80 лет назад, 1 декабря 1944 года, из-под руки Сталина вышло постановление ГКО № 7054 "О фактах незаконного использования трофейного имущества", которое автор этих строк скопировал в одном из архивов Москвы на этой неделе. Машинопись содержит многочисленные правки и добавления диктатора, а также завизирована лично им. Пометки сделаны тремя разными карандашами, что показывает, насколько важным он считал этот документ. Вероятно, вождь возвращался к этой бумаге неоднократно, давая себе время на обдумывание и, возможно, обсуждение с исполнителями. Именно Сталин усилил название постановления, вместо первоначального слова "самовольного" вставив прилагательное "незаконного".
Инструкция по грабежу
Текст начинался достаточно грозно: "Наркоматом Государственного Контроля СССР в октябре – ноябре с. г. была произведена проверка центрального материального склада Главного Интендантского управления Красной Армии и складов продовольственных и промышленных товаров Управления по использованию внутренних ресурсов Румынии при Военном Совете 2-го Украинского фронта.
Проверкой установлено:
а) в июле – октябре с. г. на центральный материальный склад Главного Интендантского Управления Красной Армии было завезено из Румынии до 300 вагонов мебели, музыкальных инструментов и других предметов. О вывозе указанного имущества самовольно, не имея на то разрешения, дал указание начальник Тыла Красной Армии т[оварищ] Хрулёв;
б) Начальник Тыла Красной Армии т. Хрулёв и начальник Главного Интендантского Управления т. Драчёв вместо того, чтобы позаботиться об обеспечении мебелью нуждающихся офицеров и генералов и организованно выдать им эту мебель из трофейного имущества, начали самовольно, в виде подачек, раздавать мебель и даже продавать её по завышенным и никем не утверждённым ценам. Такая неправильная практика обеспечения командного состава идет вразрез с требованиями правительства, направленными к тому, чтобы Главное Интендантское Управление своевременно заботилось об устройстве квартир командного состава Красной Армии, обставляло квартиры необходимой мебелью и другими предметами домашнего обихода безвозмездно".
Дальнейшие слова – "или по минимальным ценам" – то есть окончание этого предложения, Сталин вычеркнул, поскольку, вероятно, упреждал лишние управленческо-хозяйственные шаги, а также опекал офицеров-победителей, чтобы они не тратились на утварь.
Андрей Хрулёв благополучно служил и далее, в 1946–1951 годах занимая должность начальника тыла вооружённых сил, являясь также заместителем министра вооружённых сил (то есть до 1947 года – Сталина). До сих пор расположенная в Петербурге Военная академия материально-технического обеспечения носит его имя, поэтому неудивительно, что её выпускники и их соратники в Украине сейчас тащат всё, что не привинчено.
Возвратимся к постановлению 1 декабря 1944 года, в котором критика обозных героев продолжалась: "в) начальник Главного Интендантского управления Красной Армии т. Драчёв относился к делу бесхозяйственно, не обеспечил учёта и хранения трофейной мебели и другого имущества на центральном материальном складе;
г) на складах продовольственных и промышленных товаров Управления по использованию внутренних ресурсов Румынии имело место хаотическое состояние учёта и хранения трофеев. Поступающие на склады мебель, промышленные товары и продовольствие не приходовались и выдавались произвольно, незаконно. Руководящие работники указанного управления – полковник Сидоров и полковник Алмазов, пользуясь бесконтрольностью и попустительством со стороны Военного Совета 2-го Украинского фронта, злоупотребляя своим служебным положением, самовольно раздавали различным лицам материальные ценности.
Государственный Комитет Обороны располагает также материалами, свидетельствующими о том, что факты незаконного использования трофейного имущества имели место и на других фронтах. Так, например, командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии т. Петров отправил с фронта в тыл без ведома правительства один вагон мебели для своих личных нужд, одну лошадь для т. Ворошилова, 4 радиоприемника для Секретариата тов. Ворошилова и 6 радиоприемников для работников Генерального Штаба Красной Армии“, далее Сталин вписал серым карандашом фразу: "Т. Петров не мог не знать, что передача радиоприемников без ведома и разрешения правительства запрещается законом". Вождь заботился не только о централизованном распределении награбленного, но и о том, что командиры не наслушались вредных передач из "лагеря капитализма".
