Передача из цикла «Писатели и музыка». Автор цикла Владимир Абаринов.
Апостол «чистого искусства», певец природы, тонкий лирик, окладистая борода, «шепот, робкое дыханье...» Вот и всё, что мы знали о Фете из курса советской средней школы.
Критики-разночинцы, доктрину которых усвоил Ленин, отравили удовольствие от литературы целым поколениям школьников. Неужели же Фет прожил на свете 72 года в полнейшей безмятежности и слиянии с природой? Нет, конечно. Он был натурой страстной и мятежной. Просто у этих самых разночинцев страсть была направлена на обличение внешнего зла, как они его понимали, а у Фета — вовнутрь, в собственную душу, которая и есть источник всякого зла.
Фет был язычником. К смерти относился спокойно. Общественные вопросы игнорировал, гражданской лирики никогда не писал
После университета, уже весь поглощенный поэзией, он служил в кирасирском полку в медвежьих углах империи. Хуже русской казармы только русская тюрьма. Неудивительно, что он стал интровертом, анахоретом, избегающим скопления случайных людей. И с Богом отношения у него были сложные. Однажды во время спора о христианстве Фет «вскочил, стал перед иконою и, крестясь, произнес с чувством горячей благодарности: "Господи Иисусе Христе, Мать Пресвятая Богородица, благодарю вас, что я не христианин"».
Он был язычником, но это его тоже не примиряло с бытием. К смерти относился спокойно. Общественные вопросы игнорировал, гражданской лирики никогда не писал. В стихотворении «Муза» с эпиграфом из Пушкина
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв
он с предельной ясностью изложил свое творческое кредо:
Когда, бесчинствами обиженный опять,
В груди заслышишь зов к рыданью, -
Я ради мук твоих не стану изменять
Свободы вечному призванью.
Страдать! Страдают все, страдает темный зверь
Без упованья, без сознанья;
Но перед ним туда навек закрыта дверь,
Где радость теплится страданья.
Ожесточенному и черствому душой
Пусть эта радость незнакома.
Зачем же лиру бьешь ребяческой рукой,
Что не труба она погрома?
К чему противиться природе и судьбе?
На землю сносят эти звуки
Не бурю страстную, не вызовы к борьбе,
А исцеление от муки.
Но пора перейти к музыке.Пристрастие Римского-Корсакова к восточному колориту общеизвестно. Из Фета он выбрал стихотворение «В царство розы и вина приди» с подзаголовком «Из Гафиза». Фет переводил с немецкого и думал, что это действительно Гафиз. На самом деле это оригинальные стихи в восточном вкусе Фридриха Даумера. Поет Надежда Забела-Врубель, жена Михаила Врубеля, которую он запечатлел в образе Царевны-Лебедь. Запись 1912 года.
Фет создал концепцию музыкальной поэзии. Он был непревзойденным мастером звукописи, аллитерации, неутомимо изобретал новую строфу, новый размер, строил свои стихотворения по принципу сонаты, и на его стихи много и охотно сочиняли русские композиторы. Но тут такой парадокс... Лучше бы они этого не делали.
Я бы назвал взаимоотношения русской поэзии с русской музыкой «проклятием романса». Ничего не имею против этого жанра, но он придуман для плохих стихов. Ну, грубо говоря, зачем петь «Сияла ночь. Луной был полон сад», если можно петь «Дышала ночь восторгом сладострастья»?
«Желтеет древесная зелень». Это перевод Фета из Гейне. Композитор Борис Прозоровский и Маруся Сава, замечательная в своем жанре певица, сделали из него цыганский романс.
На лучшие стихи Фета музыка не написана, потому что в русской культуре нет традиции писать романсы на философские, эзотерические, мистические темы, а они главные у Фета.
Он не писал поэм, стремился уложиться в три строфы, максимум в четыре. Потому и не сочиняли композиторы на его стихи ни опер, ни ораторий.
Из великого множества великолепных исполнителей, певших на стихи Фета, выбрать очень трудно. Но Людмилу Зыкину я выбираю без всяких колебаний. Вот кто сродни Фету, кто никогда не пел рифмованную и положенную на ноты пропаганду. Автор романса, который мы сейчас услышим, - композитор-любитель, графиня Татьяна Константиновна Толстая. Она написала немного, но ее романсы пели лучшие русские певцы. Большевики расстреляли ее в 1921 году во время Тамбовского восстания как заложницу. Людмиле Зыкиной аккомпанирует Государственный республиканский русский народный ансамбль «Россия», дирижер Виктор Гридин, 1983 год.
С некоторым удивлением я обнаружил, что один романс на стихи Фета записал знаменитый итальянский тенор Джузеппе Ансельми. Впрочем, удивляться, может быть, и не стоит: главный триумф Ансельми состоялся в Петербурге в самом начале XX века. Вот тогда он и взял в свой репертуар по меньшей мере два русских романса. Один из них, на стихи Фета, написал Карл Давыдов, известнейший виолончелист-виртуоз, дирижер, музыкальный педагог и композитор.
Какое счастие: и ночь, и мы одни!
Река - как зеркало и вся блестит звездами;
А там-то... голову закинь-ка да взгляни:
Какая глубина и чистота над нами!
О, называй меня безумным! Назови
Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
И в сердце чувствую такой прилив любви,
Что не могу молчать, не стану, не умею!
Я болен, я влюблен; но, мучась и любя -
О слушай! о пойми! - я страсти не скрываю,
И я хочу сказать, что я люблю тебя -
Тебя, одну тебя люблю я и желаю!
Фет остался непонят своей эпохой. А вот символисты его оценили, услышали в его стихах музыку сфер, сокровенный голос души и записали в свои предшественники. Эту музыку услышал и наш современник, молодой пианист и композитор Эдуард Дьяченко.
Далее в программе:
Монашеское пение с участием киевских монахов.
«Красное сухое» с писателем Евгением Поповым.
