Выборы в США

Сенсационные итоги выборов в США и их влияние на политику Кремля обсуждают тележурналист Михаил Таратута, политик и психолог Леонид Гозман, российско-американский историк Юрий Фельштинский (Нью-Йорк), политолог Андрей Пионтковский.

Ведет передачу Михаил Соколов.​

Михаил Соколов: Первые итоги выборов президента в Соединенных Штатах сегодня обсудят наши гости: Михаил Таратута, известный тележурналист, политик и психолог Леонид Гозман, историк Юрий Фельштинский, он будет с нами на связи из Нью-Йорка, политолог и публицист Андрей Пионтковский.

Давайте начнем с фиксации ситуации. Понятно, что Дональд Трамп победил по голосам выборщиков. Ситуация, сколько за кого проголосовало, интересная, разные сейчас цифры, похоже, что немножко Хиллари Клинтон сейчас впереди, что не имеет, конечно, для итогов выборов в этой системе никакого значения. Может быть, у нее будет некоторое моральное удовлетворение. Давайте начнем с причин, почему Дональд Трамп победил, похоже, для многих очень неожиданно, а Хиллари Клинтон проиграла?

Михаил Таратута: Ситуация такова, что в Америке в обществе сформировался, очевидно, запрос на перемены, и Трамп со своим звериным чутьем почувствовал этот запрос и оседлал реальные желания людей что-то изменить в своей жизни. Он возглавил войну против элиты, если можно так выразиться, которая, безусловно, окуклилась, которая оторвалась от своих избирателей, которая стала самовоспроизводящейся машиной, живущей только ради себя и все. В Америке накопилось фантастическое количество проблем, очень серьезных проблем практически во всех областях, социальных, доходы среднего класса не растут уже не первое десятилетие, несправедливость экономическая, потому что топ-менеджеры получают какие-то нереально заоблачные деньги. Прежде всего это сказалось, конечно, на рабочем классе, который является ядерным электоратом Трампа.

Михаил Соколов: А что, есть рабочий класс?

Михаил Таратута: Конечно, есть. Не обязательно люди у станка стоят, но это непринципиально. То, что называется "голубые воротнички" – это его ядерный электорат. Мы видим, что происходит фантастический раскол по самым разным линиям в американском обществе, это и возрастной раскол, то есть люди по-разному видят мир.

Не случайно у Клинтон очень много было молодых сторонников по сравнению с Трампом, у Трампа в основном люди среднего и старшего возраста. Это раскол по этнической принадлежности. Люди, живущие в больших городах, совершенно иначе видят жизнь и понимание у них совершенно другое, чем у людей, живущих в маленьких городах. Это все, я думаю, и определило то, что Трамп повел за собой практически половину Америки.

Михаил Соколов: Леонид, вы были на конвенции республиканской, свидетель начала кампании. Вот финал, для вас он, собственно, неожиданный?

Леонид Гозман: У меня же нет собственных данных, поэтому я с доверием относился к тому, что говорили все практически.

Михаил Соколов: Социологи впервые с 1948 года так промахнулись.

Леонид Гозман: Что говорила "Нью-Йорк Таймс", что говорили мои друзья в Америке, чутью которых я доверяю, но все, к сожалению, ошиблись. Я тоже надеялся, что будет Хиллари. Я бы добавил кое-что, мне кажется, что эту историю нужно рассматривать в контексте, что происходит вообще в мире. Несколько месяцев назад было голосование по Брекзиту, где было ровно то же самое, тоже социологи предполагали на 1,5-2% превышение сторонников оставаться в Европейском союзе, а оказалось наоборот.

Михаил Соколов: То есть чувства сильнее разума?

Леонид Гозман: Дело даже не в том, что чувства сильнее разума. В течение столетия примерно в развитых странах мира, в ведущих странах мира, несмотря на смену людей, партий и так далее, доминирует одна идеология – либеральная идеология. Она имеет историю, она с Евангелия идет, как мне кажется. И в общем-то люди с этим соглашаются. Люди голосовали даже за то, что им лично не нравится.

Например, в Ирландии проголосовали за гомосексуальные браки, в католической стране. Там что, люди любят гомосексуалистов? Нет, конечно. Но это понимание, что надо уважать всех, дать всем права, оно стало общим.

В последние годы пошло разочарование очень сильное. В последние годы в развитых странах мира возникло ощущение, что государство неэффективно, оно не обеспечивает безопасности. У Трампа лозунг первого дня конвента был "Сделаем Америку снова безопасной". Я спрашивал специалистов: она стала более опасной в последние годы? Они говорят: да нет, по статистике все нормально, все хорошо, а ощущение небезопасности у людей есть.

Не так там страшны проблемы, как они кажутся, люди в этом разочарованы. Это кризис либеральной идеи. Я говорю о кризисе не потому, что я предлагаю от нее отказаться, я от нее никогда не откажусь, она моя, а потому что если мы хотим, чтобы она выжила, чтобы она пережила эти вызовы, мы должны это анализировать, мы не должны списывать все на ошибки, на то, что Клинтон обозвала сторонников Трампа убогими и так далее. Мы не должны списывать все на какие-то ошибки, тем более на действия наших хакеров и так далее, надо понимать глубинные причины. Глубинные причины чрезвычайно серьезные. Мне кажется, потребность переосмысления современного мира и так далее, она, конечно, после победы Трампа становится более острой, но если бы он и проиграл, они бы поменялись местами, все равно надо было бы, это все равно страшный кризис.

Михаил Таратута: Тут есть еще один момент очень серьезный. Мир вступил в эпоху глобализации, безусловно, с экономической точки зрения она имеет свои преимущества, но и имеет свои очень серьезные недостатки, вызывает серьезные проблемы, как в свое время автоматизация, машины вызывали протест луддитов. Здесь та же проблема – потеря колоссального числа рабочих мест, потеря суверенитета многих стран. Брекзит, о чем вы говорите, – это как раз реакция и рост национализма, который мы видим во многих странах, это реакция на процесс глобализации.

Леонид Гозман: Это даже не идея – это дух изоляционизма.

Михаил Соколов: Давайте мы Юрия Фельштинского спросим: ну что, дух изоляционизма победил и теперь будет плохо Америке, да и миру?

Юрий Фельштинский: Вы знаете, я не думаю, что люди, которые голосовали за Трампа, голосовали за него по пункту внешней политики. Я думаю, что внешняя политика за пределами лозунгов о безопасности и о мусульманском терроризме кого-то в Америке на этих выборах волновала. К сожалению, нет. Мы знаем, что победа Трампа, очевидная по американским избирательным законам, она не очевидна с точки зрения, что голоса избирателей разделились 50 на 50. Поэтому я согласен со всем тем, что говорилось, это все очень хрупко.

