"Осиное гнездо белой эмиграции – это мы". Евгений Чичваркин и его фонд

В Великобритании создан фонд для живущих за рубежом жертвователей, которые хотят перевести средства в Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального или для Либертарианской партии. Фонд по борьбе с коррупцией и поддержке либертарианских инициатив основал живущий в Лондоне бизнесмен Евгений Чичваркин. Он написал ​об этом в инстаграме в середине ноября, а чуть раньше запись о создании фонда возникла на сайте Регистрационной палаты Великобритании. В интервью Радио Свобода владелец винного магазина Hedonism Wines рассказал, почему ему близки взгляды одного из лидеров Либертарианской партии Михаила Светова и по какой причине он не прекращает борьбу с режимом, сложившимся в России.

– Вы много лет помогаете деньгами команде Алексея Навального, зачем понадобился дополнительный фонд?

– Мы достаточно много собрали денег во время избирательной кампании, это пожертвования от физических лиц, но наши чекисты, наше прекрасное гестапо научилось писать злобные письма в PayPal и все время его блокировать. Последний раз сервис довольно долго был заблокирован, это было крайне некомфортно, и менеджмент PayPal сказал: вы должны создать некоммерческую организацию, и тогда уже никто никогда не заблокирует платежи. И пришлось превращать в фонд мою частную инициативу.

– Власть сейчас занимается, по выражению Алексея Навального, конфискацией его денег и даже имущества. Как в этих условиях можно помогать ему из-за границы?

– Поэтому мне говорят: "Подожди немножко, не переводи, пускай оно здесь в безопасности полежит". Что-то мы напрямую переводим в Россию за аренду, что-то переводили конкретным физлицам: зарплаты по их указаниям, например, на разные кошельки, на разные адреса. Гестапо пытается отследить, а мы пытаемся пропетлять.

– Насколько это юридически безупречно? Не позволяет это власти опять конфисковать то, что вы присылаете? Даже те, может быть, небольшие суммы, которые попадают на счета сотрудников ФБК.

– Да, их могут арестовать и отобрать.

– Не бесполезно ли это делать?

– Не бесполезно.

– Вы выступили координатором тех людей, которые не согласны с политикой Кремля, и мелкие денежные потоки превратили в один большой поток?

– Его нельзя назвать большим. Он был относительно средним во время избирательной кампании, и это некий агрегатор для тех людей, которые боятся напрямую жертвовать ФБК Навального. Это дети чиновников, у них конфликты с родителями, они переводили там тысячу фунтов, потому что им крайне не нравится, что делает предыдущее поколение.

– ФБК Навального признали иностранным агентом – это как-то скорректировало вашу деятельность?

– Конечно, нет. Как только первые деньги фонда отправятся туда, его тоже признают иностранным агентом, и мне совершенно плевать. Я не считаюсь с российским законодательством, для меня главное выполнить все правильно в отношении западного законодательства, поэтому я выбрал вариант некоммерческой организации.

– Конфискованы или заморожены более 50–60 миллионов рублей, если не больше, которые были на счетах ФБК Навального.

– Все украдут!

– Зная о том, что деньги заберет российское государство, вы все равно будете продолжать?

– Поэтому счета должны быть здесь, а не там.

– Фонд борьбы с коррупцией, который вы создали, называется так же, как ФБК Навального.

– Не совсем. Мой фонд – по борьбе с коррупцией и поддержке либертарианских инициатив. Если человек хочет помочь российским либертарианцам, например, в организации митинга или в организации Чтений Адама Смита, как это было недавно, есть возможность сделать это более адресно. Понимаю, оба эти направления важны. Одно близко по эффективности – это ФБК Навального, другое близко мне идеологически – это либертарианство.

– На каком этапе создания находится ваш ФБК? Есть штат людей, выработана программа? Или это период строительства?

– Здесь пока никто не хочет открывать счета, и мы ищем, где можно на Западе, в других европейских странах, счета открыть. В Британии отказались открывать счета.

