Писатель Владимир Сорокин и издательство "Ад Маргинем" подали встречный иск против группы "Идущие вместе", которая обвиняет автора и издательство в распространении порнографии - с комментарием Иван Толстой:
Иван Толстой: Писатель Владимир Сорокин обвиняет кого-то в распространении порнографии. Звучит вроде бы абсурдно. Однако грамотно. Последние 15 лет Сорокин играет в ужасы, в нагнетание животного страха и животного отвращения, оставаясь при этом светским господином с социально полноценным поведением. 15 лет уверенности, что читатель принимает правила игры в чернуху. Любимое выражение Сорокина: это не жизнь на страницах моих книг, это просто буковки, кусочки типографской краски, мой очаг не обжигает, ибо нарисован на куске картона.
Но, оказывается, условность искусства внятна не всем. Нет, не буковки! - взвиваются "Идущие вместе". И напоминают своей реакцией старый анекдот про холостяка.
Вызывает холостяк комиссию из исполкома. "Черт знает что! - говорит он. - Прямо напротив дома женская баня. Вы смотрите, что вытворяют! Форменное безобразие!"
"Да ничего не видно, - отвечает комиссия. - Там стекла почти доверху замазаны. Чего вы придумываете".
"Ага-а! - говорит холостяк. - Не видно?! А вы на шкаф залезьте".
"Идущие вместе" взяли художественный текст Владимира Сорокина (пусть даже он художественным кому-то и не кажется) и вычеркнули из него все "приличное", оставив одно непотребство. И этим искусственным, уже не авторским текстом тычут. Так уже 150 последних лет подростки с потными ладонями гогочут, вычитывая скабрезности откуда только можно, а вырастая, оценивают жизнь по высоте отнюдь не книжного шкафа.
Иван Толстой: Писатель Владимир Сорокин обвиняет кого-то в распространении порнографии. Звучит вроде бы абсурдно. Однако грамотно. Последние 15 лет Сорокин играет в ужасы, в нагнетание животного страха и животного отвращения, оставаясь при этом светским господином с социально полноценным поведением. 15 лет уверенности, что читатель принимает правила игры в чернуху. Любимое выражение Сорокина: это не жизнь на страницах моих книг, это просто буковки, кусочки типографской краски, мой очаг не обжигает, ибо нарисован на куске картона.
Но, оказывается, условность искусства внятна не всем. Нет, не буковки! - взвиваются "Идущие вместе". И напоминают своей реакцией старый анекдот про холостяка.
Вызывает холостяк комиссию из исполкома. "Черт знает что! - говорит он. - Прямо напротив дома женская баня. Вы смотрите, что вытворяют! Форменное безобразие!"
"Да ничего не видно, - отвечает комиссия. - Там стекла почти доверху замазаны. Чего вы придумываете".
"Ага-а! - говорит холостяк. - Не видно?! А вы на шкаф залезьте".
"Идущие вместе" взяли художественный текст Владимира Сорокина (пусть даже он художественным кому-то и не кажется) и вычеркнули из него все "приличное", оставив одно непотребство. И этим искусственным, уже не авторским текстом тычут. Так уже 150 последних лет подростки с потными ладонями гогочут, вычитывая скабрезности откуда только можно, а вырастая, оценивают жизнь по высоте отнюдь не книжного шкафа.