Трамп пришел в эту кампанию, мы все это видели и помним, это все было на наших глазах, абсолютно со стороны. Он первый в американской истории президент, избранный не из политиков, за пределами история с Эйзенхауэром, который был все-таки генералом. Так что Трамп в этом плане не республиканец, не демократ. Он, конечно же, оседлал, как правильно было сказано, Республиканскую партию, он вступил в конфликт с номенклатурой Республиканской партии и одержал блестящую победу в этой битве, разгромив по одному всех своих республиканских противников.

Проблема в том, что мы не знаем, что такое Трамп. Он приходит к власти в исключительной ситуации, тоже очень интересно, когда и Конгресс, и Сенат республиканский, такого практически тоже не было в Америке. Ему будет достаточно легко проводить свои внутриполитические идеи, реализовывать в жизнь, потому что Сенат и Конгресс республиканский, и он будет действовать от имени Республиканской партии. У него будут практически неограниченные возможности, как у любого американского президента, в плане реализации своей внешней политики. Это тот пункт, который меня настораживал и настораживает больше всего.

То, что говорил Трамп, больше всего подпадает под изоляционизм. Изоляционизм, к сожалению, в истории, если иметь в виду Европу, кончался всегда одним – мировой войной, в которую всегда входила Америка с большими для себя потерями и финансовыми, и людскими, и для Европы тоже. К сожалению, идея Трампа, что нужно Европу предоставить самой себе, Восток предоставить самому себе, Америке экономить деньги и становиться великой и богатой, она, конечно, меня сильно настораживает, я не думаю, что это может привести к чему-либо хорошему. Но еще что важно понять, что Трамп опирался в своей избирательной кампании и тактике на принципиально другие рычаги – на страхи и на предрассудки. Оказалось, что эта избирательная тактика сработала. Это был неожиданный момент для всех для нас.

Михаил Соколов: Андрей Андреевич, наверное, можно сказать немножко и об американско-российском эффекте этих выборов. Потому что такое впечатление, что, через медиа поддерживая Трампа, российская элита на самом деле готовилась к победе Хиллари Клинтон и тоже находится сейчас в некоей растерянности, судя по не очень четким комментариям.

Андрей Пионтковский: Нет, мне как раз кажется, что комментарии почти восторженные. Как раз перед включением я смотрел очередную программу этой пары молодых корреспондентов на РТР об американо-российских отношениях. Юрий немножко говорил об этом, такая асимметрия получается. Российско-американские отношения и то, что Трамп думает о них – это очень важно здесь, в Москве, этому придавалось колоссальное значение, но это абсолютно не было пунктом даже десятым или двадцатым для американского избирателя.

Трамп выиграл или, по крайней мере, завоевал половину населения, адресуясь к очень острым вопросам миграции, вопросам исламского терроризма, потери рабочих мест и так далее. В чем был его основной мем, который он с первой своей речи в апреле повторял вновь и вновь относительно российско-американских отношений: наш основной враг – это ИГИЛ, Путин борется с ИГИЛ, поэтому разумно отбросить всякие мелкие разногласия с Путиным, Украина, Балтия и так далее, и сосредоточиться на нашей главной задаче – борьбе с ИГИЛ.

Это очень нравилось Москве и нравится, потому что вся российская пропаганда уже несколько лет этот мем и внедряет в западное сознание и подсознание. Вы вспомните, после каждого крупного теракта в Америке или в Европе раздается хор голосов из Москвы все более откровенно и цинично: не будете с нами сотрудничать, не отмените свои санкции, будут вас и дальше взрывать.

Мне кажется, Трамп в это искренне верит, исходя из этого он сформулировал целый ряд вещей, которые звучат как музыка для Кремля – это готовность признать аннексию Крыма и, более того, что еще более важно, это неготовность выполнять обязательства Соединенных Штатов по пятому пункту устава НАТО в отношении балтийских стран в случае, если там появятся какие-нибудь "зеленые человечки".

До предела эта линия была доведена, один из очень немногих респектабельных республиканцев среди его сторонников, бывший спикер палаты представителей Гингрич, сегодня, кстати, уже говорили о том, что скорее всего он будет госсекретарем, он сказал как-то, что очень часто цитировалось в Москве, естественно, очень понравилось: Эстония – это пригород Санкт-Петербурга, и я не уверен, что из-за этого пригорода мы должны идти на ядерную войну с Россией.

В этом заявлении человека, который, видимо, является таким гуру внешнеполитическим Трампа, ему удалось косвенно процитировать одновременно и Сталина, и Путина. Для Сталина основной аргументацией войны с Финляндией была как раз география, то, что Финляндия является пригородом Ленинграда. Ядерный шантаж, постоянное напоминание того, что в случае, если НАТО придет на помощь балтийским республикам, мы будем готовы использовать ядерное оружие – это послание, которое передается американцам на всех уровнях, это сейчас является одним из важнейших инструментов российской внешней политики.

Михаил Соколов: В последнее время таких ярких заявлений о том, что надо меньше вовлекаться в европейские дела, пусть европейцы нам заплатят за "крышу" от России, если они так боятся, такого не было уже. Заметили вы эволюцию в процессе дискуссии о России, которая происходила между кандидатами?

Михаил Таратута: Да, эта тема немножко была приглушена, но у меня не создалось впечатления, что он отказался от этой идеи. Там другое было, что вначале он говорил о том, что НАТО вообще устарело, что нужна ли вообще это организация. Вот это все закончилось, он не собирается распускать НАТО, он уже об этом много раз говорил. А чтобы все платили за защиту или участвовали – да, это серьезный вопрос. Более серьезный вопрос, мир, по-моему, содрогнулся сегодня по другой причине: если Америка уйдет отовсюду, то будет нарушен тот мировой порядок, который существует долгое время, несколько десятилетий, что тогда? Япония в панике, Южная Корея в панике, Европа тоже в панике. Мы слышали сегодня очень много заявлений самых разных людей. Плюс к этому другой момент, который напугал, по-моему, весь мир, – это вопрос о торговых договорах, таможенных барьерах и прочее. Все экономисты говорят, что это может быть такой величины мировой кризис, что мало никому не покажется. Достаточно предположить только, что он выполнит свое обещание ввести 45% тариф на товары из Китая, по-моему, 25% на товары из Мексики – это два из трех самых крупных торговых партнеров. Это означает торговые войны, которые весь мир приведут к полному хаосу. Но, я думаю, этого не случится.

