Мы уже говорили о писателях, которые сочиняли музыку. Но есть, конечно, и обратные примеры. Чайковский, скажем, грешил стишками, перевел на русский либретто "Свадьбы Фигаро" Моцарта. Но это было хобби великого композитора. А тот, о ком мы будем говорить сегодня, был и тем, и другим, сам сознавал свой дуализм и не мог и не хотел выбрать одно поприще из двух.
Арриго Бойто. Он, пожалуй, лучше всего известен как либреттист Верди. Для своего великого старшего друга он написал либретто "Отелло" и "Фальстафа", последней оперы 80-летнего маэстро. Перевел либретто нескольких опер Вагнера, "Руслана и Людмилу" Глинки. При этом Бойто окончил Миланскую консерваторию и сам был композитором. Но итальянцы чтут его прежде всего как прекрасного поэта.
Он был самым ярким представителем литературной группы под названием "скапильятура" – "растрепанные". Это аналог французской богемы, антибуржуазное течение, кумиром которого был Бодлер. Они культивировали в себе трагическое мироощущение, очень любили мистику, загробные темы, и могила не заставила себя ждать. Некоторые из них рано умерли, другие покончили самоубийством.
Арриго Бойто и Джузеппе Верди, 1892 год
Арриго Бойто дожил до 76 лет и к роковым страстям своих товарищей относился, пожалуй, даже иронично. У него есть стихотворение "Лекция по анатомии". Поэт сокрушается о смерти молодой девушки, тело которой теперь лежит в анатомическом театре, на глазах у студентов-медиков, но при этом слышится глумливая интонация:
Отложен в сторону
Нож, рану вскрывший
В груди несчастной,
Еще столь юною
Недавно бывшей
И столь прекрасной!
При виде этого
(О, труп холодный!
О, кости, ткани!..)
Вся вера рушится
В дух благородный
Научных знаний.
Поэт еще долго предается мрачному унынию, а заканчивает так:
Пока преследовал
Былого тень я,
Мечтой томимый,
От трупа девушки
Шел запах тленья
Невыносимый.
Бойто фактически написал пародию на сочинения своих собратьев по перу. А о своем дуализме он выразился так:
Я свет и тень; я бабочка
Иль червь, в пыли рожденный,
Я падший ангел, пó миру
Скитаться обреченный;
Иль демон чернокрылый,
Что, напрягая силы,
Взмывает к небесам.
Вот отчего я исподволь
Глубинным подсознаньем
Насмешку слышу ангела
Над собственным страданьем
Иль как с мольбой покорной
Изгнанник-демон черный
Взывает к Богу сам.
При такой двойственности самоощущения неудивительно, что он взялся сочинять оперу на сюжет "Фауста". Тот факт, что уже существовали "Осуждение Фауста" Берлиоза и "Фауст" Гуно, его не останавливал. Он создавал свое, оригинальное сочинение и назвал его "Мефистофель". Он, между прочим, и Верди уговаривал назвать оперу про Отелло именем злодея – "Яго". "Демон чернокрылый" очень его интересовал.
Смотри также Энтони Бёрджесс: маэстро двух клавиатурВ отличие от опер Берлиоза и Гуно у Бойто есть, как у Гете, и пролог на небесах, и вторая часть драмы. Господь, правда, в прологе не появляется, но зато изумительно поют ангелы и кающиеся грешники. В ответ на циничные речи Мефистофеля, который называет человека "спесивым прахом", которого Творец наделил зачем-то разумом, они поют славу Творцу и его мудрости.
Пора познакомиться с Мефистофелем. Вот как он представляется Фаусту.
Я тот дух, что отрицает
все извечно: свет и цвет.
Злобный смех мой и раздор
не дают Творцу покой.
Цель моя – Небытие,
Мирозданья полный крах.
В конце куплета стоит ремарка: "Неистово свистит, приложив пальцы ко рту". На старых пластинках так и писали: "ария со свистом". Свистеть, да еще неистово, не каждый певец умеет. Я добросовестно прослушал множество записей и, как Коровьев, могу сказать: лучше всех свистнуто Брином Терфелем.
