У Бориса Гребенщикова есть точный образ времени: «Борьба жизни с чёрт знает чем». Мы привыкли к тому, как легко побеждает чёрт знает что. Не успеешь оглянуться, а там, где рос заповедный лес, уже «элитная недвижимость», вместо научного института – «Рога и копыта», вместо изобразительного искусства – «актуальная» помойка, вместо нормального магазина – бутик с ценами выше, чем в центре Цюриха.

Но минувший год оставил нам и другой, жизнеутверждающий опыт. Дом Актера на Арбате, как был, так и остался Домом Актёра.

Хроника противостояния отражена в радиорепортажах с места событий . Теперь можно подводить итоги. На мой взгляд, в этом локальном конфликте проявились некоторые общие закономерности.

Оказывается, людям очень трудно, практически невозможно навязать силой нечто такое, что им действительно противно. Разве что в оккупации, под угрозой автоматов. А в мирное время чёрт знает что утверждается только там, где ему обеспечено активное соучастие влиятельного меньшинства + «толерантность» большинства, которое вообще-то за справедливость, но не до такой степени, чтобы себя любимого утруждать и нервировать. Зато потом можно списать последствия на происки внешних сил: нам навязали! нас заставили! у нас отняли!

Таков типовой сценарий.

И когда прошлой зимой началась очередная (далеко не первая ) осада Дома Актера, были все основания предполагать, что он разделит судьбу Киноцентра. Конечно, актеры люди именитые (не лесоводы или музейщики какие-нибудь). Но станут ли они всерьез конфликтовать с начальством, от которого зависит распределение бюджетного пирога? Ведь не личную жилплощадь отнимают, можно и стерпеть.

Но реализовался совсем другой сценарий, не типовой. В театральной среде не нашлось ни одного штрейкбрехера. Политические разногласия и личные счеты отошли на второй план: люди, которых невозможно было себе представить единомышленниками ни по какому другому поводу, объединились вокруг директора Дома Маргариты Эскиной. И сказали: этот дом наш! мы его не отдадим.

Вопреки нынешней моде на «постмодернизм» (для которого, как известно, что правда, что неправда – всё одно) вещи были названы своими именами. Громко и отчетливо.

Правда, на собрании один из ораторов попытался размыть и разболтать четкую позицию во что-нибудь более «конструктивное» (и ни к чему не обязывающее), но реакция была такова, что он сам прямо по ходу выступления перестроился в левый ряд.

Наверное, на Арбате сформировалось небольшое гражданское общество.

Столкнувшись с решительным нежеланием живых людей играть по его правилам, черт знает что начало отползать от Дома актера, по дороге теряя апломб, занимаемые должности и вывески с длинными непонятными названиями.

Оказывается, жизнь не так уж слаба и беззащитна. Кто бы мог подумать!