Безналичный бум

• По данным The Boston Consulting Group, Россия стала мировым лидером по росту безналичных платежей: за 8 лет этот показатель увеличился в 30 раз.
• Люди все чаще платят картами, смартфонами, "умными часами", переводят деньги через "Сбербанк онлайн".
• Значительную часть "прорыва" и "русского чуда" "токенизированных платежей" составляют деньги, одолженные у банков.
• Оборотная сторона распространенности технологических систем типа "Сбербанк онлайн" – в том, что вокруг них много мошенничества.

Сергей Медведев: Для меня будущее наступило в минувшие выходные, когда я покупал квашеную капусту на подмосковном рынке, у меня не оказалось с собой наличности, и тогда я перевел 50 рублей бабушке, продававшей капусту, через "Сбербанк онлайн". Фактически мы перевели деньги со счета на счет, используя наши смартфоны. Действительно, по данным The Boston Consulting Group, в России наблюдается бум безналичных платежей. Более того, как представляется, Россия сейчас является мировым лидером по росту этой сферы безналичных расчетов. Как это произошло?

Корреспондент: Международная консалтинговая компания The Boston Consulting Group назвала резкий рост безналичных платежей "русским чудом". Причинами такого успеха являются слаженные действия всех участников процесса перехода на безналичные операции. Действительно, более 20% операций в России совершаются через мобильный телефон. Оплата происходит в основном через сервисы Apple Pay, Samsung Pay или Android Pay, которые пришли в страну относительно недавно – два-три года назад. Продолжается и внедрение безналичной оплаты на всех видах транспорта, на рынках и в школах.
Уровень одобрения электронного расчета растет и у населения – платежи, особенно мелкие, удобнее производить без возни с кошельком и мелочью.

Однако упоминание России в 27-страничном докладе BCG занимает всего один абзац, где говорится, что в Восточной Европе доходы от карточных платежей продолжают расти, а основной импульс этому задает Россия из-за совокупности дешевого рыночного финансирования, высокой концентрации рынка и крупных инвестиций в технологии. Чтобы в условиях финансового кризиса, санкций и девальвации валюты российские банки смогли остаться на плаву, им немедленно потребовалось найти дешевый и стабильный источник дохода, коим и считаются комиссионные от безналичных операций.

По данным Frank Research Group, доля кредитных средств в бесконтактных операциях растет, по сравнению с прошлым годом она выросла на 27%. Рынок потребительского кредитования в России – и так уже огромный раздувшийся пузырь. Значительную часть "прорыва" и "русского чуда" "токенизированных платежей" составляют деньги, одолженные у банков.

Сергей Медведев: Так ли это, помогут разобраться наши сегодняшние эксперты – это Антон Табах, главный экономист рейтингового агентства "Эксперт РА", и Василий Солодков, директор Банковского института Высшей школы экономики.

Действительно, выезжая за рубеж, я нигде в мире не могу так свободно жить без денег, как в Москве, платя часами, смартфоном, перекидывая деньги с карты на карту.

Василий Солодков: Абсолютно похожие процессы лет десять назад я наблюдал в Бангладеш, на Филиппинах, в Мексике, то есть страны, у которых был отложенный старт, очень быстро переходят на новые технологии. Допустим, в Бангладеш есть то, чего у нас до сих пор нет: вы совмещаете два телефона, и у вас происходит платеж. С одной стороны, от Бангладеш мы пока отстали. С другой стороны, в прошлом году я был в Шотландии в хорошем дорогом отеле, и я был первым клиентом, который смог расплатиться там с помощью своего айфона: все пришли и смотрели.

В США до сих пор используются чековые книжки: написал чек и послал. Мы говорим, что эта технология устарела, но у них она работает ровно потому, что у них работает почта. Вы попробуйте подписать чек и отправить его по нашей почте: посмотрите, что при этом получится.

Антон Табах: Здесь есть еще другой фактор: грубо говоря, уже вложены издержки. Хотя в учебниках по экономике написано, что прошлые издержки нерелевантны, они вполне релевантны и для мелких бизнесов, и для банков. Если есть инфраструктура, адаптированная под платежи с прокатыванием, то в тех же Штатах внедрение чипов шло медленнее, чем во многих других странах, например у нас, просто потому, что усилия и деньги уже были вложены в старое. Пока шло регулярное обновление, привыкали к новому. То же самое с телефонными платежами: за все кто-то должен заплатить. Кроме того, у нас государство активно стимулировало переход на безналичные платежи: может быть, недостаточно свирепо, по мнению налоговых органов, но этот фактор тоже есть, и сейчас пожинаются плоды.