Авиация также сыграла свою роль в доставке добычи на генеральские дачи: "Кроме того, имели место факты, когда военнослужащие для личных целей вывозили с фронтов трофейную мебель, радиоприемники, музыкальные инструменты и другие вещи даже самолетами, без ведома и разрешения правительства".
В связи с вскрывшимися злоупотреблениями ГКО принимал крутые меры к высокопоставленным мародёрам: "1. Объявить выговор начальнику Тыла Красной Армии тов. Хрулёву за самовольное разрешение вывоза из Румынии 300 вагонов мебели, музыкальных инструментов и других предметов.
Объявить выговор начальнику Тыла Красной Армии тов. Хрулёву за самовольное разрешение вывоза из Румынии 300 вагонов мебели
2. Объявить строгий выговор главному интенданту Красной Армии т. Драчёву за самовольную раздачу и продажу трофейной мебели военнослужащим, а также за непринятие мер по учёту и хранению, трофейного имущества на складах.
3. Поставить на вид (то есть тоже сделать замечание. – А. Г.) Члену Военного Совета 2-го Украинского Фронта т. Сусайкову (незадолго до этого арестовавшему Антонеску. – А. Г.) плохое руководство деятельностью Управления по использованию ресурсов Румынии.
(…) 5. Поставить на вид Командующему 4-м Украинским Фронтом т. Петрову незаконную отправку с фронта трофейного имущества".
29 мая 1945 года Иван Петров был награждён званием Героя Советского Союза и впоследствии командовал Туркестанским военным округом. Иван Сусайков стал после войны заместителем по политчасти главкома Южной группы войск, расположенной в Румынии и Болгарии, и заместителем председателя Союзной контрольной комиссии в Румынии.. В 1948–1949 годах, опираясь на ценный опыт Второй мировой, Сусайков служил заместителем начальника тыла вооружённых сил СССР. Павел Драчёв в 1945 году выполнял задание Ставки ВГК по материальному обеспечению войск Красной армии во время подготовки и проведения агрессии против Японии и затем продолжал службу на прежней должности главного интенданта Советской армии до января 1952 года.
А самые тяжёлые наказания, как отмечено в постановлении 1 декабря 1944-го, тогда понесли воры рангом пониже: "4. Снять с занимаемых постов и понизить в звании до подполковника начальника Управления по использованию внутренних ресурсов Румынии полковника Сидорова И.С. и начальника отдела того же Управления полковника интендантской службы Алмазова А.Д. за самовольную раздачу трофейной мебели, промышленных товаров и продовольствия и за использование служебного положения в личных целях".
После требования прекратить разбазаривание добычи устанавливался порядок её освоения: "7. Установить, что трофейное имущество берётся под охрану военными советами фронтов и армий, а использование его и отправка в тыл страны производится по решению Совнаркома СССР". Изначально в наброске речь шла о том, что завоёванное имущество должны были охранять войска, но Сталин внёс существенное изменение, поручив оберегать уже захваченные вещи и ценности военным советам. То есть солдаты-фронтовики не должны были отвлекаться от покорения новых земель с вещами и ценностями.
Да и дальнейшие меры против возможных расхитителей устанавливались не драконовские, а разнообразные – смертная казнь даже не упоминалась: "Предупредить, что лица, виновные в нарушении установленного порядка использования трофейного имущества, будут сниматься с занимаемых постов, понижаться в военном звании и предаваться суду Военного Трибунала". Но, поскольку никто из перечисленных в приказе расхитителей под суд не пошёл, генералы поняли, что их жизни ничего не грозит, тем более что даже в сталинской системе трибунал мог определить сравнительно мягкое наказание или же вообще оправдать подсудимого.
Чтобы не возиться с уже украденным, вождь вычеркнул следующие пункты постановления: "б) взять на учет всю трофейную мебель и другое имущество, выданные офицерам и генералы, как имущество, принадлежащее Н[ародному] К[омиссариату] О[обороны].
(…) 14. Поручить т. Булганину направить на 2-й Украинский фронт комиссию с целью проверки деятельности Управления по использованию ресурсов Румынии и принятия на месте необходимых мер по наведению порядка в работе этого Управления". Ведь несложно было предположить, что, если бы офицеры и генералы узнали о том, что у них будут отнимать полученные вещи, они бы отвлеклись от фронтовых задач и ринулись перепрятывать добычу и заметать следы.