– Чем мотивировали?

– Не хотят связываться с русскими, тем более поддерживать какие-то политические вещи. И так здесь все зарегулировано, что счет держать банкам невыгодно.

– Как вы себя чувствуете в роли человека, который занимается политикой и помогает оппозиционерам?

– Для очистки кармы. Неблагодарное дело, конечно.

– Британские власти равнодушны к этой вашей деятельности?

– Британским властям абсолютно до фонаря, мне кажется.

– Почитал несколько основных пунктов ваших требований: быть желательно с хорошей репутацией и понятным бэкграундом; искренне любить Россию; искренне ненавидеть российскую власть; считать, что свобода – это единственный путь к процветанию; жить в Лондоне; понимать все гипотетические риски для себя и родственников, если они есть в России. Это все остается?

– Конечно.

– Коллектив минимальный?

– Минимальный. По большому счету, агрессивного фандрайзинга не будет. Если это когда-то будет благотворительный фонд и там будут какие-то большие деньги, нужно платить людям, платить комиссию, это значит, у фонда должна оставаться какая-то часть этих сборов, и это совершенно другой вид деятельности. А сейчас это просто агрегатор. Непрофильная организация, здесь не предполагаются зарплаты, это волонтерская деятельность для людей, у которых с деньгами уже все хорошо, которые не за деньгами сюда приходят, а у которых душа болит.

– На что конкретно вы хотите, чтобы были потрачены эти деньги?

– Два направления – поддержка либертарианских инициатив и перевод в Фонд борьбы с коррупцией Навального. Если кто-то делает пожертвования и ничего не говорит, то эта сумма делится пополам, если он говорит, то идет туда, куда говорит. Все.

Смотри также Родина нашего страха – внутри нас!

– Речь идет о конкретных акциях и расследованиях, которые проводят Алексей Навальный и его товарищи…

– Это куда они скажут.

– На их усмотрение?

– Абсолютно на их усмотрение.

– Важен принцип, чтобы эта инициатива разоблачала тех, кто ворует деньги?

– Да. Все эти расследования накапливаются в сознании, и они все равно в какой-то момент выплеснутся, люди все равно проголосуют. Надеюсь, что это будет на выборах, а не на улице.

– Некоторые эксперты говорят о цинизме коррупционеров: когда о них пишут, некоторые гордятся, что они такие крутые, и им как-то это лестно.

– Всех люстрируем.

– Что вы понимаете под словом "люстрация"? Вы как-то говорили, что можно простить, сняв с них 10 процентов того, что они украли.

– Это тоже люстрация. Люстрация – когда человек признается в том, что он был не прав, когда он подвергается тем или иным санкциям. Люстрация может быть посадкой надолго в тюрьму с полным взысканием всего, а может быть достаточно мягкой. Но люстрировать нужно будет всех.

– Вам не кажется, что 10 процентов с украденных миллиардов долларов – это капля в море?

– Хорошо. Дочь какого-то человека, которая уже 20 лет занимается производством плитки, камня, дерева, торгует на рынке, работают у нее 20 тысяч человек, получают белую зарплату, она что-то делает для государства, что-то не для государства. Когда-то стартовый капитал был криминализирован. Этот человек уже давно не у власти, уже старый, и его дети уже тоже в возрасте, уже 20 лет они занимаются этим, с ними что нужно делать? Все отобрать? Ну, это будет следующий хаос. Это будет падение такой степени, что нас просто сожгут всех, и правильно сделают. Поэтому это долгое, тяжелое, непростое разбирательство, где нет прямых граней. Есть простые грани – это друзья Путина, вот там, совсем с ближним кругом, я надеюсь, новая власть будет разбираться жестко.

– Учитывая, что вы создали этот фонд и усиливаете свое, по крайней мере, финансовое влияние на внутреннюю российскую политику…

– Пока еще ни копейки не прошло.

– Вы человек деловой, наверняка найдете какие-то ходы, чтобы деньги были доставлены к адресату.

– Сто процентов!