Сергей Медведев: А почему это интересно государству – большая прозрачность, больший контроль?

Антон Табах: Не только. Все мы под колпаком у Мюллера. Фискальный элемент, больший контроль. Грубо говоря, людям, которые не носят наличные, сложно заплатить в черную, хотя тоже можно, "Сбербанк онлайн", в частности, используется и для таких транзакций. Был бы человек, а статья найдется, соответственно, нет невиновных, есть неучтенные. Либо технологии еще не дошли, либо нет политической воли этим заниматься, как и желания создавать лишний шум.

Кроме того, и банкам, и, возможно, государству (тут мы уже заходим в конспирологическую сферу) удобно, когда есть экосистема, когда все в одном флаконе. Вчера я случайно обнаружил, что я тоже в экосистеме Сбербанка: дисконтная программа в небольшом вьетнамском кафе в Москве теперь оказалась частью "Сберфуд". Так что все мы под колпаком.

Сергей Медведев: По-моему, Европа очень сильно стоит на наличных. Один знакомый журналист приехал в Прагу и попытался в пивной расплатиться карточкой. Бармен, глядя на него, вылил пивную кружку, которую он уже налил, настолько возмутительно было само это предложение.

Василий Солодков: Я думаю, это эксцесс… Но если вы поедете, допустим, в Германию или Голландию, то есть страны, где люди активно используют карточки, вы не сможете расплатиться в супермаркете, используя "Визу" или "Мастеркард": там в ходу местные карты. Для нормального немца или голландца, которые считают деньги и платят достаточно высокие налоги, заплатить 1,5% – это слишком много. Когда я оказался там, у меня была "Виза" и "Мастеркард", заботливая жена положила мне в карман банкноту в 200 евро, но я не смог ничего купить в супермаркете: 200 евро не принимали, потому что это слишком большая купюра, и эти карты тоже не принимали.

Антон Табах

Антон Табах: Но при этом есть Швеция, в которой даже нищие принимают подаяние карточкой. У них и в церквях собирают деньги безналом, и даже самые мелкие платежи идут безналичными расчетами. Есть упрощенные межбанковские платежи с крайне низкими комиссиями. Там такая официальная политика, что Швеция к 2030 году должна стать первой страной, где минимум наличного оборота. Европа тоже разная. Возможно, в Германии остались какие-то давние последствия ушибленности гиперинфляцией и банковскими кризисами, хотя с последнего прошло уже 70 лет.

Сергей Медведев: Тренд на вытеснение наличности – банку это выгоднее, меньше транзакционные издержки? Или, наоборот, банк делает свой процент, свой заработок с наличности?

Василий Солодков: Это издержки на оборот наличности, их достаточно сложно возмещать. С моей точки зрения, это возрастная проблема. У меня есть очень хороший голландский коллега, и он мне все объяснял, начиная с 1995 года, как меняется банковский мир, как мы вводим новые технологии, как мы меньше будем ходить в отделение банка, все больше общаться с ним по интернету. Он сейчас вышел на пенсию, и ему потребовалось пойти в банк и взять ипотечный кредит. Он говорит: "Я пойду туда сам, потому что хочу посмотреть им в глаза". Это полностью опрокидывает все то, что он говорил предшествующие 30 лет. Это возрастные изменения, когда человек хочет пощупать, понять, не обманывают ли его: посмотреть в глаза банкиру – есть там совесть или нет.

Сергей Медведев: То есть аналоговый банкинг останется? С какой стороны ни посмотри, потребителю это удобней, если только он не наркодилер.

Антон Табах: Смотря для чего. Для мелких финансовых сделок, скорее всего, это не понадобится, а для более крупных операций полная цифровизация малореальна, потому что все, кто имеет дело с программами по получению ипотеки в один клик, говорят, что одним кликом – это исключительный случай, все это занимает достаточно много времени, это интеракция с живыми людьми. Помимо того что ниже транзакционные издержки на наличные, банкам выгодно, когда человек на это подсаживается, и они о нем знают практически все. Они могут делать ему соответствующие предложения, как выгодные, так и невыгодные, возможны очень тонкие манипуляции, в некотором смысле такое кукловодство – мечта любого банкира.