Наоборот, награбленное должно было служить укреплению боевого духа Красной армии, на этих вещественных доказательствах победы предстояло воспитывать новые поколения солдат и командиров: "9. Разрешить Главному Политическому Управлению Красной Армии использовать трофейное культпросветимущество на пополнение и снабжение политпросветучреждений Красной Армии, согласно установленным табелям и нормам снабжения культпросветимуществом.
10. Поручить начальникам главных и центральных управлений НКО обеспечить, чтобы выданные военнослужащим Управлений радиоприемники в декадный срок были зарегистрированы в органах Наркомсвязи СССР в установленном законом порядке".
Но наиболее чудовищным был 11-й пункт документа, представлявший собой отмашку на немедленный грабёж: "11. Разрешить с 1 января 1945 года отличившимся и хорошо исполняющим службу красноармейцам, лицам сержантского и офицерского состава, а также генералам отправку личных посылок на дом. Установить, что отправка посылок может производиться не более одного раза в месяц в размерах: для рядового и сержантского состава 5 килограммов, для офицеров 10 килограммов и для генералов 16 килограммов. Отправка посылок красноармейцами, сержантами и офицерами может производиться в каждом случае с разрешения командиров соответствующих частей, соединений и руководителей соответствующих военных учреждений. Поручить тт. Булганину (созыв), Кагановичу, Сергейчуку, Пересыпкину и Хрулёву разработать проект постановления Государственного Комитета Обороны о порядке отправки с фронтов личных посылок и доставки их по назначению".
Понятно, что если гостинцы можно было посылать лишь через месяц, то это вовсе не означало, что до Нового года солдаты и офицеры останутся аскетами-нестяжателями. Ведь к 1 января нужно же было эти вещи откуда-то раздобыть. А завершающий пункт документа делал известным его содержание всему войску: "13. Настоящее постановление разослать Военным Советам фронтов и армий, а также начальникам главных и центральных Управлений НКО. Военным советам Армий довести настоящее постановление о сведения командиров корпусов и дивизий". Последнее предложение вписано вождём, который хотел не только порадовать генералитет, но и мотивировать офицеров и солдат идти в атаку в предвкушении приобретений.
"Чтоб тебя немцы завоевали, а русские освободили!"
Сталин приказал вести разбой секретным постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) № 7192 от 23 декабря 1944 года. Согласно нему, позволялось отправлять раз в месяц домой посылки – солдатам до 5 килограммов, офицерам – 10, генералам – 16 кило. 26 декабря вышел приказ наркомата обороны №409, который уточнял это постановление Сталина и показал, что Булганин, Каганович, Сергейчук, Пересыпкин и Хрулёв основательно проработали вопрос: "Приём воинских посылок от красноармейцев и сержантского состава производить бесплатно. От офицерского состава и генералов взимать за пересылку посылок по 2 рубля за килограмм". Чтобы у тех, кто обеспечивает пересылку награбленного, лишний раз не появлялся соблазн похитить содержимое, были предусмотрены меры поощрения за тяжёлый ратный труд: "Начальнику тыла Красной Армии перевести с 1 января 1945 года весь офицерский, сержантский и красноармейский состав, занятый на приёме, доставке и охране воинских посылок, на питание по норме № 1 приказа НКО № 312 1941 г. (т. е. так, как кормили боевые части действующей армии. – А. Г.)
…Начальнику Финансового управления Красной армии установить с 1 января 1945 г. всему офицерскому и сержантскому составу, работающему по приёму и доставке воинских посылок с фронтов, повышенные на 25% оклады содержания".
Специальная инструкция о пересылке этой добычи показывает особое внимание властей к участникам войны, находившимся в тылу: "Невручённые посылки адресатам, ввиду их ненахождения, обратно отправителям не возвращаются, а по истечении 2-месячного срока хранения в местах выдачи передаются для реализации в государственную торгующую сеть для продажи по государственным ценам инвалидам Отечественной войны и семьям фронтовиков". Но в этом случае и тех, кто на фронте, обирать не следовало: "Поступившую от реализации сумму госторгующие организации сдают предприятиям Наркомсвязи для пересылки почтовыми переводами отправителям этих посылок".
