Александр Генис: Следующая рубрика – «Музыкальный альманах» с Соломоном Волковым. Прошу вас, Соломон!
Соломон Волков: В Барт-колледже прошел очередной фестиваль, который проводится там каждое лето. Это уже 19-й фестиваль. Каждый раз он посвящен какому-нибудь одному композитору. Причем, интересно, что он называется «Х и его мир». Это не просто данный композитор, но это его окружение, его учителя, его друзья, его последователи. В этом году это «Прокофьев и его мир».
Александр Генис: Соломон, мы уже не раз говорили о том, что в этом году Прокофьев является главным персонажем для музыковедения, для концертной публики, для всего, что связано с классической музыкой. Почему?
Соломон Волков: Критики тоже дивятся. Никто не планировал этого, так получилось. Значит, Прокофьев востребован. Причем, я скажу вам, Саша, что и на будущий год уже планируются посвященные Прокофьеву мини фестивали в Нью-Йорке, которые продлевают вот это празднование Прокофьева в тех или иных его аспектах. Так что мы будем говорить о Прокофьеве долго, и я ничего не имею против. Это потрясающий абсолютно, великий композитор, и он очень многообразный. Жизнь его была достаточно интересной, и она не исследована по-настоящему до сих пор. Так что о нем стоит говорить, и мы будем обсуждать разные аспекты его творчества.
Александр Генис: Соломон, я не могу не задать вам такой вопрос. Вы - человек, который посвятил свою жизнь Шостаковичу. Как вы смотрите на вот это соперничество двух великих композиторов? Всегда же существует Толстой-Достоевский, Диккенс-Теккерей…
Соломон Волков: А для меня все равно главным русским композитором 20-го века является Игорь Федорович Стравинский. Поэтому я здесь абсолютно нейтрален. Стравинского слушать для меня наслаждение - и эмоциональное, и интеллектуальное. Из Стравинского вытекли все остальные композиторы 20-го века. Все они обязаны Стравинскому, в то время как он не обязан практически никому. Есть какие-то у него предшественники, и потом он замечательно, как Пикассо, использовал сознательно материал других композиторов. Но, как я уже говорил, без Стравинского музыки 20-го века вообще не существовало бы.
Александр Генис: Поэтому вернемся к Прокофьеву.
Соломон Волков: Который, кстати, очень многим обязан Стравинскому, был с ним в очень интересных, сложных отношениях дружбы-вражды, многое очень у него позаимствовал, но, тем не менее, является, как я уже сказал абсолютно оригинальной фигурой. И вот этот фестиваль Барт-колледжа, там все это тоже организовано, как всегда, по темам. Одна из интересных тем это учителя Прокофьева. В концерте играли музыку Танеева, Глазунова и музыку композитора Рейнгольда Морицевича Глиэра. Сейчас не очень часто его играют, а это замечательный во многих отношениях автор, который был учителем Прокофьева. Он у тинэйджера Прокофьева был домашним преподавателем композиции. У Прокофьева отец был управляющим очень большим имением в Екатеринославской губернии, и они могли себе позволить на лето пригласить из Москвы, а Глиэр молодой тогда жил в Москве, Рейнгольда Морицевича. Рейнгольд – можно себе представить, какими поклонникам Вагнера были его родители!
Александр Генис: Что характерно для того времени.
Соломон Волков: И они могли пригласить молодого, амбициозного композитора, по рекомендации его учителя Танеева, к себе, и он два лета провел в этом имении с юным Прокофьевым. У обоих остались замечательные воспоминания об этом времени. Можно себе вообразить - роскошная жизнь»
Александр Генис: Набоковское детство.