– Не боитесь ли со стороны Кремля не то чтобы санкций, а действий, учитывая, что Владимир Путин, как утверждают многие, человек мстительный, не прощающий обид?

– Да, боюсь. И что дальше?

– Выражусь жестко. Основные его политические оппоненты: Анна Политковская, Борис Березовский, Борис Немцов, Александр Литвиненко, те, кто жестко противостоял ему лично, сегодня на кладбище.

– Никто не исключает момента, когда кто-то захочет выслужиться перед Путиным и выпустит четыре пули в спину, но что делать?

– Охрану усиливаете?

– У меня 11 лет нет охраны.

– В бога верите?

– В бога не верю, я атеист. У меня охрана была, когда я в Харьков приехал с выступлением. Там местные пропутинцы были очень недовольны. Вот это единственный раз, когда у меня была в течение двух дней охрана из "Правого сектора" (организация, запрещенная в России. – Прим. РС), в 2015-м.

– Раз вы перебросили мостик на Украину, однажды вы говорили, что вы не против стать премьером или вице-премьером Украины, чтобы провести там экономические реформы. Эта идея больше вас не зажигает?

– В тот момент кто-то предлагал, сейчас больше никто не предлагает. Я слишком чужой для политики и слишком чужой для них.

– У вас нет опасений, что Навального могут арестовать, ведь он усиливает давление на власть, сейчас продолжают выходить его расследования?

– Да, и все это понимают. Но у него слишком громкое имя на Западе. Если Кремль хочет, чтобы каждый день во французской прессе, каждые два дня в английской прессе, каждые два или три дня в американской прессе его фотография была на первой полосе... Все мировые СМИ с удовольствием сделают из него второго Нельсона Манделу. И тогда, в случае какого-то серьезного противостояния, это будет всегда прямое требование к Путину, как некогда – выпустить Ходорковского. И потом Навального будут воспринимать как реальную силу на Западе. Сделать себе врага своими руками Путин абсолютно точно может, надолго посадив его.

– Вы рассуждаете как здравый человек, а Путину может быть начхать. Он спокойно пережил сбитый "Боинг" над Донбассом, убийство Бориса Немцова, Александра Литвиненко, отравление Скрипалей.

– Но рейтинг его упал из-за санкций. Из-за ухудшения уровня жизни реальный рейтинг Путина прилично подупал. Это шар, который катится, он еще не скатился. И то, что Путину придется пережить, – нефть по 30–40 долларов за баррель через какое-то время – при условии, что они могут существовать, только когда все крадут при цене 60–70. Поэтому будем смотреть…

Евгений Чичваркин в своем магазине Hedonism Wines

– Вы делаете то, что нужно делать, а там уже варианты, и труп врага может проплыть мимо вашего берега.

– Да, и он точно проплывет.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно, у меня нет сомнений.

– Вы являетесь ярким представителем оппозиционной эмиграции, а белогвардейцы ждали 70 лет.

– И дождались! Через 70 с чем-то лет. Осиное гнездо белой эмиграции – это мы.

– 120 лет дай бог вам жизни, как желают евреи, но это очень далеко и долго, а жить хочется сейчас в другой России.

– Да.

– Я почитал про "Экономические реформы Тэтчер". Можно ли ее назвать либертарианкой в вашем понимании? Если грубо, она снизила подоходный налог, денационализировала почти все: железные дороги, аэропорты, терминалы и т. д. В общем, у государства остались армия, флот, медицина и метро.

– Грубо: движение в правильную сторону. Понятно, что налоги были лучше, но все равно они были большие, и влезание государства Великобритания в жизнь, древние запреты – не выше этого, не дальше этого. Долгие согласования – это все равно все осталось. Но она сдвинула эту страну в нужную сторону, и как следствие, было несколько положительных лет экономического роста.

– Тэтчер, по вашей версии, ближе к либертарианству или это нечто другое?

– Я просто в разы дальше в этом направлении, ближе к тому, что сделали в Грузии.