Сергей Медведев: А банки постепенно понижают комиссию за межбанковские переводы? Я читал, что постепенно они будут зарабатывать не на этих комиссиях, а просто на распоряжении пользовательскими данными, которые все им предоставляют.

Василий Солодков: Вопрос достаточно сложный. Во-первых, надо понять, что будет основой для заработка банков. Ведь мы с вами в ближайшие 10–15 лет ожидаем нулевых процентных ставок, говоря про евро и доллары. У тамошних банков ситуация значительно более тяжелая, чем у нас. При этом платежи как таковые уходят в область финтеха, тоже вроде как минуют банк. С третьей стороны, у нас есть злобный Базель, который ограничивал финансовый рычаг.

Антон Табах: Базельское соглашение - это очень жесткий набор стандартов, который душит отрасль, но зато обеспечивает снижение рисков.

Сергей Медведев: Скажем, "Сбербанк онлайн" – это для меня революция в сфере расчетов. Сбербанк зарабатывает на таких межбанковских переводах по номеру телефона?

Василий Солодков: Там отдельная проблема. Он создал свою собственную систему переводов, сейчас Центробанк пытается включить его в общую систему, которую он сделал.

Анатон Табах: При переводах из региона в регион – 1%, то есть в не очень большом количестве транзакций, зато много. Или, например, если идут операции по кредитной карте, то там возникают совершенно другие комиссионные.

"Сбербанк онлайн" – действительно одна из лучших технологических систем. С другой стороны, обратная сторона ее тотальной распространенности – это то, что вокруг нее крутится много мошенников.

Сергей Медведев: А сколько вообще крутится в наличной и безналичной форме, если посмотреть на российскую экономику, на денежное обращение?

Василий Солодков: ЦБ публикует статистику, каким образом используются банковские карты, то есть сколько снимается через банкомат, сколько платится так. Сейчас это порядка 50%.

Антон Табах: У нас теперь Мюллер не только банковский, но еще есть налоговая служба, которая знает все через онлайн-кассы, и по статистике онлайн-касс впервые больше 50% транзакций было при расплате картами, а не наличными. Все это идет достаточно быстрыми темпами.

Сергей Медведев: Это общероссийский тренд, не только московский?

Антон Табах: Общероссийский. В Москве и Питере чуть быстрее, в отдельных регионах, в закрытых городах, где часто нет банкоматов, этого еще больше. У нас первые системы тотального безнала внедрял еще лет 15 назад Абрамович на Чукотке, скорее по социальным причинам, чем по финансовым: чтобы деньги не вышли за периметр. Это есть, и это идет достаточно широко. Я часто бываю в регионах: там расплата телефонами, безнал. Если в Москве наличные или карта, то на Урале и на Дальнем Востоке – нал или безнал.

Сергей Медведев: Переход с нала на безнал дает реальный рост ВВП?

Василий Солодков: Я думаю, нет. Это чисто платежный оборот: мы просто упрощаем себе жизнь.

Сергей Медведев: А то, что деньги быстрее обращаются, не является фактором роста?

Василий Солодков: Скорее это не фактор роста ВВП, а фактор роста денежной массы. Теоретически это может разогреть инфляцию. ЦБ предпринимает меры, реальные доходы населения снижаются, в том числе и за счет высоких ставок.

Сергей Медведев: Денег меньше, но они крутятся быстрее.

Антон Табах: Скорость оборота крайне важна. Есть два важных фактора. Прежде всего, безналичные расчеты меняют потребительское поведение. Я человек дремучий, у меня на телефоне не стоит никаких платежных систем, как из соображений безопасности, так и для того, чтобы не было лишнего стимула. Карту надо хотя бы достать, совершить какие-то телодвижения, а если ввести пин, то совсем хорошо. А приложение "Карта" существенно увеличило легкость расставания с деньгами.

Сергей Медведев: Действительно, гораздо легче тратить виртуальные деньги.

Антон Табах: Что касается роста ВВП, за счет этого могут быть определенные телодвижения, скорее именно психологические. Но есть и обратная сторона – за все надо платить, поэтому сегодня он вырос, а завтра упадет на невозвратных кредитах. Второе: с точки зрения статистики, естественно, легче учитывать то, что проходит в белую. Пройди ваша транзакция как расплата наличными с бабушкой на рынке, она бы никак не определилась, а тут ее учтут и она может отразиться в материалах Росстата и ЦБ.

