Филипп Рот, один из последних классиков американской прозы, с самого начала своей карьеры сделал безжалостный и комический самоанализ главным инструментом своих книг. Уже первый его роман — «Прощай, Колумб» — очаровал читателей и оскорбил героев — американских евреев со всеми присущими только им комплексами. Этот хорошо знакомый нам и по Вуди Аллену тип стал центральным персонажем теперь уже легендарной книги «Случай Портного» (Portnoy’s complaint), которая принесла Роту непреходящую славу тонкого, язвительного и уморительно смешного автора. Живя в тени своего раннего успеха, Филипп Рот никогда не сдавался ему. Он бесконечно экспериментирует, публикуя цикл автобиографических произведений, где автор отражается в безусловно кривом зеркале своего любимого героя — американского прозаика Натана Цукермана. И вот этот герой, как и его автор, дожил до старости, которой посвящен новый роман Рота.
Philip Roth. Exit Ghost — Филипп Рот «Призрак исчезает»
Название нового романа Филиппа Рота «Призрак исчезает» — постановочная ремарка из «Гамлета». И рецензент книги — известный критик Кристофер Хитченс (Christopher Hitchens) — расценивает роман как новый (и неожиданный) отзвук Эдипова комплекса в произведениях Филиппа Рота. Обычно в его романах преобладали описания неохотных (ради исполнения долга) визитов к ворчливым еврейским отцам в глушь постиндустриального Нью-Джерси или матерям, высосавшим из героев все жизненные соки. Однако в новом романе роль отцовской фигуры играет духовный ментор и друг — умерший и полузабытый писатель Лонофф — великий (по мнению героя) мыслитель, успевший предупредить перед смертью своих немногих поклонников:
С нами — читающими и пишущими людьми — покончено. Мы — призраки, ставшие свидетелями конца Эпохи Литературы.
И герой «Призрака» — кочующий по девяти романам Рота писатель Натан Цукерман — готов к принятию этой (довольно распространенной) идеи. После одиннадцати лет отшельничества в глуши он приезжает в Нью-Йорк стариком — с тяжелой проблемой простаты (доведшей его до использования подгузников) и с ощущением собственного отупения и одичалости. Но в Нью-Йорке он знакомится с молодой парой, и неожиданно на его «закат печальный» обещает блеснуть «любовь улыбкою прощальной». Впрочем, «любовь» здесь не совсем подходящее слово, во всяком случае, по мнению рецензента Хитченса:
Роман движется тяжело, и Рот пытается облегчить и смягчить его тяжкую поступь. Его идея смягчения видна за милю: женщина по имени Джеми, молодая и смелая, дает Цукерману шанс оживить его вялый, намокший в моче член и... преуспевает в этом. По ходу дела, не отвлекаясь от Джеми, герой спасает репутацию писателя Лоноффа от посягательств молодого биографа — славянского мужа Джеми по имени Билли. Тот пытается включить в жизнеописание Лоноффа эпизод инцеста, и Цукерман (который считает, что вульгарные вкусы читателей помешают им отделить труд писателя от его жизни), саботирует и Билли, и его книгу.
Многие детали в романе «Призрак исчезает» дают понять, что это произведение автобиографично: например, узнаваемая горечь утраты после смерти друга и коллеги Филиппа Рота Джорджа Плимптона (George Plimpton) — блестящего американского журналиста, актера и писателя. В роман также включены воспоминания автора о реакции его интеллектуального еврейского окружения на его первые романы и рассказы. Они были восприняты как враждебная манифестация пресловутой страсти евреев к самообвинениям и к самобичеванию.
Однако рецензент Хитченс как раз упрекает Рота в том, что в последнем романе он перешел от самообвинений к обвинениям и убийствам своих персонажей, причем он даже, по выражению Хитченса, «пристреливает раненых». Второй упрек безжалостного рецензента — в том, что Филипп Рот сменил органичную диалектику «от Эроса к Танатосу» (то есть, от эротики к смерти), характерную для его прежних романов, на игривую старческую идею (цитирую): «использовать собственную литературу лишний как повод для мастурбации». В доказательство Хитченс приводит неаппетитные и грубые описания сексуальных сцен в романе, вставленных в пьесу «Он и она», якобы написанную героем романа Натаном Цукерманом. Рецензент подмечает и другую слабость романа:
Помимо того, что Филипп Рот относится без всякой сердечной привязанности к своим героям, он выказывает пренебрежение и к читателю. Иногда он повторяется, иногда, наоборот, бросает (даже, похоже, забывает) начатые линии или, скажем, затягивает изложение банальных наблюдений (например, над провинциальными клубами) на полторы-две страницы.
Его герой-писатель Цукерман, страдающий не только от физической, но и от творческой немощи, написав четыре варианта романа, считает работу неудовлетворительной, но законченной. Цукерман спрашивает себя, что бы сделали на его месте американские классики. И отвечает: «Хэмингуэй отложил бы рукопись и никогда бы не опубликовал работу, которой сам не был удовлетворен. А Фолкнер упрямо собрал бы и отправил издателю все, что сделал. Он бы позволил своему тексту, над которым работал не жалея сил, принести читателю посильное удовлетворение». Этим лукавым отступлением Рот дает понять, что пошел по пути, который он приписывает Фолкнеру, и пытается замаскировать чувство личной, авторской вины обличениями в адрес общества, допустившего тотальное падение литературных стандартов.
Роман «Призрак исчезает» обещал стать концом приключений Натана Цукермана, но эта книга может оставить ощущение, что Филипп Рот не закончил историю своего главного героя, а просто остановился на полуслове, устав писать.
Philip Roth. Exit Ghost