– То, что делал Каха Бендукидзе с лозунгом "Продаем все, кроме совести"?

– Да, это мне совсем близко.

– Возможно ли такое в России?

– Конечно. Грузия была более коррумпированная страна, и казалось, что эта традиция кумовства никогда никуда не денется, а они вот снесли, и ничего страшного.

– Где-то я читал, у вас были разочарования в русском народе, дескать, его очень сложно переделать, чтобы привить ценности свободы.

– Они у меня произошли, когда я был в "Евросети". Тогда каждый второй был Шура Балаганов, ловящийся на краже двух рублей или гуся, имея хорошую зарплату.

– Вот уже 20 лет люди голосуют за Владимира Путина.

– Человек в целом – достаточно нелогичное существо. Европейцы голосуют за социалистов: греки сколько раз голосовали за социалистов, испанцы. Их страны в тяжелой экономической ситуации, они ищут работу по всему миру, предкризисная ситуация, безработица, а на следующих выборах они опять голосуют за социалистов. Лишь бы как-то получилось так, чтобы они ничего не делали, кто-то работал, а они за этот счет жили.

– Правильно ли я понял, нужен лидер, который изменит эту карму, а само по себе это не произойдет?

– Само по себе это вряд ли произойдет. Это может происходить, если пройдет три поколения и люди по-другому будут получать образование. Тогда, наверное, не потребуется какая-то яркая, сильная фигура, которая будет это тащить вперед. Есть пример отсутствия политических и религиозных свобод, и зачастую свобод, касающихся своего тела, при полной экономической свободе. Это привело к гиперуспеху. Это Эмираты.

– Некоторые циники считают, коррупция – это часть русской культуры.

– То же самое было до 2003 года в Грузии, все считали, грузинская коррупция и кумовство – это часть ментального кода. Поэтому эту страну так возненавидел Путин. Были и санкции, война с Грузией, они за несколько лет доказали, это ни хрена не часть кода, это все меняется, была бы на то воля.

– Режиссер Кончаловский сказал: у русского человека нет чувства индивидуальности, значит, и чувства ответственности, а так как у русского человека нет чувства ответственности, то разговор с ним может быть только один: вдарил палкой ему по голове, и он присел.

– Видимо, Кончаловский не считает себя русским человеком, потому что у него-то есть индивидуальность и какая-то ответственность.

– Он себя считает русским человеком с европейской культурой – так он сказал в программе Познера буквально несколько дней назад.

– Безусловно, если вдарить палкой, человек присядет, но если человеку в конце предполагаемой траншеи положить пять золотых, которые ему достанутся, когда он эту траншею выкопает, то это так же будет работать, без ударения палкой. Я за то, чтобы в конце траншеи, которую нужно выкопать, лежало пять золотых. А палка вообще не нужна.

– Российский бизнес сегодня вполне пристроился под эту систему координат, продиктованную Путиным и его друзьями?

– Бизнес пристраивается под любую систему. Если она совсем его не душит, он существует в уродливой форме. Если убрать коррупционную составляющую, убрать чекистов, то половина из существующих бизнесов разорится или продастся, потому что не могут существовать в равных, свободных условиях со всеми. И скорее всего, это произойдет, и это абсолютно нормально.

– Вы считаете себя европейцем?

– Отчасти. Мой способ решения конфликтов зачастую азиатский, не прямой.

– До сих пор?

– Да, конечно, это все осталось. Как мне кажется, постарался воплотить в себе лучшее.

– Русским человеком вы остаетесь.

– Абсолютно. Как здесь говорят, "thinking out of the box", мышление вне коробочки – это, с одной стороны, большое количество креативности, находчивость, как солдат в "Огниво", который может и то, и это, а с другой стороны, это наплевательское отношение и к законам природы, и к законам физики, и к законам страны. То есть это обратная сторона медали. Понятно, что, прожив в России 33 года, я это унаследовал.

– Насколько поменялась ваша ментальность при переезде в Лондон? Здесь вы уже 10 лет живете, если не больше.