Василий Солодков

Василий Солодков: В последнее время участились случаи мошенничества. В Высшей школе экономики было восемь случаев, когда у преподавателей снимали деньги с карты. Я получаю звонки где-то раз в две недели: меня называют по имени-фамилии, сообщают, где я работаю: персональные данные есть. Дальше идет информация о том, что якобы с моей карты в данный момент какие-то негодяи списывают деньги, и я должен отвечать на какие-то коды. Я регулярно после этого звонка сбрасываю сотрудникам банка номер телефона и сообщаю, что происходило. Это продолжается уже в течение года. Звонит один и тот же человек с южнорусским акцентом. Банк не может ничего сделать, полиция тоже, у нее масса других проблем. Мы оказываемся один на один с такого рода мошенниками.

Антон Табах: Тут самый лучший способ защиты – быть хамом. Я недавно выступал в городе Кургане на круглом столе, где был профильный сотрудник местной полиции. Я говорил: самое главное – просто понять, что из банка вам никогда не позвонят, а если позвонят, то только чтобы что-то предложить. Просто не слушайте, на все говорите "нет". Полицейский сказал: "Это лучшая защита".

Сергей Медведев: Насколько вал безналичных платежей основан на кредитных средствах?

Антон Табах: Это вещи связанные, но не до такой степени. У нас все-таки карты до сих пор в основном дебетовые. Основной фактор развития безналичных платежей – это обязательный переход бюджетников на систему "Мир", причем эта система активно себя раскручивает. "Сбербанк онлайн" – это не расплата кредитными средствами. Но при этом, естественно, вместе с ростом проникновения карт люди сначала пробуют дебетовую карту, банк видит, что туда регулярно поступают деньги, видит, как человек их тратит, и предлагает кредит, некоторый соблазн: банкиры умеют работать. А дальше человек пользуется удобствами кредита, подсаживается на кредитную иглу.

Василий Солодков: Проблема немного сложнее. Когда я был профессором в США и мои коллеги увидели, что я рассчитываюсь в магазине дебетовой картой, их это привело в ужас: почему не кредитной? Мне объяснили, что если я рассчитываюсь кредитной картой и произошло какое-то мошенничество, то по американскому законодательству с меня списывается 50 долларов, а все остальное выясняет между собой банк, выпустивший карту, и платежная система. А с дебетовой картой я могу пострадать на все те деньги, которые лежат на этом счете.

Сергей Медведев: С точки зрения макроэкономики кредит выгоден для бюджета? В США 70% ВВП – это кредиты.

Василий Солодков: Теоретически – да. У нас возникает мультипликатор, за кредитом следуют инвестиции, за инвестициями – новые кредиты, и в конечном итоге мы получаем экономический рост. Это в теории, а на практике должен прийти инвестклимат, и тогда все будет хорошо.

Сергей Медведев: В России закредитованность, как я понимаю, – одна из самых главных проблем.

Василий Солодков: Она небольшая. Проблема в том, что у нас шестой год подряд сокращаются реальные доходы и людям физически не с чего платить. При таких условиях эта небольшая закредитованность ведет к тому, что люди оказываются у разбитого корыта.

Сергей Медведев: Я хочу поговорить о будущем денег. Биткоин, криптовалюты – как я понимаю, года три назад был очень сильный хайп, а сейчас он как-то сдулся. У меня такое ощущение, что туда очень активно заходит государство. Все говорят, что Китай сейчас будет делать свою криптовалюту. Это тоже одно из направлений, по которому пойдет будущее денег?

Антон Табах: Надо разделять конкретный биткоин и криптовалюты, и электронные деньги как концепцию. С биткоином очень интересно. Сейчас крупнейшим владельцем биткоинов является правительство США, потому что у них очень много биткоинов было конфисковано по нескольким уголовным делам. Поэтому такой парадокс: ФБР является контролером чуть меньше 20% всех биткоинов в обращении.

Сергей Медведев: Я думал, что биткоин – это какая-то гигантская распределенная система, которая опрокинет власть государств, заменит власть фиатных денег, все человечество будет друг другу доверять, писать длинные цепи, добавляя собственную авторизацию, и мы получим некие глобальные деньги, в которых не будет государства.

