В разгар возобновившейся с давно уже невиданной горячностью дискуссии о войне в Ираке, которую подогревает пятилетняя годовщина конфликта и вести о новых ожесточенных сражениях, особенно громко прозвучала яркая книга историка Питера Стански, рассказывающая о другой войне, которая потребовала от Запада несравненно больших жертв.
The First Day of the Blitz: September 7, 1940 — Питер Стански «Первый день Блицкрига: 7 сентября 1940-го»
Лондонцы помнят первый день фашистского «блицкрига» так же четко, как ленинградцы — начало блокады. Для лондонцев этим памятным днем войны был ясный и теплый день 7 сентября 1940 года. Сотни авторов в сотнях произведений описали, как в тот день по ярко-голубому небу волна за волной шли сияющие на солнце немецкие бомбардировщики под эскортом «мессершмитов». В 4 часа дня они пересекли Ламанш и полетели над Кентом и Эссексом. Стоя на террасе гостиницы в пригороде Лондона, американский журналист Бен Робертсон записал:
В такой массе вражеская техника не надвигалась на Англию со времен испанской Армады. Застыв в ужасе, мы проводили глазами последнюю волну самолетов... Через несколько минут Лондон — город, на строительство которого ушла тысяча лет и 30 поколений людей — был охвачен пламенем. Первый рейд закончился в 6:10 пополудни. Но двумя часами позже больше трехсот бомбардировщиков прошло на второй заход, и эта атака длилась до 4:30 утра.
Немцы бомбили Лондон 76 ночей подряд. Последней (и унесшей больше всего жизней) была бомбардировка 10 мая 41 года.
В книге «Первый день блицкрига» стэнфордский историк Питер Стански описывает 7 сентября в контексте более широкой истории, поэтому собственно «первому дню» посвящено только 2 из 9 глав его книги. Для англичан (и даже вообще для англоязычных читателей) в новой книге найдется немного нового. Потому что блиц в Лондоне описывался так часто и подробно, что можно составить не почасовую, а поминутную хронику событий. Короткий обзор этой литературы дает рецензент книги Стански, критик Atlantic Monthly Бенджамен Шварц (Benjamin Schwartz):
За исключением трилогии Ивлина Во «Меч чести» (которая описывает многие бедствия войны), предметом лучших британских книг о Второй мировой войне является именно лондонская эпопея: книга Орвелла «Лев и единорог» (и его колонки для газет Tribune и Partisan Review); романы Грэма Грина «Министерство страха» и «Конец одного романа»; военные рассказы Элизабет Боуэн и ее книга «Дневной зной»; «Не жалейте флагов» Ивлина Во; и три вещи Энтони Пауэла: «Долина костей», «Солдатское искусство» и «Военные философы». Я уж не говорю о ярчайших дневниках и письмах. Завершает дело книга М. Титмуса с обманчиво усыпляющим названием «Проблемы социальной политики», под которым скрывается драматическое содержание. В этом труде подводится полный итог лондонской военной эпопеи, которая справедливо названа триумфом британцев .
Но даже и читателям не очень знакомым с предметом, рецензент советует вместо работы стэнфордского историка прочесть лучше классические книги Константина Фитц Гиббона «Зима бомб» и «Лондон на войне» Филиппа Зигера — две ярчайшие и подробнейшие истории «Черной Субботы» — 7 сентября 1940 года.
Тем не менее, книга Питера Стански рассматривает один новый аспект истории. Стански, как мало кто до него, высвечивает неожиданности, иронию и парадоксы истории, непредвиденные последствия событий, случайности, словом, те незначительные, казалось бы, элементы истории, которые часто оказываются решающими.
Первый день блица был 60-м днем Битвы за Британию. В ежедневных сражениях между «люфтваффе» и Royal Airforce шла борьба не на жизнь, а на смерть за превосходство сил в воздухе. В начале сентября героические английские летчики, несшие огромные потери, все еще дрались, но из последних сил. Атака на Лондон означала перемену стратегии Гитлера. Он отказался от дальнейшего поединка между люфтваффе и RAF. «Блиц», принесший разруху, хаос и смерть в Лондон, дал английской авиации ту необходимую передышку, без которой неизвестно чем кончилась бы Битва за Британию». Тогдашний командующий британскими военно-воздушными силами Хью Даудинг писал позже: «Не могу понять, как немцы могли сделать такую ошибку. Объясняю это исключительно вмешательством высших сил.
В кровавом хаосе блицкрига в Лондоне тоже был довольно жуткий, но, возможно, спасительный поворот событий. Первую неделю немцы бомбили Ист-Энд, рабочие районы — густонаселенные, густо застроенные, плохо управляемые. И в течение этой недели блитца десятки тысяч раненых, осиротевших, дезориентированных людей оказались без жилья и без помощи.
Английские секретные службы оценивали ситуацию на Ист-Энде как близкую к массовой панике и к бунту. Отчаяние и ярость пострадавших усиливались тем, что богатые района Вест-Энда стояли нетронутыми. Но через шесть дней немцы перенесли бомбардировки на цветущий Вест-Энд. И опять — не было бы счастья, да несчастье помогло. Передышка на Ист-Энде дала время администрации города позаботиться о сиротах, эвакуировать бездомных, починить коммуникации, организовать спасательные службы. А общая судьба примирила жертв — бедных с богатыми. 13 сентября бомбили Букингемский дворец, и королева сказала: «Я рада, что дворец бомбили. Теперь я могу смотреть в глаза Ист-Энду.
С началом бомбардировок командование подсчитало, что в первые 24 часа в Лондоне погибнет 58000 человек, за два месяца — 600 тысяч. Были отданы приказы о рытье братских могил, поскольку всего английского леса не хватило бы на гробы... Однако оказалось, что лондонцы хорошо подготовлены. Метро и бомбоубежища в городе, и специально вырытые погреба в предместьях спасли тысячи жизней. В Лондоне за войну погибло 29 тысяч человек, из них 20 тысяч — во время блицкрига. Формулируя особенности лондонского блица, Шварц пишет:
Питер Стански, как и все, отдает должное поразительной выдержке лондонцев, их мужеству и терпению, их «коллективному героизму». Но я должен добавить, что такие же мужество и терпение проявили жители Ленинграда, Сталинграда, и даже Токио, Берлина и Гамбурга. Что показывает незначительность идеологии и общечеловеческую способность обнаруживать силу духа перед лицом смертельной опасности.
А я должна добавить, что особое уважение к лондонцам времен войны вызывает их действительно коллективное нежелание дать войне себя изменить, себя, свой образ жизни, и сам дух своего города. У меня перед глазами — кадр из кинохроники о блицкриге: раннее утро, по улице, где еще догорают пожары и раскапывают завалы, едет на дребезжащем велосипеде почтальон в каске, останавливается около разрушенного дома и кладет письмо в помятый почтовый ящик.