Леонид Гозман: На конвенте те немногие сенаторы, конгрессмены, которые все-таки не сочли для себя зазорным поддержать Дональда Трампа, они в кулуарах говорили: мы его будем держать за руки.

Михаил Соколов: А он даст себя держать за руки?

Леонид Гозман: А у них конституция. Это такое слово, которое у нас непонятно что означает, а у них означает основной закон страны, еще и выполняется, а если не выполняется, то суд, который тоже реальный на самом деле суд. Поэтому у него степеней свободы будет не так много.

Я не согласен с коллегой из Нью-Йорка, что вот, мол, республиканский Конгресс и Сенат, да нет, он действительно республиканский, он не трамповский. В общем-то ему с его партией будет достаточно сложно, там люди ответственные, они не собираются так уж ему подчиняться. Может быть, зло, которое он причинит, будет не столь масштабным, как вы думаете.

Михаил Таратута: Вне всякого сомнения, в Америке есть институты, не только Конгресс, который будет держать его за руки – это и Верховный суд, это пресса, которая, кстати говоря, против него настроена была, объединилась на протяжении всей кампании, она не отпустит его, будет следить за каждым шагом. Это гражданское общество, миллионы НКО, которые каждую сторону президентской деятельности мониторят и доводят до публики. Нет, так не получится.

Но тут главное, на мой взгляд, другое. Это будет война, мне кажется, я с Леонидом абсолютно согласен. Дело в том, что в своей внешней политике он идет вразрез с теми постулатами единственными, которые объединяют эти две партии – это вопрос об американском доминировании, глобальном доминировании. Это они ему не отдадут, это будет война. Так что, мне кажется, особенно бояться в этом плане не надо.

Михаил Соколов: Юрий, видите, вас немножко утешили, сказали, что будут держать за руки нелюбимого вами господина Трампа. Вы вообще очень жестко выступали в последнее время перед выборами, прямо писали, что фактически Трамп выступает как агент Владимира Путина. Практически все, кто поздравляют сегодня Трампа с победой из России, они высказывают желание наладить отношения, перезагрузиться, начать с чистого листа. Как себе видите эту перспективу, если вы не отказываетесь, конечно, от своих слов, что де-факто победитель президентских выборов – это человек понятный и близкий нынешним хозяевам Кремля?

Юрий Фельштинский: Во-первых, я, конечно, не отказываюсь от своих слов. Во-вторых, я не единственный, кто об этом писал и говорил, об этом говорил и наш собеседник Андрей Пионтковский, об этом писал бывший директор ЦРУ. Так что это мнение не слишком нераспространенное.

Я хочу добавить, что я думаю, что российская Дума была единственным иностранным парламентом, который встретил аплодисментами сообщение о победе Трампа. Я думаю, что можно даже считать при том, что победа Трампа состоялась и это факт, тем не менее перевес, одержанный Трампом, относительно незначительный, что нормально для Соединенных Штатов, это часто бывает, мы помним выборы Гора и Буша, когда победа решалась несколькими голосами, довольно долго не могли понять, кто победил. Тем не менее, я подозреваю, что проект Путина под названием "Трамп", все, что предприняла Россия или, точнее, Кремль для того, чтобы помочь Трампу победить, было той самой мышкой из старинной русской сказки про репку, которая решила исход борьбы. Так что Путин может быть абсолютно доволен на данном этапе результатом своей победы.

Если иметь в виду Сенат и Конгресс, то, безусловно, во всем, что касается внутренней политики, у этих институтов очень серьезная власть, изменить что-либо в Соединенных Штатах в лучшую сторону не может хороший президент, а в худшую плохой, так что тут все действительно стабильно.

Что касается внешней политики, то, к сожалению, я считаю, что мы вступаем в очень рискованный период, потому что мне кажется, что то, что в мае 2014 года Россия остановилась на двух областях восточной Украины, не стала реализовывать дальше свой проект на тот момент под названием "Новороссия", было результатом понимания в Кремле, что дальнейшая экспансия приведет к полномасштабной войне. Только это, как мне кажется, в тот период спасло и Украину, и может быть даже потенциально Прибалтику, потому что мы помним, как прощупывалась граница многих стран НАТО, в том числе стран Балтии, мы помним про военные учения, мы помним про самолеты и корабли, которые подлетали и подплывали ко всем на свете, и к Британии, и к США, и к Финляндии, и к Швеции, но тем не менее, эта агрессия не произошла, потому что в Кремле пришли к выводу, что Запад готов воевать за свою свободу. И если из Вашингтона, к сожалению, будет послан сейчас другой сигнал, что Америка не собирается защищать страны Европы, прежде всего Восточной Европы, что Америка не собирается выполнять свои обязательства по НАТО, я боюсь, что это приведет к тому, что Россия ввяжется в очередной виток территориальной экспансии со всеми последствиями.

Я уже писал неоднократно, и Первая, и Вторая мировые войны начинались как маленькие местные войны, а заканчивались как мировые. Если Путин не будет считать, что он встретит противостояние со стороны США, он может пойти на очередную авантюру по захвату очередной страны, что в конечном итоге приведет к полномасштабной войне, и вот тут уже даже Трамп не сможет ему помочь.

Михаил Соколов: Я сегодня видел такое сообщение, что будет назначен госсекретарем Джон Болтон, ветеран Госдепа, известный крайне жесткой позицией в отношении "оси зла", Ирана, Северной Кореи, критик Китая, который очень уничижительно отзывался о мягкотелой внешней политике Обамы. Может быть, эти страхи преувеличены? В конце концов в Кремле радуются, Жириновский устраивает банкет в Думе, а политика Трампа может быть абсолютно непредсказуемой, как нас успокаивают многие вменяемые республиканцы?

Андрей Пионтковский: Я не согласен с Юрием, что у Трампа будет возможность одному послать такой сигнал, приятный для Кремля, что Соединенные Штаты не выполнят свои обязательства по защите стран НАТО. Здесь уже говорилось, что Конгресс не трамповский, а республиканский, таких традиционных республиканцев, которых в этом вопросе поддерживают и демократы, это те самые люди, которые приняли несколько резолюций, их заблокировал Обама, о продаже летального оружия Украине.

То есть Конгресс настроен очень решительно и на поддержку Украины, и тем более на поддержку Прибалтики, которая была подтверждена саммитом НАТО, и не только на словах, а на деле – размещением воинских контингентов в четырех прифронтовых государствах. К тому длинному списку рук, которые будут держать Трампа, я бы еще добавил вице-президента Пенса. Те, кто видел его дискуссию с демократическим кандидатом вице-президента, помнят, что он абсолютно ясно, четко и откровенно разошелся со своим шефом как раз по вопросам отношения к путинской гибридной агрессии, по вопросам в отношении НАТО, которые мы как раз сейчас обсуждаем.