В "Мефистофеле" много прекрасной музыки, но одну арию особенно любят сопрано и часто исполняют ее в концертах. Это ария Маргариты из третьего акта. Она нечаянно отравила мать, в помрачении рассудка утопила своего ребенка и теперь в тюрьме ждет казни. Из множества великих исполнений я выбрал два. Одна певица продолжит другую. Галина Вишневская и Пиа Тассинари.
Премьера "Мефистофеля" состоялась в марте 1868 года в Ла Скала, дирижировал сам Бойто, и закончился спектакль сокрушительным провалом. Может быть, дело в том, что первая редакция была невероятно длинной – пять актов, пролог, эпилог...
В 1900-м театр Ла Скала пригласил на роль Мефистофеля Шаляпина. Приглашать русского певца в Италию, да еще в Ла Скала? По тем временам крайне необычное явление. Дерзкая идея принадлежала молодому директору театра Джулио Гатти-Казацца (позднее он возглавил нью-йоркский Метрополитан и сделал его финансово успешным). Гатти-Казацца долго уговаривал Бойто, который помнил фиаско 1868 года и не хотел повторения. Гатти-Казацца пригласил Энрико Карузо на роль Фауста, Эмму Карелли – на роль Маргариты – карьера обоих тогда только начиналась. Шаляпин, получив телеграмму из Милана, не поверил ей и заломил астрономический гонорар для певца, которого еще совершенно не знала Европа, – 15 тысяч франков за 10 спектаклей. Гатти-Казацца согласился.
Шаляпин поехал в Италию с Рахманиновым. Они сняли виллу в Варацце, на берегу Лигурийского моря, и разучивали партию уже на месте. Чтобы поразить публику окончательно, Шаляпин вышел в прологе практически голым. Это был триумф. Именно Мефистофель Бойто, а не Гуно прославил Шаляпина на весь мир. Эта партия стала его коронной. Он и Собинов исколесили с ариями и дуэтами из "Мефистофеля" всю Россию.
Шаляпин в прологе "Мефистофеля". Фото Сэмюэла Холланда Руза, Victor Talking Machine Company. Камден, Нью-Джерси, 1917
Сегодня "Мефистофеля" ставят часто. А вот другой опере Арриго Бойто (он написал их всего две) повезло меньше. Бойто чуть ли не со студенческой скамьи вынашивал грандиозный замысел, работал над ним до самой смерти и все-таки не успел. Опера называется "Нерон". Сначала он написал драматическую поэму в стихах и издал ее. Это общепризнанный шедевр итальянской поэзии. В "Нероне" двойственность художественной натуры Бойто проявилась в полной мере. Нерон у него – не злодей и бездушный деспот, каким его принято изображать. Точнее – не только злодей. Его личность раздвоена. Он не только правитель, но и артист и живет наполовину в мире своих грез. В первом акте он предает земле урну с прахом своей матери Агриппины, убитой по его приказу. И что же мы слышим? Он признается в матереубийстве, но тут же утверждает, что он не виновен – он действовал по велению рока.
Я последний из рода
Твоего рокового; веленьем свыше
Стал орудьем Судьбы я – и ею движим.
Я образ темной силы! Я воплощенье
Грозного Рока!
А потом поднимается с колен и заявляет: "Я – Орест!" Герой мифа, убивший свою мать Клитемнестру за то, что она со своим любовником убила его отца. И он не играет, он правда в это верит.
Смотри также Пролаз, Любима, Орфей и ЭвридикаКак драматург Арриго Бойто предвосхитил открытия Луиджи Пиранделло, обнажившего конфликт между реальной сущностью и маской человека. В опере есть библейский персонаж – Симон Волхв, жрец таинственного восточного культа. Он задумал воспользоваться тонкостью художественной натуры Нерона, его впечатлительностью. Он приводит его в своей храм и показывает ему в алтаре богиню ночных ужасов. Нерон в образе Ореста умоляет богиню избавить его от кошмаров.
О, защитница мертвых! Покой в Тавриде
Ты матереубийце дать обещала!
Молю тебя о том же:
Ведь, как Орест, я
Не без повода совершил злодейство.
Прогони ее призрак!
