Госсекретарь США Кондолиза Райс назвала слова командующего Ракетными войсками стратегического назначения России в адрес Польши и Чехии неудачными и достойными сожаления. Она снова заверила Москву, что размещение американской системы противоракетной обороны в Центральной Европе не направлено против России. Тем не менее, в мире продолжают рассуждать о новой «холодной» войне. Эти разговоры особенно активизировались после мюнхенской речи Владимира Путина и намеков Москвы на то, что она может выйти из договоров об ограничении обычных вооружений в Европе и ликвидации ракет средней дальности. Действительно ли мы наблюдаем начало «холодной войны»?
Если прошлый год закончился лишь ощущением того, что между Западом и Россией похолодало, то после речи президента России в Мюнхене мороз стал ощутимым, а определения этого явления более точными. Одно из них - «холодная война». Российские государственные СМИ и представители Кремля говорят о «злобных оценках» выступления Владимира Путина западными комментаторами. Негосударственная печать в России и западные газеты замечают, что российскому лидеру не хватало только ботинка в руке, как у Никиты Хрущева. Известные политологи утверждают, что все это – не более чем информационный «шум» для внутреннего политического потребления и решения мелких тактических задач. Эксперт московского Института военного и политического анализа Сергей Маркедонов утверждает, что о новой «холодной войне» говорят те, кому она выгодна:
- Мне кажется, что сталинский френч все-таки слишком великоват для президента России Владимира Путина, равно как и черчиллевский китель тоже великоват для Тони Блэра или для Джорджа Буша. «Холодная война» если и ведется, то это, скорее, такая пиар-пропагандистская война. Ведется она вовсе не по линии Москва-Вашингтон. Я бы сказал, что одной командой выступают «ястребы» вашингтонские и «ястребы» московские. Это одна команда на самом деле, которая возрождает образ Советского Союза.
Это мнение разделяет и директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США Николай Злобин. По его словам, обострения на уровне «холодной войны» ХХ века сейчас нет хотя бы потому, что нет той идеологической составляющей противоборства держав, которая присутствовала тогда. Речь идет в основном об экономике и расширении рынков:
- Называть это «холодной войной» по меньшей мере упрощение. На самом деле идет самая нормальная политическая конкуренция, полувоенная, полуэкономическая. Идет, как я это называю, выдавливание. Это не «холодная война», это выдавливание - кто кого хочет, кто кого сможет выдавить из того и другого региона. Особенно это заметно на территории Евразии. И в Азии идет политика выдавливания, когда страны, способные аккумулировать большой экономический и военный потенциал просто-напросто силой своей выдавливают другие страны, которые вроде бы тоже имеют право там быть и хотели бы там быть, но у них не хватает силенок.
Если согласиться с тем, что во власти и в России в США сейчас находятся «ястребы», которых не пугает перспектива обострения отношений то где тот предел, на котором они скажут себе «стоп»? Если в интересах избирательных кампаний и для расширения влияния нужно начать войну, то события последних лет показывают, что особых табу на это нет ни в России, ни на Западе. Термин «холодная война» проникает в умы простых граждан, и вот уже НАТО в России многие действительно начинают воспринимать как угрозу.Сергей Маркедонов считает, что не последнюю роль в этом процессе сыграло то, что думает по этому поводу Владимир Путин:
- Сколько бы он ни говорил о том, что он президент, все равно он где-то остался офицером среднего уровня КГБ советского (не ФСБ, а КГБ), со всеми фобиями, которые характерны для человека этой страты, со всеми представлениями. Здесь действительно есть уверенность в том, что мы должны идти своим путем, нам не надо подсказывать, советовать и так далее. Мне кажется, что в своих обвинениях против НАТО и сам Путин, и очень многие российские лидеры не очень представляют реальное положение дел в этом институте. Они пугают НАТО. Но, на мой взгляд, НАТО - организация, которая никого испугать не может. Она потеряла свою идеологическую заостренность, мобильность. Я был в Брюсселе, и у меня было ощущение от посещения НАТО, Объединенного командования, что это такой обком брежневской эпохи.
Запад не очень верит Путину, когда тот рассуждает о недопустимости однополярного мира и невозможности унификации одного образа мыслей – ведь примеры такого рода как раз наблюдаются в самой России. Непонятно и то, насколько пассажи вскоре покидающего свой пост российского президента можно воспринимать как программные, говорит Николай Злобин:
- Вроде бы Путин уходит из Кремля. В какой степени все, что он говорит, является выражением его личной позиции или позиции его команды? какой будет политическая линия России на обозримый период времени? Такой вопрос обычно не встает в отношении развитых демократий. Когда уходящий лидер, «хромая утка», выступает с внешнеполитической речью, все понимают, что он закладывает основы программы будущей администрации. Вот заложил ли в Мюнхене Путин основу внешнеполитических программ будущей администрации – никто не знает. От себя он это нес? От каких-то экспертов? Или он, действительно предлагает внешнеполитическую стратегию на следующие пять-семь лет, когда он уже не будет президентом? Или Путин хочет, уходя, хлопнуть дверью?
Иногда инерция обострения бывает гораздо сильнее, чем реальное желание политиков идти на это обострение. Эксперты говорят о том, что общественное мнении, разогретое политиками, потом само начинает толкать власть на все более резкие заявления и действия. История учит, что даже у «холодной войны» есть свои жертвы.
