Александр Генис: Еще недавно казалось, что у предвыборной кампании – одна тема: война в Ираке. Но более близкие экономические заботы вытеснили борьбу с террором на обочину политической полемики. В общем-то, понятно – почему. Согласно статистике, у рядового американца столько же шансов погибнуть от террористического акта, сколько от прямого попадания метеорита. Однако есть и другой – геополитический взгляд на положение дел в мире, где, как считают многие историки и политологи, разворачивается война антагонистических культур. Анализу этой ситуации в последнее время посвящено столько книг, что газета «Нью-Йорк Таймс» недавно отвела весь выпуск «Бук ревью» обзору новых монографий об исламофашизме. Самой яркой и непримиримой книгой в этом собрании оказался труд Ли Харриса «Самоубийство разума», книга, которую нашим слушателям представит ведущая нашего «Книжного обозрения» Марина Ефимова.
Марина Ефимова: После 9 сентября 2001 года написано множество книг об угрозе, которую исламский радикализм несет Западу и вообще – иудео-христианским обществам. Книга Харриса отличается от других тем, что убедительно представляет худший сценарий – возможность полного разрушения Запада мусульманским фанатизмом. Книга «Самоубийство разума» - не только исследование или исторический экскурс, но и прямой призыв к немедленным защитным действиям, к организации круговой коллективной обороны. Книга ставит своей целью встряхнуть мировых лидеров, продемонстрировав наглядным образом их полное непонимание того, что они втянуты в войну с противником, который дерется по законам джунглей.
Харрис посвятил несколько книг исследованию природы разных типов фанатизма. В этой книге он разбирает два: религиозный исламский фанатизм и фанатизм рационализма. Рецензент книги, знаменитая журналистка, уроженка исламской Африки и бывший член голландского парламента Айан Хирси Али, так резюмирует отношение автора к фанатизму исламскому:
Диктор: «По мнению Харриса, исламский фанатизм служит защитным механизмом, предохраняющим законсервированный ислам от давления внешнего мира, который модернизируется и меняется не по дням, а по часам. С другой стороны, фанатизм – и мощное наступательное орудие, позволяющее исламу даже без современных технологий захватывать новые территории».
Марина Ефимова: Харрис рассматривает экспансию ислама как явление, не похожее на экспансии Рима, а позже Британской и Французской империй. Он пишет:
Диктор: «В обществах, покорённых Исламом или добровольно перешедших в мусульманскую веру, происходили тотальные, радикальные перемены на всех уровнях – от государственной политики до частной жизни».
Марина Ефимова: Харрис объясняет это тем, что мусульманский империализм, в отличие от многих других, был узко религиозным империализмом. Даже сравнивая экспансию ислама с экспансией христианства, Харрис отмечает, что в мусульманстве совершенно отсутствовала та концепция разделения «религиозного» и «мирского», которая всегда допускалась в христианстве. Что касается империализма государственного, то, по утверждению Харриса, в Римской, Британской и Французской империях миссионерство на захваченных территориях хоть и поощрялось, но лишь до того момента, пока не входило в противоречие с имперскими интересами. Рецензент Айаан Али добавляет еще одну особенность мусульманской экспансии:
Диктор: «Что такое «закон джунглей», которому, по убеждению Харриса, следует исламский радикализм? Харрис утверждает, что чувство солидарности верующих (которого, вообще говоря, добивается всякая религия) для исламских фундаменталистов имеет смысл лишь тогда, когда оно вооружено фанатизмом. Где бы ни жил мусульманин, к какому бы политическому режиму ни приспособился, на каком бы языке ни говорил, его задача – обратить как можно больше неверных в мусульманство, а при попытке новообращенных дезертировать пригрозить им смертью. Цель западной культуры – впитывать новое, меняться и усовершенствоваться, цель мусульманской культуры - законсервироваться и распространяться по всему миру».
Марина Ефимова: Это – первый вид фанатизма, разобранный в книге Харриса «Самоубийство разума». Второй вид фанатизма – западный, интеллектуальный. Харрис назвал его fanaticism of reason , то есть в данном контексте, «фанатизм разума» (или рациональности). Этот фанатизм ослепляет лидеров Запада, не позволяя им видеть истинную природу мусульманской культуры. Они видят эту культуру как некую версию западной, в которой доминирующие ценности – те же самые. Харрис пишет:
Диктор: «Это – роковая ошибка. Из-за нее Запад не в состоянии понять и реально оценить ни историю, ни характер своего противника. Причем, эту ошибочную концепцию принимают все. И либерал Ноам Хомски, и консерватор Пол Волфовиц согласны с тем, что исламские террористы – жертвы несправедливой, жестокой политической системы. По мнению Хомски это зло – американский империализм. По мнению Волфовица – коррумпированные, деспотические режимы Ближнего Востока. Оба предлагают разные меры, но все – в рамках их «доктрины рациональности, логики и разумности». Ту же ошибку допускают и такие признанные умы, как Сэмюэль Хантингтон и Фрэнсис Фукуяма. Все они проглядели тот факт, что фанатизм – неотъемлемая часть ислама. И пока мы, на Западе, убиваем боевой дух наших мальчиков, обучая их непротивлению и пичкая транквилизаторами, мусульмане делают все, чтобы воспитать своих мальчиков агрессивными и безжалостными воинами».
Марина Ефимова: Соглашаясь с первой частью рассуждений Харриса – о том, что западные мыслители не могут вырваться из привычной системы ценностей, - трудно примириться с идеей, что корни нынешнего исламского фанатизма заложены в самом исламе. Семена фанатизма есть в любой религии и в любой идеологии. Достаточно вспомнить крестовые походы, инквизицию, охоту на ведьм и геноциды. Вопрос в том, что и когда толкает семена фанатизма в рост. Рецензент резонно замечает:
Диктор: «Харрис даже не рассматривает возможность того, что сейчас фанатизмом одержима лишь часть мусульман, которая заражает своей ненавистью одних, но смертельно пугает других. Что касается Запада, то его беда, скорей, не в фанатизме разума, а в его недостатке. И главные враги разума: моральный релятивизм (играющий на том, что все в мире относительно), мультикультурализм (создающий «пятые колонны» внутри западных стран) и романтическая идеализация человеческой природы. Лидерам Запада мешает не разум, а сентиментальность».
Марина Ефимова: Книга Харриса убедительна в одном – в утверждении, что разнеженному, богатому и все еще беспечному иудео-христианскому Западу угрожает жестокий противник, вооруженный ненавистью и готовностью убивать и умирать ради победы своих религиозных и моральных доктрин. Однако вот что напоминает автору (и нам) рецензентка Айан Али:
Диктор: «Книга «Самоубийство разума» полна такой убедительной информации, что впечатлительного читателя лишит сна. И всё же я не разделяю ее пессимизма. Как бы ошибочно ни рассуждали западные идеологи, нет сомнения, что на Западе найдется множество людей, готовых умирать и убивать, защищая свой мир».