Может быть, Трамп опирается на какое-то широкое общественное движение, какую-то партию, поддержку простых трудящихся, американцев. Я уже говорил, что внешняя политика никого, кроме элиты, в Америке не интересует, а точка зрения элиты достаточно четкая, она надпартийная, она была резко антиобамовская. Развернуть эту линию в противоположную сторону одному Трампу даже на посту президента не удастся. Поэтому эта эйфория московская несколько преждевременная.

Михаил Соколов: Леонид, что вы думаете об этой эйфории: банкет у Жириновского, заявления, все будет перезагружено, улучшено, начнется новая жизнь и так далее?

Леонид Гозман: Конечно, все это бред собачий, клоунада Жириновского, она и есть клоунада. Я думаю, есть два фактора. Есть опасность очень серьезная, тут я согласен скорее с Юрием, чем с Андреем, если Трамп начнет что-то такое говорить, а чего нам Эстония, а чего нам Украина и так далее, то сделать это ему Конгресс не даст, но поскольку у нас в Кремле очень хотят услышать, что американцы не будут вмешиваться, они услышат то, что они хотят. У нас в стране кроме других разрушенных институтов разрушен институт экспертизы.

Когда-то при Борисе Николаевиче Ельцине могли эксперты говорить, что вы, Борис Николаевич, не правы, на самом деле не так, а так, обратные связи были реальные. Совершенно очевидно, по многим показателям это ясно, что никакой экспертизы нет, что государь хочет слышать только то, что он хочет слышать, соответственно, ему только это и говорят. Поэтому, поскольку государь хочет слышать, что американцы не будут вмешиваться, то он среагирует на какое-то дурацкое заявление Трампа по этому поводу и поверит немедленно. Насчет эйфории, надежды, что он будет с нами в десны целоваться – это, конечно, совершенно несерьезно. Потому что Трамп, по-видимому, человек достаточно жесткий, спонтанный и так далее – это вся его жизнь показывается. Он, наверное, попробует с Владимиром Владимировичем о чем-то договориться, какой-то шаг он сделает, они, наверное, встретятся, какой-то стилистический момент, конечно, будет. Но потом, когда он не получит того, что он хочет получить, я думаю, он озвереет. Я думаю, что как долгосрочный партнер для кремлевского руководства он будет более сложный, чем была бы Хиллари Клинтон, потому что Хиллари Клинтон опытный и осторожный человек.

Михаил Соколов: А получается два неосторожных человека? Один неопытный, а другой опытный, но не очень осторожный и рисковый.

Леонид Гозман: Наш опытный, но без обратных связей, всевластный, а другой, конечно, не самодержец, но абсолютно неопытный, ничего не понимающий, не знающий географии и так далее. Стилистически больше всего он похож именно на Жириновского.

Михаил Таратута: Масштаб другой.

Леонид Гозман: Трамп всю жизнь кидал. Весь его бизнес – это история банкротств, обманов и так далее.

Михаил Таратута: Но и строительство, создание капитала.

Леонид Гозман: Не каждый капитал вызывает уважение. У него в бизнесе очень плохая репутация, репутация, что он всех всегда кидал. Он авантюрист, и в бизнесе тоже.

Михаил Соколов: Вы меня пугаете. Что вы думаете, другой стиль будет отношений эмоциональный, например?

Михаил Таратута: Я с Леонидом соглашусь в той части, что стоит Трампу обмануться в своих ожиданиях в отношении Путина и России, как начнется чрезвычайно жесткая линия.

Леонид Гозман: Помните, он сказал "а я бы сбивал".

Михаил Таратута: Это возможный вариант. Но с другой стороны я вполне допускаю, что удастся договориться по Сирии. Мне кажется, что и Кремль готов идти на компромисс. Вполне возможно, что и по Асаду они достигнут компромисса, сейчас не трогать Асада, доконать ИГИЛ вдвоем – это вполне реальный вариант, мне кажется. А потом выборы и так далее, с условием, что Россия не будет уж очень сильно держать Асада, позволит какому-то процессу.

Михаил Соколов: Тогда Россия будет что-то выторговывать за это. Вопрос – что?

Михаил Таратута: Возможно участие на равных с Америкой в решении ближневосточной проблемы.

Леонид Гозман: Или Украину скорее.

Михаил Таратута: Это будет очень сложный момент, и Трамп, я думаю, это скоро поймет. Я, кстати, не очень согласен с Юрием по поводу того, что разразилась бы война полномасштабная, если бы не боялся Путин залезть. Мне кажется, что проект "Новороссия" провалился по другой причине, более, мне кажется, важной. Было понятно, что эта идея не поддерживается, кроме той восточной части, там тоже были, как я понимаю, очень разные взгляды, остальной частью совсем эта идея не поддерживается, этот проект не получил поддержки. Честно говоря, я не так уж уверен, что в Кремле есть гениальный план залезть в Эстонию, мне кажется, это радикальное преувеличение.

Михаил Соколов: Не было сначала радикального плана залезть в Украину, потом он появился, потом Крым взяли, потом прощупали Украину штыком? У нас есть очень нехороший опыт двух лет.

Михаил Таратута: Мне кажется, Россия наелась в экономическом смысле с Крымом. Понятно, что вытащить Крым, эту громадину с нашими экономическими возможностями крайне тяжело. Донбассу помочь экономически, я думаю, не сможет Россия, просто нет денег на это. Плюс мировое осуждение и так далее. Я крайне сомневаюсь, что есть дальнейшие планы.

Леонид Гозман: Вы правы. Но дело в том, что ему, нашему царю, что ему делать? У него же система внутри неуправляемая.

Михаил Таратута: Он за мир начнет бороться, у него будет новая тема.

Михаил Соколов: Андрей Пионтковский, вам тоже тут достался спор, что вы преувеличиваете опасность на Эстонию походов и так далее. Возможна ли ситуация эмоционального обострения отношений?

Андрей Пионтковский: Как тут правильно уже говорили, решит Владимир Владимирович облететь какой-нибудь самолет, реакция Трампа совершенно будет непредсказуема, точнее, как раз может быть предсказуема.

Я какую опасность вижу в ближайшее время в транзитный период, когда в Америке собственно нет власти до инаугурации Трампа, конечно, Москва не скрывает своих планов – это вторая Ялта или новое мирное существование, какая-то большая сделка с Америкой. Избрание Трампа воодушевляет как раз тем, что кажется, что условия, на которых эту большую сделку можно будет совершить с Трампом, более выгодная, чем те, которые пришлось бы совершать с Клинтон или при существующем президенте Обаме.

