет. Это должно привести к разработке экономически эффективных, надежных и одобренных систем контроля за происхождением алмазов. В результате выиграет и вся индустрия, и потребители, которые получат дополнительный уровень безопасности, инструмент, позволяющий узнать больше об алмазе или бриллианте. Компании смогут говорить клиентам: "смотрите, мы соблюдаем этические принципы, нам можно доверять". В этом смысле санкции в отношении российских алмазов и их последствия могут буквально изменить правила игры.
– Можно ли ожидать, что в будущем эти инструменты станут частью Кимберлийского процесса?
– Возможно. Сейчас идут дискуссии о том, стоит ли сделать Кимберлийский процесс в меньшей степени основанным на отслеживании происхождения алмазов по документам и в большей степени – на современных цифровых технологиях. Проблема здесь в том, что решения по Кимберлийскому процессу принимаются очень медленно, поскольку они должны быть одобрены всеми его участниками единогласно, а это очень сложно. Новая система контроля должна либо послужить катализатором этих изменений, либо вырасти во что-то совершенно новое.