Соломон Волков: Это было все в 1902-1903 годах. Музыка, которую я хочу показать - 1912 года, но все-таки это ранний Глиэр, дореволюционный. Потому что после революции, что тоже очень интересно, он стал любимым композитором Сталина. Сталин ему три раза давал премию своего имени. Причем за произведения, которые у всех на слуху - «Красный мак» с его знаменитым «Яблочком», «Медный Всадник» с не менее знаменитым «Гимном великому городу». Если вы помните, когда ты приезжал из Москвы на «Красной стреле» в Ленинград, то раздавалась эта музыка. Это музыка Глиэра, о чем не многие знали. Это был неофициальный гимн Ленинграда. Он даже был, фактически, председателем первого Союза советских композиторов, до того еще, как Союз организовался. Он был председателем Оргкомитета. Реальная власть была в руках у Хачатуряна. Все это, как известно, окончилось очень печально в 1948 году, когда Сталин первоначальную команду разогнал. Но он в какое-то время достаточно доверял Глиэру, чтобы сделать его зиц-председателем вот этого первого эмбриона Союза композиторов. А сочинение - это фрагмент «Игры» из его балета «Хризис» 1912 года. Это очень интересная балетная музыка, в которой потом Прокофьев так преуспел. И я бы охарактеризовал эту музыку как нечто промежуточное между Чайковским и Прокофьевым. И когда ты слушаешь эту музыку, ты понимаешь, как много Чайковский значил для будущей балетной…
Александр Генис: Это промежуточное звено.
Соломон Волков: Дирижирует сам Глиэр. Запись 1947 года, оркестр Большого театра.
Следующая тема, которая была прозондирована на фестивале, была «Серебряный век. Мистические символы». Там играли музыку Скрябина и опус Прокофьева, его Третью симонию 1928 года. Вообще у Прокофьева в жизни есть один очень загадочный аспект. Он, будучи в эмиграции, стал членом протестантской секты под названием «Христианская наука». Об этом узнали сравнительно недавно из его дневников. Это очень загадочная тема, потому что первая жена Прокофьева Лина Ивановна ни слова никогда об этом не сказала, и сейчас вообще нет на земле ни одного человека, который мог бы сказать, остался ли Прокофьев приверженцем этой «Христианской науки», когда он вернулся в Советский Союз из эмиграции. Эту секту основала в середине 19-го века американская Мэри Бейкер-Эдди, и ее основной элемент заключается в том, что не нужно прибегать, когда ты болен, к помощи врача, а врачеватсья нужно с помощью духовного воздействия, как это когда-то делал Иисус Христос. И у Прокофьева в его дневниках есть любопытные записи, даже смешные. Он говорит, что плохо видит, но «мне нельзя прибегать к помощи очков; с другой стороны, очки мне все равно не помогают, поэтому я могу без них обойтись». Как отразилась принадлежность Прокофьева к «Христианской науке» в его музыке, мы не знаем, но мы знаем, что он сочинил оперу «Огненный ангел», которую он начал в 1919, а кончил 1927 году, по известному мистическому роману Валерия Брюсова. Это история гибели молодой женщины в 1535 году, в Германии. Ее обвиняют в греховной связи с дьяволом. Музыка чрезвычайно мистически насыщенная, очень экстатическая. Он по мотивам этой оперы написал свою Третью симфонию, которая и прозвучала во время фестиваля в Барт-колледж. Как раз это и есть мистический Прокофьев. Исполняет Национальный оркестр Франции, дирижер Мстислав Ростропович.
Я на сей раз хотел показать очень полюбившуюся мне мелодию американского гитариста и композитора Билла Фрисселла. Он мой любимый современный джазовый гитарист, он очень плодовит, он написал больше ста дисков. И эта его штучка называется «Облако вероятности».
Александр Генис: Термин из квантовой механики, на самом деле.
Соломон Волков: И элегическая грустная мелодия, которая очень запоминается. Я как-то сначала даже не понял, что здесь есть нечто от «Очей черных». Поэтому она, может быть, так ложится на слух. Но это очень минималистские «Очи черные», где каждая нота имеет свой вес, и вот эта мелодия как бы растворяется в окружающей ее атмосфере. Она звучит в его же аранжировке для камерного ансамбля.