Армия хочет отличиться, не только уничтожая в боях живую силу противника, но и захватывая у противника имущество, трофеи
Через несколько дней, 9 января 1945 года, состоялась беседа Сталина с начальником верховного штаба коммунистической Народно-освободительной армии Югославии Арсо Йовановичем и членом ЦК КПЮ Андрией Хебрангом, где тот набрался дерзости отметить, что в счёт помощи хлебом из России для Венгрии были включены поставки продовольствия из… северной Югославии. На это вождь возразил, что считает разбой путём к победе: "Если армия будет знать, что захваченное нужно отдавать, то она не будет стремиться захватывать трофеи. Армия хочет отличиться, не только уничтожая в боях живую силу противника, но и захватывая у противника имущество, трофеи. Требовать, чтобы Красная армия отдала все трофеи, неправильно".
Как показывает протокол совещания, югославских товарищей беспокоили не страдания народа, а политический эффект, который производила самая большая коммунистическая армия мира в стране, в которой предстояло взять власть: "Хебранг заметил, что многие югославы неправильно понимают вывоз захваченного продовольствия из Югославии в Венгрию, и это оставляет нехорошее впечатление у населения.
Тов. Сталин ответил, что продовольствие вывозится для Красной Армии, и совершенно не имеет значения, где она находится; продовольствие вывозится в Венгрию для Красной Армии, которая не может воевать без систематического снабжения продовольствием. Армия воюет, кровь проливает, и подумать о том, что она украла, оскорбительно для Красной Армии".
Вождь уже приступил к той политике, которой ещё в 1920-х годах советские военные теоретики дали наукообразное название: "Расширение базиса войны". Так, в частности, озаглавлен один из параграфов в солидном труде Александра Свечина "Стратегия", где в качестве примера таких действий приводились обширные захваты Тамерлана и Чингисхана: "Если неприятель, с точки зрения его государственности, культуры и экономики, стоит на низших ступенях развития… то получается положение, при котором продвижение вперёд стоит в отношении сил и средств меньше, чем даёт эксплуатация захваченной территории: стада без сопротивления меняют своих хозяев и продолжают пастись на тех же пастбищах, население частично вырезывается, а частично инкорпорируется в ряды наступающей армии. …Армия становится тем сильнее, чем большую территорию она успела захватить. Это усиление – вполне реальное явление. В полчищах Батыя, разгромивших Киевскую Русь, природных монголов было не больше одной двадцатой части; две трети их составляли племена, обитавшие на Урале и на Волге и только что побежденные Батыем, по пути к Днепру".
Вероятно, рассуждения Свечина о высших и низших ступенях развития – дань предрассудкам, хотя бы потому, что советизацию захваченных земель Европы и Кореи советский деспот проводил по методике, впервые испробованной в Монголии в 1920–1930-х годах. Поэтому перечислим основные механизмы и приёмы по эксплуатации "младших братьев".
Отбросив лозунг большевиков о мире без аннексий и контрибуций, Сталин прирезал к СССР территории, а также обложил побеждённых данью. Главным являлся поток реквизированного оборудования из Германии и других стран Европы, а также Маньчжурии и Северной Кореи – всего около 5,5 тысячи предприятий. Всё это изымалось, перевозилось и устанавливалось исключительно бесхозяйственно, о чём доступна масса документов и свидетельств, в частности Григория Климова (Игоря Калмыкова), служившего в "Берлинском Кремле" – главном штабе советской военной администрации Германии: "Например, была демонтирована и отгружена поточная линия из 100 специализированных станков-автоматов, рассчитанных на массовый выпуск определённой номенклатуры. По пути один из станков понравился какому-то другому охотнику за станками. Симпатичный станок без долгих разговоров перегружается по новому адресу. Когда он приходит на место, то с досадой убеждаются, что немного ошиблись – станок специализированный и на этом заводе абсолютно бесполезный. Станок без лишнего шума выбрасывают на свалку.