Может возникнуть такой соблазн как раз в этот переходный период несколько изменить ситуацию, что называется, на земле, добавить себе каких-то фишек для дальнейшего более выгодного торга например, ясно, что противоречивые сигналы, которые раздаются из Кремля, из военных кругов, идет серьезная дискуссия о том, брать Алеппо или не брать, вернее, помогать уничтожить восточный Алеппо с воздуха, чтобы позволить Асаду, "Хезболле" и Корпусу исламских стражей взять его. С одной стороны, как-то приятно показать такую большую кузькину мать пиндосам. И опять же в переговорах о будущем ближневосточном урегулировании лучше иметь больше козырей и больше территорий. А с другой стороны, такая акция совсем повесит нам на шею Асада, которого придется защищать до конца. Защищать его невозможно, полностью территорию Сирии никогда не вернет, он возглавляет там секту, составляющую 10-15% населения, он по существу ведет политику геноцида против суннитской общины. Это такой неприятный сценарий. Это реально ведь обсуждается, что-то они попытаются сделать в течение двух ближайших месяцев.

Михаил Соколов: Давайте посмотрим и послушаем, что люди думают, чего они ждут от президента Трампа в российско-американских отношениях.

Михаил Соколов: Удивит Трамп или не удивит, и как?

Юрий Фельштинский: Я хочу добавить два штришка в нашу беседу. Во-первых, Трамп неоднократно заявлял, я думаю, это то, во что он верит, он считает, что внешняя политика, как в бизнесе – это вопрос сделки. Я думаю, что это очень важный момент, он ко всему будет подходить как бизнесмен, как к сделке.

А с другой стороны, это тоже очень важно, президентство Трампа – это одноразовая акция. Билл Клинтон, Хиллари Клинтон, до этого Буш, еще мы знаем целые семьи, для них это продолжающаяся операция, это часть их жизни, они в политике, Хиллари 30 лет в политике. Они не могут прийти на день и уйти через 4 года или через 8 лет, потому что за ними стоят структуры партийные, демократические, республиканские. Для Трампа это одноразовая акция, он будет президентом Америки, как мы знаем, либо 4 года, либо 8 лет, и дальше он уйдет в свою какую-то тихую мирную жизнь. В этом смысле он намного свободнее, чем любой другой президент Соединенных Штатов. Потому что, повторяю, он приходит в Белый дом без каких-либо обязательств.

Михаил Соколов: Как же предвыборные обещания – снижение налогов, стена на границе с Мексикой, там много всего интересного?

Юрий Фельштинский: Вы знаете, есть статистика такая смешная, кто-то исследовал вполне серьезно, какой процент обещаний исполняет пришедший к руководству президент. Этот процент был почти у всех одинаковый и относительно невысокий. Я не удивлюсь, как это ни смешно звучит по ситуации, которая вполне драматичная в Америке, я не удивлюсь, если Трамп не изменит ничего. Я думаю, более-менее очевидно, что мексиканскую стену он строить не будет.

Биржа, которая во время голосования Трампа вчера, когда биржа была закрыта, когда стало известно, что Трамп побеждает, упала на 700 пунктов к началу торговли, а к моменту победы Трампа, к утру, когда биржа открылась, уже смирилась с тем, что победа Трампа, может быть, не принесет никаких неприятных сюрпризов. Так что, повторяю, я не удивлюсь, если никаких изменений в американской политике, как внутренней, так и внешней, не будет. Но, скорее всего, во внешней политике они точно будут, потому что, если подходить к внешней политике как к сделке, то это вопрос, подлежащий обсуждению.

Я думаю, что точки, где Трамп легко может уступить, например, Путину, я не знаю, насколько это нужно России – это, безусловно, Сирия, из которой Трамп легко может уйти, предоставив все сирийские проблемы на российское руководство. Я, к сожалению, не исключаю, что очевидный торг будет вестись в еще одной мягкой точке – это Украина. К сожалению, я менее оптимистично смотрю на проблему европейского мира.

Да, я считаю, что Путин, который неоднократно заявлял о том, что он пришел к власти для того, чтобы решать величайшую трагедию прошлого века, а именно исправлять ошибку историческую распада Советского Союза в 1991 году, я, к сожалению, думаю, что Путин говорил это всерьез. А надо отдать ему должное, он достаточно откровенно высказывается о своих взглядах и планах. Я думаю, что это тот план, который стоит на повестке дня. Сможет ли Путин реализовать его – это уже другой вопрос.

Но то, что, как справедливо было замечено, если бы в 2013 году нам сказали о том, что российские войска войдут в Крым и Восточную Украину, мы бы рассмеялись и посчитали бы этого человека сумасшедшим, а в 2014 году они туда вошли. Так что то, что нам кажется диким и невозможным сегодня, может быть ненужным России, ненужным Путину и режиму Путина, то, к сожалению, может измениться завтра. Поживем – увидим.

Повторяю, мне кажется, приход к власти Трампа, про которого мы ничего не знаем за пределами истории про его личную жизнь и истории про его бизнес, и то не все мы знаем, очень рискован именно в том смысле, что нас могут ждать неожиданности, многие считают, что эти неожиданности непременно будут положительные, а я боюсь, что Трамп – это та самая дверь, которую мы открываем, не зная, что там будет, долгожданный гость или грабитель. Вот эта открытая дверь с Трампом может привести скорее к неприятным сюрпризам, чем к приятным.

Михаил Соколов: Мрачное мнение Юрия Фельштинского. Некоторые, например, предрекают такой принцип домино, был Брекзит неожиданный, теперь Трамп неожиданный, потом будет ультраправый президент Австрии, потом будет триумф "Альтернативы для Германии" в Германии, Марин ле Пен во Франции.

Михаил Таратута: Я уже говорил, что это реакция на те проблемы, которые вызывает процесс глобализации.

Михаил Соколов: Будут думать, как с этим бороться.

Михаил Таратута: Если говорить об Америке в целом, то в Америке постоянно возникают проблемы, и постоянно находится им решение. Проблемы как самокорректирующая машина работают.

Михаил Соколов: В конце концов, годы Обамы – это 8 лет роста.

Михаил Таратута: Слишком медленного, и это ставят ему как раз в вину плохого управления страной, что все так медленно происходит. Я думаю, что с Юрием я соглашусь в одной части, что, скорее всего, это будет президент одного срока. Хотя, кто его знает, что произойдет. О Рейгане тоже хорошо не думали, когда он вступал в должность, хоть он был и губернатором в свое время. Вполне возможно, что Трамп подберет вполне приличную компанию и будет как-то прислушиваться. Я не уверен, что мы вообще должны сейчас так пессимистично ко всему относиться, надо, что называется, дать шанс.