Василий Солодков: Здесь ситуация сложнее. С одной стороны, распределенный реестр – это очень длинная цепь. Но проблема в другом. Как только у вас в этой цепочке оказывается человек, который скажет: я не хочу биткоин, заплатите мне фиатными деньгами, – она обрывается. Сейчас криптовалюты в той или иной форме обслуживают в основной своей массе "серые" и "черные" рынки. Они достаточно удобны для операций, которые по тем или иным причинам не надо светить. Эти люди изначально соглашаются, что они их берут, используют, в какой-то момент могут обменять на фиатные деньги. Поэтому параллельная экономика в определенной степени процветает. Но с другой стороны, одна из функций любых денег – средства сбережения, а я не стал бы относить криптовалюту к средствам сбережения. Мы видим чудовищную волатильность, которая происходит на рынках.

Сергей Медведев: Все крупнейшие мировые игроки заходят в эту тему. Фейсбук хочет делать крипту.

Антон Табах: Они хотят, но в итоге, сталкиваясь с сильным государством, тут же начинают понимать, что играть надо по правилам, которые пишут люди либо в мундирах, либо в хороших костюмах.

Сергей Медведев: Люди в мундирах могут заинтересоваться криптовалютой? Может это постепенно стать средством расчета?

Антон Табах: С регулированием это будет не та криптовалюта, все будет весьма зарегулировано, цивилизованно, в некотором смысле обелено. Будущее в том, что все это будет загнано в рамки, возможно, не одного государства, а каких-то межгосударственных соглашений.

Василий Солодков: Криптовалюта создавалась вне государства, а сейчас выясняется, что вне государства она на самом деле существовать не может.

Сергей Медведев: Это же была анархистская идея.

Василий Солодков: Я думаю, криптовалюты могут стать реальным элементом платежной системы, но только при условии, что они будут продолжением обычных фиатных денег.

Антон Табах: К вопросу об анархизме и денежном обороте – мне очень нравится обеспечение денег батьки Махно: обеспечено головой того, кто откажется принять.

Сергей Медведев: Что будет с китайской криптой?

Антон Табах: Там это очень популярно. Но в Китае достаточно большой теневой сектор – именно как обратная сторона зарегулированности. И с кредитами та же теневая банковская система. Даже смертные приговоры не помогают черным кредиторам. Я думаю, будет так же, как везде. Государство, если понимает, что какой-то процент есть, бурно развивается, сначала пытается запретить, потом – возглавить. Поэтому не удивлюсь, если Народный банк Китая в итоге тоже начнет все это регламентировать и вводить в какое-то понятное для властей русло.

Сергей Медведев: Представим себе 2050 год. Глядя на то, как развивается рынок пластика и различных бесконтактных платежей, биометрическая информация, можно предположить, что наше тело превратится в платежное средство?

Антон Табах: Пока не будет принуждения, многие не согласятся. Из соображений безопасности и сохранения персональных данных я до сих пор не установил у себя в мобильном телефоне банковские приложения, расплачиваюсь по старинке карточками. Бесконтактная карточка – это уже продвижение. Биометрия, пока ее не сделают принудительной, вряд ли будет.

Сергей Медведев: Это же так удобно!

Антон Табах: Да, но ты не контролируешь процесс. Я думаю, сфера применения наличных денег сузится, но наличные никуда не исчезнут, потому что спрос на них есть. Криптовалюта – это тоже во многом ответ на официальные безналичные платежи. В конце концов, это нужно не только криминалу. С другой стороны, скорее всего, все равно будет спрос на средства сбережения и на средства платежа; наверное, будет большее разнообразие.

Василий Солодков: Мы все пытаемся экстраполировать прошлое на будущее. Представим себе: 50 лет у нас с вами разваливается валютная система. Люди понимают, что в основе любых денег лежит золото. Получается некое безвременье, когда возникают современные валюты, которые на самом деле ничем не обеспечены. Я, честно говоря, не уверен, будут ли деньги в современном понимании через 50 лет. Возможно, появится что-то другое.

Сергей Медведев: Мы поучаствовали в типичном российском эксперименте: денег нет, денег, видимо, становится меньше, доходы падают, но зато мы поговорили о виртуальных платежных средствах, которые все больше и больше распространяются. Может быть, через 30–50 лет наши деньги станут виртуальными.