Одну из немногочисленных активисток, выходящих в России на уличные антивоенные протесты, Марию Волох недавно освободили после 20 суток административного ареста. Ее посадили в спецприемник за участие в акции против применения ядерного оружия NO NUKES.

В ноябре сторонницы партии "Яблоко" Мария Волох, Мария Баландина, Ирина Родионова и Виктория Макеева в костюмах химзащиты вышли с файерами к зданию Минобороны в Москве. На следующий день активисток задержали сотрудники полиции. Все, кроме Марии Волох, получили наказание в виде штрафов. После 24 февраля она участвовала в перформансе за мир, в акции против репрессий около здания ФСБ на Лубянке. Об антивоенном уличном протесте в России Мария Волох рассказала Радио Свобода.

– О чем именно был ваш перформанс?

– Россия и Украина хотят двигаться до победного конца. Россия завоевывает территории, Украина сопротивляется и это верно, но в ситуации, когда каждый день погибают люди, нужно перестать думать о стратегических интересах и вспомнить о человеческих жизнях. Нам акцией NO NUKES хотелось сказать, что нужно помнить о человеческих судьбах и решать конфликт дипломатическим путем. Мы попытались нашей акцией привлечь общественное внимание к угрозе эскалации конфликта, применения ядерного оружия и столкновения России с НАТО.

– Как вы думаете, что можно сейчас в России изменить с помощью уличного активизма?

– Уличным активизмом нельзя повлиять на ситуацию. Но он важен по двум причинам. Первая – показать людям, что у них есть единомышленники, способные на сопротивление внутри страны. Мне после акций часто пишут незнакомые люди и благодарят за публичное выражение гражданской позиции. Вторая причина – показать мировому сообществу, что в России есть борьба.

– Какие знания о ядерном оружии или ядерной войне у вас были до начала войны с Украиной? Наверное, эта тема была до 24 февраля далека от вас, представительницы поколения 20-летних?

– Мои родители выросли в СССР, и мне всегда было понятно, что ядерное оружие – это то, чего либо не должно быть, либо то, что никогда нельзя использовать. Я предполагала, что война в Сирии не последняя война с участием России, но я не могла себе представить, что конфликт дойдет до обсуждения применения ядерного оружия. В мире есть две страны, Россия и США, которые часто лезут в дела других стран. США уже использовали ядерное оружие в Японии и, возможно, сделали из этого выводы. У России до недавнего времени не было опыта совершения ужасных в мировом масштабе поступков и того, как жить с их последствиями.

– Как вас арестовали после акции против ядерного оружия?

– Я после акции NO NUKES ночевала в гостях, так как предполагала, что за мной придут. Мне позвонил сосед и предупредил о полиции, которая дежурила у дверей моей квартиры. Я решила поехать к полицейским, чтобы не жить в вечном ожидании ареста. В кальянной около моего дома, где мы с другом ждали адвоката, меня задержали. Другие участницы акции уже были в отделе. Их привлекли к административной ответственности в виде штрафов. На моих соратниц составили протоколы и отпустили. Потом я выяснила, что на других участниц перформанса давили и пытались добиться от них показаний против меня. Я осталась одна в отделе на трое суток. Первые сутки мне не давали воду и еду. Сначала я думала, может быть, в этом отделе так поступают со всеми задержанными, но потом я выяснила, что это было распоряжение начальства на мой счет. Когда я потребовала адвоката, мне угрожали возбуждением административного дела о сопротивлении сотрудникам полиции. Какой-то силовик приходил ко мне в два часа ночи и пытался задавать вопросы об акциях. Силовики мне грубили, но я выработала стиль общения с ними: вежливо, но с твердой уверенностью в своих правах. Я поняла, что не надо отвечать полицейским в грубой манере, но также нельзя, поддаваясь на их угрозы или наоборот дружественные реплики, действовать против собственных интересов.

– Вы публикуете заметки из спецприемника в вашем телеграм-канале. Одна из ваших сокамерниц, пожилая женщина, рассказывала вам, что сидела в спецприемнике с разными известными политическими активистками Москвы. За что эта московская пенсионерка так часто получает наказание в виде административного ареста?

– В самом деле эта 60-летняя бабушка рассказывала, что сидела в спецприемниках с участницей группы Pussy Riot и Кирой Ярмыш. У пенсионерки, по ее словам, давний конфликт с каким-то врачом, который ей в чем-то отказывает. В спецприемник, где мы с ней познакомились, бабушка попала из-за того, что запустила в этого врача стулом. Со мной пенсионерка вела себя доброжелательно. Она обо мне заботилась, и мы много смеялись.

– ​Как сложилось ваше общение с другими сокамерницами?

– Я переживала об отношении ко мне сокамерниц до ареста, потому что я никогда не сталкивалась с подобным контингентом. Со мной сидели девушки, которые неоднократно отбывали наказание в колониях за грабежи и мошенничество. Но в нашей камере царила дружеская атмосфера. Ко мне сокамерницы относились по-доброму. Они не поняли, за что мне дали срок 20 суток, намного больше, чем остальным арестованным в нашей камере. Ничего плохого я от сокамерниц о себе или об оппозиции не слышала, а власть они критиковали.