Михаил Соколов: А вот люди на улице относятся достаточно оптимистично, в духе того, что им рассказывали примерно полгода о том, как хорош Трамп, как ужасен Обама и как плохо живет российский народ при президенте Обаме.

Леонид Гозман: Если ваша выборка репрезентативна, что неизвестно, то люди занимают достаточно взвешенную и мудрую позицию, мне кажется. Мне кажется, что избрание Трампа – это позор Соединенных Штатов, это так и воспринимается.

Михаил Соколов: Я протестую – это демократия.

Михаил Таратута: Это деградация политического класса.

Леонид Гозман: Никто не подвергает сомнению демократичность его избрания, но это позор. И для тех людей в Америке, взгляды которых мне лично близки, которых я понимаю и чувствую, конечно, они понимают, что это позор, им стыдно, что это произошло. Мне кажется, избрание Трампа – это очень большая проблема и для Америки, и для всего мира, потому что он непредсказуем, потому что он неопытен. Такого президента в Соединенных Штатах еще никогда не было, очень надеюсь, что он не успеет за четыре года, думаю, что его не переизберут, он не успеет все разрушить.

Но самое главное, по-моему, думать не о том, что произошло и комментировать то, что от нас не зависит, а есть вещи, которые от нас зависят, мы должны понять, что произошло с нашими идеями, почему от одной страны к другой они отвергаются, отвергаются наши ценности – это Брекзит, это Австрия, это, между прочим, наши выборы. Если их очистить от фальсификата, от всего прочего, все равно голосуют не за либеральные идеи. Почему идеи, которые обеспечили фантастический рост качества жизни, долголетие, возможности самореализации и так далее, фантастика на самом деле, чего добилось человечество благодаря тому, что идеи свободы оказались в основе мироустройства, государственного устройства большинства развитых стран. Эти идеи отвергаются. И мы должны понять, почему они отвергаются. Поскольку это наши идеи, то мы их и должны защищать.

Михаил Соколов: А как защищать?

Леонид Гозман: Думать головой.

Михаил Таратута: Интересная вещь произошла на этих выборах. История маленьких людей, латиноамериканские нелегалы, которые не имеют права голосовать, они помогли выиграть Неваду, например, Клинтон. Они стали помогать тем мексиканцам, которые имеют право голосовать, они ходили из дома в дом и убеждали людей. Это удивительная вещь, как маленькие люди смогли изменить ситуацию.

Леонид Гозман: Чего нельзя делать – нельзя относиться к людям высокомерно, нельзя их называть "ватниками" и так далее. Человек имеет право на свою точку зрения, она мне не нравится, ну и что.

"Новая реальность – это неопределенность". Политолог Юрий Федоров и журналист Маша Липман рассуждают о том, насколько обоснованны волнения и страхи после неожиданной победы Дональда Трампа на выборах президента США.

Американский миллиардер Дональд Трамп принимает поздравления с победой на президентских выборах от своих политических конкурентов и мировых лидеров. Многих такой итог голосования поверг в состояние шока – практически по всем данным опросов новым президентом должна была стать Хиллари Клинтон. "Америка скорбит" – такой заголовок встречает сегодня посетителей одного из главных медийных рупоров сторонников Хиллари Клинтон, популярного американского интернет-сайта The Huffington Post. Мотив скорби в осознании итогов выборов виден даже за пределами США – в Москве, например, к американскому посольству принесли цветы, свечи и плакатик "Je suis USA".

Отныне представители республиканской партии контролируют все основные институты исполнительной и законодательной власти в США – исключая разве что Верховный суд (хотя и это, судя по всему, продлится недолго). В социальных сетях и либеральной прессе нет недостатка в пессимистических и даже апокалиптических прогнозах. Но так ли все плохо на самом деле? Своим мнением о возможных последствиях прихода Трампа к власти в интервью Радио Свобода делятся политолог Юрий Федоров и журналист Маша Липман.

Юрий Федоров, военно-политический эксперт:

– Насколько неожиданной оказалась ошеломляющая победа Дональда Трампа?

– Должен сознаться, что неожиданной, потому что я привык доверять аналитикам и социологам, которые пророчили достаточно убедительную победу Хиллари Клинтон с вероятностью 80% или даже 95% буквально накануне голосования. Но как это в последнее время бывает довольно часто (сразу вспоминается история с Brexit'oм), социологи ошиблись, и в данном случае – серьезно. Им предстоит еще самим разобраться в том, почему они не смогли предсказать победу Дональда Трампа. Но это проблема для политологов и социологов. А большинство людей, внимательно наблюдающих сегодня за событиями в Соединенных Штатах, пытаются понять, как эти события могут сказаться на международных отношениях – и, если говорить конкретно о России, то как победа Трампа скажется на отношениях между Белым домом и Кремлем. Понять, что же будет делать новый президент Соединенных Штатов, какова будет его политика, какие приоритеты он выстроит прежде всего.

– Россия сейчас – приоритет номер один во внешней политике Соединенных Штатов? Или есть более важные проблемы, о которых говорил и уходящий президент Барак Обама, и Дональд Трамп, и Хиллари Клинтон, вообще все политики?

– Бесспорно, Россия будет одной из приоритетных проблем, которые стоят перед новой администрацией. По одной простой причине: Россия – это единственная страна, и в этом смысле пресловутый Дмитрий Киселев прав, которая может реально уничтожить Соединенные Штаты с помощью ядерного удара. То, что раньше считалось совершенно нереальным, сегодня считается, к сожалению, возможным. В этой связи проблема взаимоотношений с Москвой будет для Вашингтона, кто бы ни пришел к власти и сегодня, и потом, будет одной из приоритетных.

– Вы разделяете опасения, что до очень холодной точки могут теперь дойти и отношения Вашингтона с Европой?

– Давно известно, что короля делает свита. Можно будет более или менее определенно оценивать будущую политику Соединенных Штатов и делать прогнозы лишь тогда, когда станет ясно, кого Дональд Трамп пригласит в свою администрацию, кто будет Государственным секретарем, кто будет министром обороны, кто займется вопросами безопасности. Да, действительно, Трамп говорил, что Соединенные Штаты несут непропорционально большое бремя защиты европейской цивилизации – но я бы при этом отметил еще один момент. В Соединенных Штатах в последнее время вызывало раздражение то обстоятельство, что военные расходы европейских государств, их вклад в общую оборону Североатлантического союза несопоставим с военными расходами и военными усилиями США. Уже давно говорилось, что необходимо этот дисбаланс изменить. До последнего времени, до того, как Россия вторглась в Украину, этот вопрос имел более-менее академический характер. Сегодня же перед европейцами, перед американцами, перед НАТО стоит очень сложная проблема: как сдержать российскую экспансию, как изменить, как воздействовать на российскую внешнюю политику. Тут Трамп добивается и, видимо, будет добиваться (я думаю, он неслучайно об этом говорил) того, чтобы европейцы вносили больший вклад в общую оборону.