– 11 лет. Ментальность поменялась, я уверен, в лучшую сторону. Может быть, это связано как с возрастом, так и с тем, что я встретил Татьяну, боевую подругу, она здорово на меня повлияла в лучшую сторону. Возраст сделал меня спокойнее, наверное, каким-то более размеренным. А она поработала над моей более культурной глобализацией своих мыслей.

– Вы продолжаете выходить на акции протеста в Лондоне? Когда-то я видел вас у посольства России в Лондоне на ютьюб-каналах с плакатами, когда приезжали российские звезды.

– Сейчас это бессмысленно. Эта толпа, которая шла голосовать за Прохорова пять лет назад, – это одно, но год назад эта толпа, которая шла голосовать за Путина, после того как Лондон выбрал Прохорова, вернулась назад в сельпо, и вот эти озлобленные люди в пуховиках цвета грязных ушей грозили нам пальцами и палками… То есть люди живут здесь, уже второе поколение, работают, получают зарплату в фунтах, ипотека в фунтах, а в доме, который на ипотеку в фунтах, все время включен Первый канал, и они радуются, когда наконец-то этим хохлам дали, – это что?

– Это большинство или меньшинство?

– По факту, по последнему голосованию, – большинство.

– Вы представляете, что происходит в России, когда эту дозу получают в огромных количествах?

– Представляю. Поэтому мы готовимся. Время, экономический цикл, математика работают против Путина и его друзей. Все работает против него. Ему бы простили и ЮКОС, и Березовского, и Гусинского, если бы он ушел в 2007-м. Он остался бы как жесткий, но великий, и по нему бы еще скучали и так далее. Но сейчас уже без шансов.

– Ему надо дать личные гарантии безопасности, если к власти придут ваши сторонники, те люди, которых вы поддерживаете?

– Гарантию честного суда, очень хорошего содержания, доступа для врачей и юристов и гарантии того, что он не попадет в Гаагу, где есть высшая мера, а останется в России, где высшей меры пока нет, – это да.

– Есть ли противоречия между вами и Навальным в видении будущего?

– Да, конечно. Когда мы первый раз встречались в Лондоне в 2011 году и когда мы говорим сейчас, этих противоречий гораздо меньше. То есть количество либералов и либертарианцев вокруг него, вот этот "совет старейшин", он потихоньку, потихоньку логичнее мыслит. Либертарианство математически логично. Чего нельзя сказать о других псевдорелигиях, оно очень математически выверено, и оно очень логично. Поэтому постепенно, так как он в тюрьме не балду пинает, а читает книги и старается все-таки общаться с людьми, вокруг него все больше людей с высшим экономическим образованием, людей интересных, например, Гуриев или Алексашенко, тот же Милов, и это все в целом работает, делает более интересными и привлекательными его программу и то, что он говорит.

– Как часто вы с ним видитесь, слышитесь?

– Слышимся относительно часто, видимся редко. Он выбрал для себя путь, и этот путь – Россия, он никуда не уедет. Он может съездить на Пизанскую башню посмотреть, но он живет в России, работает на благо России, как нормальный русский человек.

– Когда вы встречались последний раз с глазу на глаз?

– Зимой в Hide, это мой ресторан.

– Сегодня в России как минимум два десятка человек проходят по уголовным, это те активисты, которые поддержали, в частности, и Навального…

– Не два десятка, там гораздо больше. Там уже несколько дел за всякие твиты, репосты.

– Вам интересна судьба этих людей?

– Судьба каждого из них интересна, но для меня первично – изменить систему. Можно, как Чулпан Хаматова, лечить каждого ребенка, помогать здесь и сейчас, спасать конкретные жизни здесь и сейчас, но правильно будет, если бы была власть, которая тратит на медицину столько, сколько сейчас на армию, в десять раз больше, чем тратится сейчас на медицину в России. И это сверхзадача номер один – чтобы у Чулпан Хаматовой было меньше работы либо ее работа была связана с совсем дорогостоящими вещами, совсем редкими, которые медицина не может потянуть.

