Спустя 10 лет после разгона НТВ Виктор Шендерович рассказал Радио Свобода, почему компанию нельзя было спасти, и с чем он вернется в телеэфир.
- Что, на ваш взгляд, произошло 10 лет назад с телекомпанией НТВ?
- Десять лет назад, когда мы говорили, что это атака на свободу слова, нам в ответ ухмылялись, поминали дело "Связьинвеста", говорили "долги платить надо…" За эти десять лет стало абсолютно ясно, зачем это было нужно. Вслед за свободой слова была уничтожена свобода выборов и собраний, общественная жизнь превращена в балаган. Есть железное правило: диктатура и свободные средства массовой информации несовместимы. Россия решила проверить это еще раз, и как мне кажется, за прошедшие десять лет получила исчерпывающий ответ.
- Можно ли было спасти НТВ?
- Нет. Или дело должно было бы происходить, например, в Чехии. Там примерно в те же дни, когда убивали НТВ, правительство напало на общественное телевидение. Кончилось это тем, что в двухмиллионной Праге сто тысяч человек вышли на улицу, и телекомпания выжила, а инициатор нападения лишился своего поста. Спасти НТВ могли россияне, если бы общество осознало, что происходящее – это плевок им в лицо, а не торг Киселева с Кохом. Но такого массового осознания не было. Руководство НТВ пыталось играть на чужой площадке, действуя методами торга и шантажа, но они имели дело с превосходящими силами. А для журналистов это была заведомо проигрышная площадка – у нас другая профессия.
- Раз НТВ было неспасаемо, значит была какая-то ущербность общего государственного устройства. Обвинить в апатии народ, по-моему, и несправедливо, и неточно. Какой дефект развития России с августа 1991-го предопределил судьбу НТВ?
- Несовершенство народа – это констатация факта, с которым все согласны.
- Меня, пожалуйста, вычеркните.
- Ну, об этом говорят все. Новодворская бичует рабскую народную психологию. Радзиховский призывает ничего не трогать, чтобы не стало хуже. А Сурков говорит: вот видите, что за люди вокруг, так не мешайте же нам руководить.
- А вы что говорите?
- Если возвращаться к вопросу о неспасаемости НТВ, то главная проблема состояла в том, что к 2001 году демократия в России успела себя сильнейшим образом дискредитировать. К этому моменту с демократией ассоциировались не академик Сахаров и надежды на выход из совка, а почти исключительно воровство, основанное на либеральной демагогии. Свобода пришла не только нагой, но и наглой, и отделить мух от котлет мы уже не успевали. Народ ждал сильной руки, и его представления о ней сильно отличались, скажем от концепции Маргарет Тэтчер. В этой ситуации компания НТВ была обречена.
- Это вы понимаете сейчас, или знали уже тогда?
- Тогда я не осознавал всех последствий, но ясно понимал, что нас додавят.
- Мне кажется, что точка невозврата была пройдена в 1996-ом, когда на президентских выборах демократические ценности были дискредитированы окончательно.
- Могу согласиться. Но все мы - и вы в том числе, как я понимаю - крепки задним умом. Это сейчас легко рассуждать, что пусть бы тогда победили коммунисты, а это были уже не те коммунисты, и демократический механизм они бы не разломали…
- Но как только мы начинаем рассуждать в терминах "цель оправдывает средства", мы и становимся коммунистами, причем настоящими.
- Нет спора. Но это позднейшие оценки. Что стало отправной точкой беды – выборы 96-го, война в Чечне, события октября 93-го, это можно обсуждать. Но те выборы для меня, например, были довольно сильно эмоционально окрашены. Не знаю, как вы, а я с начала 90-х, еще до всяких "Кукол", состоял в расстрельных списках, и для меня решался вопрос – оставаться или покинуть родину.
- Вы говорите "мы", очевидно, имея в виду коллектив НТВ. За эти десять лет это "мы" сильно сжалось?
- Разумеется. Коллектив был действительно уникальный, это была невероятная концентрация талантливых людей. Это ведь потом стало ясно, что всякий коллектив напоминает эскалатор: какое -то время все едут вместе, но в конце пути выясняется, что один ехал в церковь, а другой в бордель. Разброс биографий бывших коллег по НТВ за эти десять лет только подчеркивает, что выбор – дело глубоко персональное.
- Когда вы вернетесь на телевидение, какой сделаете первый сюжет?
- Первое, что надо будет сделать – рассказать о том, что было, восстановить адекватность мировосприятия. Мы этого не сделали применительно к советской власти. Последнее, что мы разоблачили – правда, с некоторым перебором – был царизм.
- Проще говоря, какой будет первый сюжет в обновленных "Куклах" - "Снежная королева" или "Граф Монте-Кристо"?
- Нет, "Кукол" уже не будет. А для "Итого" первый сюжет уже готов, я его сделал некоторое время тому назад для программы "Плавленый сырок". Это такой "дембельский альбом" Владимира Владимировича Путина – самые яркие эпизоды из жизни страны за восемь лет его пребывания на посту президента. Текст готов, осталось добавить картинку. Не думаю, что мои оценки изменятся за то время, которое осталось до моего гипотетического появления на экране.
- Сейчас мы узнаем, готова ли публика к вашему возвращению, и замеряем рейтинг этой программы. Придадим нашему разговору заголовок "Виктор Шендерович возвращается на телевидение" - и посмотрим, сколько человек им заинтересуются.