Когда же в другом месте приступают к монтажу всей линии, то обнаруживают, что одного станка не хватает. Без этого одного станка вся линия абсолютно бесполезна. Заменить специализированный станок невозможно. Девяносто девять станков отправляются по пути своего предшественника – на свалку. Вся линия списывается по статье капиталовложения…"
Типичными были конфликты между советскими командами демонтажа и местными новыми коммунистическими властями, изумлёнными размахом и безоглядностью реквизиций. Например, 10 июля 1945 года глава Государственного национального совета Польши Болеслав Берут написал прошение заместителю председателя ГКО Маленкову, которое сейчас находится в Архиве актов новых в Варшаве: "На территории Вост[очной] Пруссии, отошедшей к Польше, действуют группы по изъятию трофейного имущества под командой ген. Ивановского, представляющего себя как уполномоченного ГОКО. Эти группы производят массовый демонтаж промышленного, дорожного и проч[его] оборудования, не считаясь ни с намётками ГОКО, ни даже с наиболее элементарными интересами местного хозяйства. Демонтажу и вывозке подлежат самые необходимые городские и ж[елезно]д[орожные] сооружения, преимущественно мелкого типа, не имеющие никакого значения для народного хозяйства СССР, а причиняющие неисправимый вред местному хозяйству. Так напр[имер] было вывезено из города Ольштына (Алленштейн) электрооборудование, которого отсутствие парализует всю городскую электросеть, а в то же время его использование связано с так[ими] сложными и своеобразными приспособлениями, что не оправдывает совершенно затраты труда по демонтажу и вывозке. Иным примером отсутствия всякого разумного подхода к демонтажу ж[елезно]д[орожного] оборудования может служить факт изъятия всех рельс, ведущих к узловой станции Либемюль, которая осталась изолированной от всех ж[елезно]д[орожных] линий и которая до того была соединена ж[елезно]д[орожными] путями по трём различным направлениям".
Далее следовал перечень предприятий, которые увозили или пытались забрать советские войска вопреки тому, что они принадлежали красной Польше: мельницы, молочные комбинаты и зерновой элеватор, лесопилки, газовый, спиртовой и кирпичные заводы, электростанции и типография, а также мебельная фабрика. Неслучайно в Речи Посполитой в 1945 году появилось новое проклятие: "Чтоб тебя немцы завоевали, а русские освободили!"
Однако трофейных и репарационных станков и машин было столько, что советская промышленность стремительно росла, даже учитывая потери техники при изъятии, транспортировке, консервации и хранении, зачастую под открытым небом, и далее при восстановлении, установке, пуске и эксплуатации. Только из Германии в 1944–1953 гг. было вывезено 12,6 миллиона тонн оборудования, сырья и другого имущества, не считая "трофеев", прихваченных победителями в частном порядке.
Все точно вовремя, в прекрасной упаковке и отличного качества
Помимо Германии, контрибуции победителю направлял и ряд других стран. Хотя Румыния и Финляндия в ходе Второй мировой войны изначально были жертвами советской агрессии, в результате которой потеряли территории, они также должны были выплачивать дань. По свидетельству югославского политика и литератора Милована Джиласа, в начале 1948 года вождь во время попойки на даче сожалел о ранее проявленной осторожности: "Слева от меня сидел молчаливый Молотов, а справа многословный Жданов. Последний рассказывал о своих контактах с финнами и с уважением говорил об их аккуратности при поставке репараций:
– Все точно вовремя, в прекрасной упаковке и отличного качества.
Он закончил: "Мы сделали ошибку, что их не оккупировали: теперь бы всё было уже кончено, если бы мы это сделали". Сталин согласился с сожалениями ведущего идеолога партии.
План Маршалла наизнанку
Кроме того, СССР забирал из покорённой Германии мозги: специалистов – инженеров, техников, конструкторов, которые совершили для него ряд прорывов, особенно в области авиации и ракетостроения.
В ходе четвёртой пятилетки обильно использовался труд пленных – немцев, японцев и других, немало из которых погибло из-за тяжёлых условий проживания и труда, плохого питания и медицинского обслуживания. На 31 декабря каждого года их число в СССР составило: 1944-й – 813 тыс. человек, 1945-й – 2,2 млн., 1946-й – 1,8 млн., 1947-й – 1,2 млн, 1948-й – 0,5 млн, 1949-й – 38 тысяч человек и 1950-й – всего 18 тысяч. 1950 год предстаёт очевидным рубежом: держать на стратегически важных объектах сотни тысяч иностранных граждан было опасно или как минимум неудобно. Как отмечал в 24 мая 1950 года в итоговом отчёте Сталину об использовании вчерашних военнослужащих противника министр внутренних дел Круглов, за семь лет – с 1943 по 1949 год включительно – они отработали 1,1 миллиарда человеко-дней, "выполнив работ и произведя продукции на сумму около 50 миллиардов рублей. За это время военнопленными заработано 16 723 528 тысяч (т. е. почти 17 миллиардов. – А. Г.) рублей, которые были обращены на покрытие расходов на их содержание".