– Речь не идет о том, чтобы поддерживать адвокатов, которые защищают этих людей?

– Куда пойдут деньги – решает Навальный, Волков и сотоварищи. Здесь абсолютно все построено на доверии. Люди доверяют мне, они знают, что я не буду тырить эти деньги, и я знаю, что они их используют по назначению. Поэтому это вот так работает.

– Есть очень интересный регион – Кавказ. Там живут мусульмане, со своим менталитетом. Эти люди тоже могут изменить Россию?

– Абсолютно! Ислам – религия мира и добра. 80, если не больше, процентов людей – это люди, которые мухи не обидят, трудятся с утра до вечера, которых так же грабит местная власть. Человек, с которым я работаю, чуть ли не на ежедневной основе, – чеченец, мусульманин. Если никто не залезает в его дом, на его территорию, в его личное пространство, он за всю жизнь не обидит и мухи, это факт. И то, что они создали этот прекрасный миф, налетая толпой и надувая щеки, научились примитивными приемами заставлять пугать, получили от Кремля карт-бланш на насилие... В ту секунду, когда все, кто покрывают преступления любых выходцев с Кавказа из Кремля, будут арестованы, это все прекратится на следующий день. Вот и все. Они прекрасно чувствуют, что они могут делать, что не могут делать, и они делают только то, что могут, что им позволено. А позволено всем все должно быть одинаково. У всех должно быть абсолютно большое количество свобод. А на своей территории ты волен делать все, что хочешь.

– Чечня – особый регион?

– Такой же, как все. Чечня тоже может быть либертарианской республикой внутри России. Да, я понимаю, что какому-то народу не понравится, когда там заново появятся автолавки, когда люди будут выглядеть по-другому, но ничего страшного. Все втянутся в процесс зарабатывания, так как он будет честным, и возможность зарабатывать будет в разы больше, путешествовать и обучаться, перемещаться, делать что-то новое для своей страны, для своей республики, для своего города по своей инициативе, а не как сказал вождь, или небольшой вождь, или местный какой-то "бог тепла, говна и пара".

– Как часто вы говорите или говорили себе: "Да пропади все пропадом! Мне это надоело! У меня, в принципе, все нормально" – в отношении России?

– Ни разу еще.

– Понятно, что вы делаете это все для того, чтобы вернуться в Россию.

– Нет, я просто хочу, чтобы Россия стала свободным государством.

– Но вам было бы приятнее вернуться в свободное государство.

– Мне было бы приятно, но единственное – при Путине и подобных ему я даже не собираюсь пересекать границу.

– Если сюда, в этот магазин, зайдет какой-нибудь депутат Государственной думы из "Единой России", типа Левина или Яровой, которые напринимали всяких запретительных законов, плюнете в рожу или дадите возможность купить что-то у вас?

– С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Все-таки прагматик.

– Абсолютно. Это территория моя, и я буду бедным, если я политику поставляю впереди своей сервисной стратегии, впереди своего бизнеса. Первично я коммерсант, это моя работа. У меня есть несколько хобби, несколько направлений. Я не могу поставить игру в поло превыше торговли, не могу поставить мою готовку превыше торговли, не могу поставить свои политические взгляды превыше своей торговли. Если у меня будет торговля, у меня будет все. А если у меня не будет торговли, то я буду на хер никому не нужен.

– Британская политическая элита выстроила стену между Лондоном и Москвой и противодействует Путину.

– Это Москва выстроила. Стена выстроена российской властью вокруг России. С этой стороны никто стену не строил. К сожалению, слишком мало политиков, которые могут поставить Путина на место. Ну, 12-го посмотрим на референдуме, если все будет хорошо, Борис Джонсон – это не тот человек, который будет с Путиным дружить и на которого можно насесть сверху. Из-за его самоиронии, шуточек и великов не все воспринимают его как альфа-самца, но мы, надеюсь, скоро все увидим.