- Что, на ваш взгляд, произошло 10 лет назад с телекомпанией НТВ?
- Десять лет назад, когда мы говорили, что это атака на свободу слова, нам в ответ ухмылялись, поминали дело "Связьинвеста", говорили "долги платить надо…" За эти десять лет стало абсолютно ясно, зачем это было нужно. Вслед за свободой слова была уничтожена свобода выборов и собраний, общественная жизнь превращена в балаган. Есть железное правило: диктатура и свободные средства массовой информации несовместимы. Россия решила проверить это еще раз, и как мне кажется, за прошедшие десять лет получила исчерпывающий ответ.
- Можно ли было спасти НТВ?
- Нет. Или дело должно было бы происходить, например, в Чехии. Там примерно в те же дни, когда убивали НТВ, правительство напало на общественное телевидение. Кончилось это тем, что в двухмиллионной Праге сто тысяч человек вышли на улицу, и телекомпания выжила, а инициатор нападения лишился своего поста. Спасти НТВ могли россияне, если бы общество осознало, что происходящее – это плевок им в лицо, а не торг Киселева с Кохом. Но такого массового осознания не было. Руководство НТВ пыталось играть на чужой площадке, действуя методами торга и шантажа, но они имели дело с превосходящими силами. А для журналистов это была заведомо проигрышная площадка – у нас другая профессия.
- Раз НТВ было неспасаемо, значит была какая-то ущербность общего государственного устройства. Обвинить в апатии народ, по-моему, и несправедливо, и неточно. Какой дефект развития России с августа 1991-го предопределил судьбу НТВ?
- Несовершенство народа – это констатация факта, с которым все согласны.
- Меня, пожалуйста, вычеркните.
- Ну, об этом говорят все. Новодворская бичует рабскую народную психологию. Радзиховский призывает ничего не трогать, чтобы не стало хуже. А Сурков говорит: вот видите, что за люди вокруг, так не мешайте же нам руководить.
- А вы что говорите?
- Если возвращаться к вопросу о неспасаемости НТВ, то главная проблема состояла в том, что к 2001 году демократия в России успела себя сильнейшим образом дискредитировать. К этому моменту с демократией ассоциировались не академик Сахаров и надежды на выход из совка, а почти исключительно воровство, основанное на либеральной демагогии. Свобода пришла не только нагой, но и наглой, и отделить мух от котлет мы уже не успевали. Народ ждал сильной руки, и его представления о ней сильно отличались, скажем от концепции Маргарет Тэтчер. В этой ситуации компания НТВ была обречена.
- Это вы понимаете сейчас, или знали уже тогда?
- Тогда я не осознавал всех последствий, но ясно понимал, что нас додавят.
- Мне кажется, что точка невозврата была пройдена в 1996-ом, когда на президентских выборах демократические ценности были дискредитированы окончательно.
- Могу согласиться. Но все мы - и вы в том числе, как я понимаю - крепки задним умом. Это сейчас легко рассуждать, что пусть бы тогда победили коммунисты, а это были уже не те коммунисты, и демократический механизм они бы не разломали…
- Но как только мы начинаем рассуждать в терминах "цель оправдывает средства", мы и становимся коммунистами, причем настоящими.
- Нет спора. Но это позднейшие оценки. Что стало отправной точкой беды – выборы 96-го, война в Чечне, события октября 93-го, это можно обсуждать. Но те выборы для меня, например, были довольно сильно эмоционально окрашены. Не знаю, как вы, а я с начала 90-х, еще до всяких "Кукол", состоял в расстрельных списках, и для меня решался вопрос – оставаться или покинуть родину.
- Вы говорите "мы", очевидно, имея в виду коллектив НТВ. За эти десять лет это "мы" сильно сжалось?
- Разумеется. Коллектив был действительно уникальный, это была невероятная концентрация талантливых людей. Это ведь потом стало ясно, что всякий коллектив напоминает эскалатор: какое -то время все едут вместе, но в конце пути выясняется, что один ехал в церковь, а другой в бордель. Разброс биографий бывших коллег по НТВ за эти десять лет только подчеркивает, что выбор – дело глубоко персональное.
- Когда вы вернетесь на телевидение, какой сделаете первый сюжет?
- Первое, что надо будет сделать – рассказать о том, что было, восстановить адекватность мировосприятия. Мы этого не сделали применительно к советской власти. Последнее, что мы разоблачили – правда, с некоторым перебором – был царизм.
- Проще говоря, какой будет первый сюжет в обновленных "Куклах" - "Снежная королева" или "Граф Монте-Кристо"?
- Нет, "Кукол" уже не будет. А для "Итого" первый сюжет уже готов, я его сделал некоторое время тому назад для программы "Плавленый сырок". Это такой "дембельский альбом" Владимира Владимировича Путина – самые яркие эпизоды из жизни страны за восемь лет его пребывания на посту президента. Текст готов, осталось добавить картинку. Не думаю, что мои оценки изменятся за то время, которое осталось до моего гипотетического появления на экране.
- Сейчас мы узнаем, готова ли публика к вашему возвращению, и замеряем рейтинг этой программы. Придадим нашему разговору заголовок "Виктор Шендерович возвращается на телевидение" - и посмотрим, сколько человек им заинтересуются.