– Насколько сейчас внутри Республиканской партии все известные игроки, в том числе бывшие президенты, люди из той самой элиты, от которой якобы устали простые американцы, находятся в сложном и неловком положении? Они же сами ругали Трампа, дистанцировались от него в речах. Что им придется сейчас говорить Трампу, как с ним выстраивать какие-то отношения? Даже в России некоторые высокопоставленные парламентарии и чиновники считают, что старая консервативная республиканская верхушка, в первую очередь в том же Конгрессе, будет постоянно ставить ему палки в колеса.

– Думаю, что Трамп, скорее всего, будет подбирать себе команду из правого крыла Республиканской партии. А это крыло очень плохо относится к Кремлю, крайне негативно воспринимает политику России на Украине, да и вообще в мире. Иногда называют в качестве возможного Госсекретаря даже самого Джона Болтона. Если это действительно произойдет, я думаю, главе российского МИДа Сергею Лаврову придется очень трудно. И я не считаю, что вся без исключения верхушка Республиканской партии США войдет в конфликт с президентом – скорее, наоборот, они попытаются найти общий язык. Тем более что по очень многим позициям взгляды и Трампа, и лидеров правого крыла республиканцев во многом совпадают. Пожалуй, единственная проблема, где эти взгляды расходятся, это взаимоотношения с Россией. Но мне кажется, что и Трамп будет искать взаимопонимания с республиканской частью конгресса, даже не только с республиканцами, но и с демократами тоже.

Ни один президент в Соединенных Штатах не может реально возглавлять страну, если он находится в постоянном конфликте с Палатой представителей, с Сенатом. Кроме того, не только от президента зависит политика в Соединенных Штатах. Президент США – это очень влиятельная фигура, тот, кто принимает конечное решение. Но мысли, различные альтернативы и варианты как внутренней, так и внешней политики формируются в "мозговых центрах", правительственных учреждениях, а если говорить о внешней политике – то в Государственном департаменте. То есть там, где работают и находятся эксперты, которые будут обосновывать свои предложения, исходя из того, как они понимают национальные интересы Соединенных Штатов. Поэтому мне кажется, что сценарии, которые предполагают, что в США теперь разразится какой-то фантастический кризис власти и системы управления, – это сильное преувеличение.

Маша Липман, политолог, журналист:

– В какой новой международной политической реальности люди проснулись 9 ноября?

– Эта реальность называется неопределенностью, и это ее главная характеристика. Трамп – победитель от партии "против истеблишмента", человек, который воплощает собой бунт против элиты. Этот протест проявлялся и раньше – наиболее ярким образом, может быть, в итогах референдума по Brexit. Все старые ожидания, старые представления о том, каковы те или иные интересы ведущих стран мира, какой может быть их политика, больше не работают – это важнейший фактор.

Уже сейчас мировые рынки находятся в состоянии тревоги, потому что рынки очень не любят неопределенности. Какова бы ни была неопределенность сейчас, какая-то политика будет – но мы совершенно не знаем какая! Мы не знаем этого ни в отношении того, что касается внешней политики, ни в отношении внутренней. Существует тревога в лагере тех, кто надеялся, что Трамп не выиграет, сейчас среди них царит просто отчаяние. Сегодняшние первые аналитические тексты, которые появляются от комментаторов, – это просто неприкрытое отчаяние, буквально ожидание конца света! Как будет выглядеть реальность – очень трудно сказать. Важно, что не только Дональд Трамп выиграл президентские выборы, но и то, что республиканцы подтвердили свое преимущество и получили большинство в обеих палатах американского парламента. Это значит, что внешнеполитический курс будет определяться, по крайней мере отчасти, республиканцами, а не демократами. Будет доукомплектован Верховный суд США, и, по всей видимости, консервативными фигурами – это тоже существенный фактор. Будет ли отменена программа здравоохранения и медицинского страхования Medicare Барака Обамы? Республиканцы очень протестовали против этой программы, заявляли о ее неприемлемости, Трамп тоже против нее выступал. Еще более неясно, в какой мере тот изоляционистский курс, к которому Трамп призывал во время своей предвыборной кампании, будет реализован в американской внешней политике.

– В Госдуме России объявление о победе Дональда Трампа встретили бурными аплодисментами. Одновременно в ряде российских "радикально-официальных СМИ", яркого национал-патриотического уклона, не раз говорилось, что победа Трампа несет очень большую угрозу России – потому что Путин и Трамп могут стать настолько близкими друзьями, что Трамп "задушит Россию своей любовью". В какой мере можно говорить о дружбе Трампа и Путина?

– Если высказывания, которые мы слышали от Трампа в течение предвыборной кампании, тревожат Европу, внушают тревогу рынкам, то, думаю, все то же самое справедливо в отношении России. Действительно, Трамп много говорил про то, что он хочет улучшить отношения с Москвой, – и уверял, что от этого всем будет только лучше. Спору нет, будет только лучше – вопрос в том, возможно ли это и на каких условиях та и другая сторона готовы о чем-то договариваться, если готовы вообще. Я бы обратила внимание на то, что во вторник пресс-секретарь президента Дмитрий Песков говорил, что Россия готова к перезагрузке отношений с новой администрацией Соединенных Штатов, еще когда было неизвестно, кто победитель. Чуть раньше Дмитрий Медведев сказал, что нынешние отношения между Россией и Соединенными Штатами упали ниже плинтуса – это было его выражение. И что во всем виновата администрация Обамы – тоже подчеркивая, что не Америка в целом воплощение зла, от которой ничего хорошего никогда не жди, а только она, администрация Обамы, во всем виновата и является нашим врагом. Тем самым был послан сигнал, что с появлением новой администрации в Вашингтоне есть какой-то шанс, может быть, чтобы отношения улучшать. Это риторика, это публичный сигнал, поэтому особенно на него полагаться нельзя. Но то, что смена администрации, как любая перемена, может давать надежду на какое-то изменение политики – это правда. Опять-таки, мы не знаем, как эта политика будет меняться.