На самом деле это никакая не богиня, а заклинательница змей египтянка Астерия, до безумия влюбленная в Нерона. Когда она целует Нерона, он понимает, что перед ним земная женщина. Он выходит из образа, в гневе разбивает изваяния богов и ждет наказания свыше, но боги бездействуют, и Нерон, чисто как ребенок, осмелевший от своей безнаказанности, гордо объявляет: "Я покончил с богами! Я сам стал Богом, и здесь – мой храм!" Он приказывает арестовать Симона Волхва, Астерию – бросить в яму со змеями, на что она ему отвечает:
Я не умру! Ты лучше сам убей меня!
Я росла среди змей и обручилась
С ними навеки; не смертоносно жало
Их для меня! Найди мне смерть другую!
Сам уничтожь меня, не то, живая,
Преследовать тебя я буду вечно,
Любя твое неистовство – и ярость
Твою любя! Тебя боготворю, тобой живу я!
В опере еще много сюжетных хитросплетений, впечатляющие массовые сцены, есть и казнь христиан на арене цирка, и пожар Рима.
Генрик Семирадский. "Христианская Дирцея в цирке Нерона". 1897. Дирцея (Дирка) – жена царя Фив, жестоко обращавшаяся с Антиопой, которая стыдилась своей связи с Зевсом. За это дети Антиопы от Зевса Амфион и Зеф привязали Дирку к рогам дикого быка, и тот растерзал ее. В опере Бойто Нерон, устраивая на арене цирка массовую казнь христианок, восклицает: "Не одну, как в Фивах, а сто казню я Дирок, все в сто раз крупней на сцене!"
Это действительно монументальное произведение, в лучших эпизодах достигающее вагнеровской мощи, а кое-что заставляет вспомнить Рихарда Штрауса, который был тогда если и не ребенком, то начинающим композитором. Бойто решительно распрощался с тогдашней итальянской оперой с обязательной любовной интригой и запоминающимися мотивчиками. Видимо, он прекрасно сознавал, что это его творение придется не по вкусу публике, но не мог и не хотел идти у нее на поводу. Послушаем еще один отрывок. Так же, как он переложил итальянскими стихами молитву Дездемоны "Аве, Мария", в "Нероне" он вложил в уста христианке Рубрии рифмованный "Отче наш".
О, Отец наш, на небе сущий,
Имя твое вечно свято,
Царством твоим да станет мир грядущий;
Пусть, как на Небесах, все будет взято
На земле твоей волей.
Насущный хлеб наш, дай ты нам, о, Боже,
Как прощаем другим, прости нам тоже…
Нас обойди недолей…
"Нерон" – это глыба, которую Бойто, художник не только исключительного таланта, но и огромной требовательности к себе, взвалил себе на плечи, честно нес и не донес. Он так и не закончил оперу, не написал последний акт – его по черновикам дописали дирижер Артуро Тосканини и композиторы Антонио Смарелья и Винченцо Томмазини. Она была поставлена в Ла Скала в 1924 году, уже после смерти Бойто.
Смотри также Про Бога, царя и отечествоМы слушали прелюдию к опере Арриго Бойто "Мефистофель" в исполнении Лондонского национального симфонического оркестра, дирижер Оливьеро де Фабритис, запись 1980–1982 года, хор из пролога к ней – в этой же записи, хор Лондонской Королевской оперы и хор мальчиков Trinity. Арию Мефистофеля со свистом пел Брин Терфель, другую арию Мефистофеля – Федор Шаляпин, запись 1922 года, арию Маргариты из третьего акта – Галина Вишневская с оркестром Большого театра, дирижер Борис Хайкин, запись 1960 года, и Пиа Тассинари, запись 1933 года. Ария Нерона из оперы "Нерон" прозвучала в исполнении Аурелиано Пертиле, запись 1924 года, арию Астерии из той же оперы пела Ильва Лигабе, запись 1975 года, дирижер Джанандрея Гаваццени, Туринский симфонический оркестр итальянского радио и телевидения. Отрывки из либретто "Мефистофеля" в переводе Александра Кузьмина, стихи Бойто и отрывки из либретто "Нерона" – в переводе Андрея Сапелкина. А сейчас мы слушаем отрывок из симфонии Арриго Бойто в исполнении Национального симфонического оркестра радио и телевидения Молдавии, дирижер Альберто Мартелли.