В Москве в начале этой недели Си Цзиньпина встречали хлебом-солью, помпезно, надеясь на его заступничество от экзистенциальных угроз со стороны многочисленных неприятелей, каковых у России изрядно прибавилось после "упреждающего вторжения" в придуманную страну Русофобию, но в далеко не придуманную Украину. Визит состоялся несколько неожиданно, ранее ожидавшегося срока, практически сразу после переизбрания Си Цзиньпина председателем КНР. Эта несвойственная Китаю поспешность, очевидно, обусловлена состоянием дел в России, которое оценивают в Пекине не только по бравурным материалам российской пропаганды и победным сводкам российского министерства обороны. Нет сомнений в том, что в Китае, например, осведомлены о реальных потерях российской армии, которые, по независимым подсчётам, кратно превышают потери советской армии в десятилетней афганской кампании. К слову, развитие событий в России в Китае изучает целый исследовательский институт.
Вероятно, в Пекине пришли к мнению о целесообразности безотлагательного визита председателя в Москву. Совсем не из соображений мифического стратегического партнёрства, поскольку в соответствии с китайским мышлением Поднебесная в мире только одна и стратегически партнёрствовать ей просто не с кем и незачем. В китайской системе координат так было, так есть и только так и может быть. Китайский прагматизм существует только для решения задач китайского национального интереса, ни для чего другого.
Новый этап российско-китайского сотрудничества фактически является постепенной интеграцией России в Китай
Уже сейчас практически очевидно, что главным бенефициаром российско-украинского конфликта оказался именно Китай. Хотя бы потому, что все прямо или косвенно участвующие в нём стороны истощают свои ресурсы, расходуют свои потенциалы, растрачивают свои силы. В отличие от Китая, не просто соблюдающего нейтралитет, но по факту дистанцировавшегося от конфликта. Именно об этом свидетельствуют впечатляющие внешне данные о росте российско-китайского товарооборота, обнародованные Москвой. Москва при этом умалчивает про демпинговые цены и дисконты применительно к своим главным экспортным товарам, к нефти и газу. Исходя из этого, трудно предполагать, что Китай на деле заинтересован в скорейшем урегулировании конфликта. Неучастие в нём идеально соответствует модели поведения мифического царя обезьян, с безопасной высоты наблюдающего за схваткой тигров. Можно также припомнить базовый постулат традиционной китайской внешней политики: "управлять варварами руками варваров".
Первостепенная забота о собственных интересах вполне объяснима. При этом возможные моральные претензии нивелируются фактом существования китайского "мирного плана", в котором, как известно, обобщённо сказано о том, каким оно должно быть, но ничего не сказано о том, кто виноват и что делать. Эти вопросы в данном случае менее всего беспокоят Китай, Пекин беспокоит совсем другое. В дни московского визита председателя Си в Россию китайский интерес был обозначен как минимум географически: Сибирь и Дальний Восток (условно от Приморья до "Северного моря", так в Китае именуют Байкал). Всё прочее российское, расположенное в европейской части, включая зону вооружённого конфликта, пребывает на периферии китайского внимания. В этом свете новый этап российско-китайского сотрудничества фактически является постепенной интеграцией России в Китай.
Бесспорный символ этого процесса – проект газопровода "Сила Сибири – 2", который, учитывая выгоды конечного и единственного потребителя, правильнее было бы именовать "Сила Китая". Проект полностью локализован в зоне акцентированного внимания китайской стороны, в зоне её географически обозначенного национального интереса. Совсем не по странному стечению обстоятельств совпадающей с другой зоной, очень болезненной для Китая, связанной с его памятью о национальном унижении и необнуляемом желании сатисфакции. Сдержанное отношение председателя Си к российскому варианту "Силы Сибири – 2", объясняемое большинством экспертов сомнениями в китайской готовности закупать предлагаемые объёмы газа, может иметь и другой подтекст – желание Китая владеть этими объёмами сырья на правах хозяина, а не покупателя, поскольку, как считают в Пекине, газ добывается на исконно китайских землях. В Китае уже зафиксирована инициатива возвращения "исконных китайских названий" некоторым российским дальневосточным городам.
Идея прирастания китайского могущества Сибирью требует договороспособности российской стороны. Эту договороспособность гарантирует в непростых для себя обстоятельствах нынешняя кремлёвская власть. Поэтому председатель Си искренен, утверждая, что и в будущем хотел бы иметь дело с несменяемым российским лидером: Россия "процветает" во благо Китая. Владимир Путин уже демонстрировал "высокую степень договороспособности" в государственно-территориальном вопросе: в 2005 году Китаю вернули участок земли на Дальнем Востоке, площадь России сократилась более чем на 300 квадратных километров. С докладом о "новых ориентирах сотрудничества" председатель Си пригласил в Пекин российских президента и премьер-министра, которые уже сформулировали задачу максимально быстро подготовить соответствующие, выгодные Китаю предложения.
Константин Хахалин – кандидат исторических наук, синолог
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