Я неслучайно говорю про Европу. Если, действительно, курс Вашингтона будет на ослабление отношений с европейскими союзниками – это, конечно, дает России некоторые основания рассчитывать, например, на то, что режим санкций будет ослаблен. До сих пор мы видели единство западного мира в антироссийской позиции, после начала кризиса на Украине "единый европейский фронт" ввел против Москвы санкции, и они с тех пор продлеваются. Попытка вбить клин между западными странами – это политика, которую Россия проводит в течение длительного времени, но она пока не привела к успеху в том, что касается той же отмены санкций. Если отношения Вашингтона с европейскими союзниками будут слабеть, все может измениться. В Европейском союзе и так не слишком все благополучно обстоит, мы знаем, что в европейских странах есть политики, желающие возобновить сотрудничество с Россией, потому что тем самым это способствовало бы иностранным инвестициям в Россию, в которых Москва испытывает нужду.

Но, опять-таки, мы здесь сталкиваемся с полной неизвестностью, мы основываемся только на каких-то заявлениях крайне необычного, мягко говоря, кандидата, который стал теперь крайне необычным президентом! В какой мере он будет поддержан американскими законодателями в парламенте? Я напомню, что среди видных представителей Республиканской партии многие публично заявляли, что не поддерживают Трампа. Как теперь они будут с ним строить отношения? Увидим ли мы раскол Республиканской партии? Мы можем предположить, что если саму Америку впереди ждет нестабильность и неопределенность (притом что Россия так или иначе воспринимает США как врага), то многие в Кремле начнут радоваться. Потому что когда твой враг ослаблен внутренними конфликтами – это хорошо. В самой же Америке в отношении России во многих кругах царит крайнее недоверие, а часто и гнев, и возмущение, и желание Москву наказать.

– Сегодня, глядя на значительные цифры, с которыми Дональд Трамп победил в так называемых swing states, "фронтовых штатах", аналитики очень много спорят о том, кто именно за него голосовал. На слуху словосочетание "бунт пожилых рассерженных белых мужчин". Каков для вас обобщенный, или не обобщенный, портрет избирателя Дональда Трампа? Может быть, это целая галерея портретов?

– Молодые и старые белые мужчины не составляют большинства американских избирателей, которые проголосовали за Трампа. Портретов, о которых вы говорите, конечно, гораздо больше, это самые разные категории. Проголосовало и больше народу, и более разнообразный электорат. И этот электорат объединен непринятием истеблишмента, элит и той политики, которую они проводят. Как мне кажется, это то, что этих людей объединяет. У них заведомо могут быть различные интересы, это разные люди – и в имущественном, и в географическом отношении, и в самых разных других. Когда так много избирателей, конечно, они разные! Но общее – это тревожная тенденция, не только американская, а общемировая тревожная тенденция. Потому что мы не знаем, что будет, – мир, каким он был, неизбежно меняется, и международные отношения тоже будут меняться.

– Я сегодня видел как минимум три заголовка в ведущих западных СМИ, так или иначе похожих, суть которых сводилась к мысли "это конец либеральной идеи". Речь идет о фундаментальных потрясениях не только в электорате или в политических элитах, а в направлении развития политической мысли и культуры на Западе? Разделяете ли вы эти алармистские настроения?

– Да. И это началось как раз не сегодня! Мы наблюдаем кризис либеральной демократии, потому что страна, которая является исторически лидером либеральной демократии, Соединенные Штаты, уже неоднократно осуществляла так называемые гуманитарные интервенции ради того, чтобы изменились политические системы и политические нравы в тех странах, которые были совсем не либеральными, совсем не демократическими. С этими добрыми намерениями США вмешивались в ситуацию в разных недемократических странах – и нигде это не приводило к хорошему результату. Раз за разом – Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия. В разной степени это было инициативой Соединенных Штатов – в Ливии в меньшей степени, в Ираке и Афганистане в большей. Но результатом оказываются кровавые гражданские войны, кровопролития и уж точно не продвижение либеральной демократии. От этого те страны, которые на принципах либеральной демократии устроены, теряют авторитет, потому что у них не получается, что называется, сделать мир лучше, а получается только умножение хаоса.

В этом смысле, конечно, можно говорить, особенно после избрания Трампа, что американское лидерство как страны, которая провозглашает принципы либерализма, гуманизма, терпимости, равенства и так далее, очень сильно теряет авторитет. Я приведу еще один интересный пример – Турцию. В Турции происходит попрание прав человека огромного масштаба, там арестовано огромное количество людей, аресты продолжаются – это последствия преодоления неудавшегося переворота. Но сейчас вообще не слышно голосов с Запада, голосов из стран либеральной демократии, которые как-то пытались бы Анкару урезонить, призвать к каким-то демократическим принципам. Есть осознание, что у Запада нет никаких в этом смысле возможностей влиять на ситуацию, а кроме того, есть и соображения политического характера – проблемы беженцев для Европы, проблема членства Турции в НАТО оказываются важнее, чем вопросы прав человека, вопросы либеральных ценностей. Так что в этом смысле, конечно, это кризис либеральной демократии.

– Те, кто надеялся на победу Хиллари Клинтон, говорили: смотрите, ведущие государства Запада сейчас будут возглавлять три женщины – это, возможно, Хиллари Клинтон в США, Тереза Мэй в Великобритании и канцлер Германии Ангела Меркель. Как последние две дамы высказывались во время избирательной кампании в США о Дональде Трампе, известно. Известно и то, как Трамп высказывался о дамах вообще. И теперь им с ним придется иметь дело. Насколько им будет сложно или вообще невозможно найти общий язык?

– Здесь дело не в женщинах, уж точно не в первую очередь в том, какого пола тот или иной лидер. Трамп во время своей предвыборной кампании говорил, что американцы не должны брать на себя столь тяжкое бремя защиты европейской безопасности и вообще европейских дел. "Европейские дела – это европейские дела, а Америка должна заниматься своими". Он заявлял о намерении проводить относительно изоляционистский курс в том случае, если станет президентом, и что обязательства, которые несли Соединенные Штаты со времени окончания Второй мировой войны по отношению к своим союзникам в Европе, он не считает для себя какими-то обязывающими принципами американской политики – вот это основание для тревоги! Пока это была предвыборная риторика. А вот будет ли такой политика? Или будет ли Трамп, по крайней мере, пытаться проводить такую политику? Собственно, именно на этих тревожных ожиданиях основано нынешнее падение рынка. Соображения, что Трамп как-то неуважительно высказывался о женщинах, а тут во главе ведущих стран Европы оказались лидеры-женщины, мне кажется, играют малосущественную роль.