В той же докладной записке Круглов отмечал особенности поведения одетых в ватники и ушанки граждан Страны Восходящего Солнца: "Интерес основной массы военнопленных японцев к Советскому Союзу, к жизни советских людей был значительно выше, чем со стороны военнопленных других национальностей". При этом "самураи" страдали никак не меньше остальных собратьев по несчастью хотя бы потому, что, с рождения привыкнув к умеренному морскому климату или даже горному воздуху, оказались в суровых природных и погодных условиях.
Кроме пленных советскую экономику тащили вперёд ещё и интернированные: из Германии и покорённых стран Центральной Европы и Азии в СССР мобилизовывали трудоспособных представителей гражданского населения, которое использовали в составе так называемых рабочих батальонов НКВД, затем МВД, а также Наркомата обороны, а затем Министерства вооружённых сил. Это были прежде всего немцы, в том числе "фольксдойче" – представители немецкого меньшинства за пределами Германии, и японцы, но также румыны, венгры, финны и др. В Венгрии, военнопленные которой также валили лес и копали котлованы на "стройках коммунизма", отмечались случаи, когда Красная армия ловила мужчин рабочего возраста и гнала их в СССР под видом пленных.
Помимо грабежа и вывоза предприятий, часто на основании, а иногда просто под предлогом того, что они принадлежали немецким фирмам, Сталин забирал новую добычу другими путями.
Уже с 1944 года начали создаваться совместные предприятия не только в странах-сателлитах, но и – в начале 1950-х – в Китае, в том числе в Синьцзяне. Львиная доля прибыли от этих красных концессий шла в советский бюджет. По словам Хрущёва, впоследствии власти Румынии "просто не могли спокойно произносить слово "Соврум" ("Советско-румынское общество"). Это было у них ругательное слово". Этот спрут опутал наиболее лакомые куски экономики страны. Отделы Соврума занимались добычей урановой руды, нефти и газа, угля, производством металлоизделий, химикатов, строительством, лесоповалом, выпуском судов, транспортными перевозками и банковскими операциями. В румынских архивах я находил немало документации этого предприятия на русском языке.
Кремль проводил торговые операции – в том числе бартерные – с "младшими братьями", произвольно определяя стоимость тех или иных товаров в пользу СССР. По свидетельству Джиласа, "советское правительство покупало по более низким, а продавало [свои товары] по более высоким ценам, чем на мировом рынке. Одна лишь Югославия составляла исключение из этого правила. Мы все это знали". Хрущёв вспоминал, что уже после смерти вождя советская сторона возвращала Польше возникшую так недоплату за уголь. Железная же руда при Сталине в ПНР шла по завышенной цене. Обменные курсы рубля и национальных валют сателлитов – злотых, левов, марок – также определяла Москва, и определяла себе на корысть. Кроме того, воинские контингенты советской армии, находившиеся в "братских" странах, должны были содержать гостеприимные хозяева, которые щедро платили и хватким советским советникам по вопросам строительства армии, спецслужб, хозяйственных органов и вообще государственного аппарата.
В связи с работой присланных управленцев и экспертов в дочерних режимах процветало безвозмездное изъятие интеллектуальной собственности покорённых народов. Хрущёв вспоминал, как пьяный Готвальд в Крыму во время обеда жаловался на поведение во всех смыслах дорогих гостей: "Товарищ Сталин, зачем ваши люди воруют у нас патенты? Вы скажите нам, и мы отдадим всё бесплатно. Когда... наши видят, что они воруют, это обижает нас. Мы можем дать вам не только патенты. Принимайте нас целиком в состав Советского Союза, мы с удовольствием вступим в СССР, и всё, что у нас есть, будет общим". Последнее предложение было преждевременным, хотя, если учитывать интенсивность и размах, с которыми русский язык насаждался в странах Восточного блока, дело шло к созданию глобального СССР. Что же до жалоб главы Чехословакии, то Хрущёв свидетельствовал, как Сталин изобразил возмущение, но кража технологий и знаний продолжилась по привычке. Москва же даже с преданными подчинёнными делилась своими разработками и умениями далеко не всегда, наиболее яркий пример в этом случае – атомные секреты Кремля.