– Что вы, человек, который сейчас рискует, как и многие активисты в России, оказаться за решеткой надолго, вынесли из опыта пребывания в спецприемнике?

– Я поняла, что до ареста мои представления о подобных местах не соответствовали действительности. Человек адаптируется к любым условиям, если не зацикливаться на самом факте лишения свободы, то заключение в тюрьму можно пережить. Особенно если находить для себя интересные занятия. Я во время ареста практиковала йогу, пыталась вымыть камеру, много читала.

– Вам не страшно оставаться в России, из которой многие пытаются уехать?

– Во время ареста мне стало известно, что на меня в любой момент могут возбудить уголовное дело. Я боюсь и не собираюсь скрывать этого или геройствовать. Все же мои страхи не помешают мне быть политически активной. Я собираюсь помогать действующим оппозиционным муниципальным депутатам. Я буду продолжать проявлять активность в рамках партии “Яблоко” и вести свой телеграм-канал на общественно-политические темы. Я, конечно, надеюсь на лучшее, но готова к худшему. Опыт в спецприемнике показал мне, что и в тюрьме можно выжить.

– Вы – юристка со специализацией в области антимонопольного права Евросоюза. Вы закончили Маастрихтский университет в Нидерландах и Королевский колледж Лондона. Вы учились на курсах моральной и политической философии в Гарварде и работали по профессии в российской государственной организации. Как складывается сейчас ваша карьера в сфере юриспруденции?

– Меня еще во время выборов попросили уволиться с госслужбы по собственному желанию. Я сейчас по нравственным соображениям ничем не хочу заниматься, кроме политики. Скорее всего, я вернусь в юриспруденцию, уеду в Брюссель и буду работать по специальности, когда в России произойдут перемены. Недавно я поняла, что мне нужны новые знания, и я хотела поступить в Stanford University на программу International policy, которую возглавляет Майкл Макфол, бывший посол США в РФ. Там много курсов, посвященных экономике, статистике, международным отношениям, и есть курс о России. Но период подачи документов для участия в этой программе пришелся на время моего нахождения в спецприемнике. Скорее всего, я буду летом поступать в российский вуз.

– Почему вы часто в своем телеграм-канале критикуете заместителя председателя Совбеза РФ Дмитрия Медведева?

– Конечно, не потому, что я думаю, что он меня читает и мне ответит. Когда я вижу публикации Медведева, я не могу не реагировать них: такой абсурд пишет этот высокопоставленный чиновник. Мне хочется показать моим сомневающимся читателям, насколько неверны с разных точек зрения тексты этого юриста.

– Вы много лет учились и постоянно жили в Европе, вернулись в Россию около года назад, после начала войны с Украиной начали заниматься политическим активизмом. Что вы за это время поняли о людях, живущих в России?

– Я уверена, что россияне не безнадежны. Они еще со времен Советского Союза подверглись пропаганде. Их столько лет учили не заниматься политикой, чтобы политика не занялась ими. Конечно, граждане России заблуждаются, но это не значит, что они хотят войны. Россиян нужно просвещать и вести с ними постоянно диалог. У России пока нет ценностей. То, что называют “традиционными ценностями”, – это что-то чуждое россиянам, навязанное сверху. Никто не понимает, что имеют в виду под словосочетанием “особый путь России”. Я считаю, что у России европейский путь. И когда-нибудь она него встанет.

– Как вы, человек, который много лет жил в Нидерландах, справляетесь с абсурдом сегодняшней реальности в России?

– Да, у меня есть ощущение, что мир сошел с ума, но я не скатываюсь в депрессию. В этом мне помогает постоянное общение с единомышленниками и занятия, отвлекающие от страшных новостей. В качестве недолгого эскапизма я пересматриваю фильмы о Гарри Поттере.

– Летом вы переживали, когда вас сняли с муниципальных выборов, обвинив в экстремизме и якобы наличии ВНЖ Нидерландов. Вас удивила такая ситуация?

– Для меня это было неожиданностью. Сначала я расстроилась, а потом обрадовалась и решила, что, если меня сняли с выборов, то это означает что режим видит во мне угрозу. Это странное поведение со стороны власти, но оно радует меня. Целью моего участия в выборах было общение с людьми и объединение единомышленников. Для продолжения такого взаимодействия мне не нужны выборы. Я по-прежнему много общаюсь с людьми. Я рассказываю, что партия “Яблоко” выступает против войны, пытаюсь помочь моим собеседникам. Например, многие из них не знали, что делать во время мобилизации, потому что не у всех есть vpn-сервисы.

– Как ваше поколение будет решать многочисленные проблемы, которые России создала сегодняшняя власть?

– У нынешней ситуации есть причины. В России неправильно были проведены экономические реформы, бизнес не был отделен от государства, недостаточно власти получили регионы. Таким образом, стали невозможны независимый парламент и свободные СМИ. В результате режим трансформировался из смешанного в авторитарный. Нашему поколению очень важно учить экономику, историю и юриспруденцию, чтобы не повторять ошибок и знать, как выйти из этого кризиса, – считает Мария Волох.