Согласно одной из оценок времён холодной войны, Советский Союз получил от своей европейской добычи сумму, примерно равную вливаниям США в Западную Европу по плану Маршалла, и это не считая репараций из Германии. Ряд нынешних исследований, основанных на уже открытых российских архивных документах, позволяет предположить, что СССР из своих сателлитов выжал ещё больше. Таким образом, в "своей" части Европы Сталин осуществил нечто вроде плана Маршалла навыворот. В результате, например, в 1946–1949 годах смертность в советской зоне оккупации Германии превосходила рождаемость, чего не наблюдалось на западе страны.
Советское правительство покупало по более низким, а продавало по более высоким ценам, чем на мировом рынке
Подготовка Третьей мировой войны объясняет то, почему Сталин не стал развивать "витрину социализма" – страны, прямо соседствующие с капиталистическим миром, а, наоборот, сосредоточился за их счёт на расширении ВПК в СССР. Ключ к его решению – судьба Северной Кореи. Заводы Сибири и Урала представляли собой для американских ВВС и впоследствии ракет более сложную цель, чем Силезия, Судеты или нефтепромыслы Плоешти.
Ещё одним из внешних источников накопления являлся реэкспорт – это слово постоянно встречается в финансово-экономической документации СССР самого высокого уровня как явление повседневное и обыденное. Наиболее известным стал реэкспорт имущества, полученного по репарациям из Германии и других побеждённых государств. Однако подобная практика применялась и к иным странам соцлагеря, где закупались, например, табак и льняные ткани, ценности (бриллианты, часы, хрусталь и др.), которые затем за твёрдую валюту перепродавались на Запад. Иными словами, с помощью этой разновидности неэквивалентного обмена Сталин обирал как "младших братьев", так и "империалистов".
При государственной монополии выгодно было и травить народ сигаретами, папиросами и махоркой как в СССР, так и в дочерних режимах. По свидетельству мадьярского диктатора Матьяша Ракоши, в Венгрии по сравнению с довоенным временем к концу 1949 года потребление табака возросло почти втрое.
Исследователь Игорь Чуднов нашёл аутентичные архивные документы о малоизвестной валютной спекуляции: в 1945 году СССР предоставил Австрии два займа общей суммой в 1,2 миллиарда денежных единиц уже не существующего и всеми проклинаемого государства – рейхсмарок. Они по инерции ходили в обращении, поскольку других обменных средств как у населения, так и у самого австрийского государства просто не было. Штабеля гитлеровских бумажных денег достались победителю и, к слову, были объявлены в самом Советском Союзе не имеющими ценности ещё за год до того. Вена же спустя четыре года полностью покрыла эти долги уже своими нововведёнными, но уже свободно конвертируемыми на мировом рынке шиллингами – 390 миллионов. Так выручка Сталина составила в пересчете 31,2 млн долларов за несколько мешков трофейной макулатуры. Похожая по смыслу, но меньшая по размаху операция была устроена и в соседней Венгрии.
Даже воссоздание, возведение или реконструкция ряда сооружений, предназначенных, на первый взгляд, для вполне мирных целей, оборачивалась дополнительными расходами "младших братьев", о чём вспоминал тот же Ракоши: "Мы очень гордились тем, что нам удалось восстановить мосты и виадуки на основных дорогах страны, однако армейские товарищи неожиданно сообщили нам, что… не были учтены вес и габариты новых тяжёлых танков, вследствие чего мосты надо перестраивать. Разрушенный в районе Дунафёльдвара мост через Дунай необходимо было сделать более прочным, чем ранее существовавший мост, чтобы он мог выдержать взрыв самой сильной авиационной бомбы, а один из мостов через Дунай вообще не фигурировал в наших планах, но по стратегическим соображениям его надо было построить. Надо было построить также мост в районе Комарома, хотя его восстановление вполне можно было отложить на более отдалённый период".
И лишь смерть Сталина предотвратила попытку "расширить базис войны" на весь Старый Свет с целью изменить надстройку и в Новом.
