Нижняя палата российского парламента приняла в третьем чтении законопроект «О противодействии терроризму». В окончательном варианте законопроекта без изменения остались неоднозначные пункты "д" и "е" статьи третьей, в соответствии с которыми к террористической деятельности относятся информационное пособничество и пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности, либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности. Таким образом, интервью с представителем террористической организации, распространение в тех или иных целях литературы идеологов террора, могут в соответствии с новым законом рассматриваться, как террористическая деятельность.
Как установил закон, в борьбе с терроризмом допустимо применение вооруженных сил для пресечения полетов воздушных судов, которые используются террористами для совершения теракта, либо захваченных ими. Также допускается применение оружия для пресечения теракта во внутренних водах и территориальном море Российской Федерации, а также для пресечения международной террористической деятельности за пределами России.
Статья 11-я закона определила правовой режим контртеррористической операции. Он включает в себя, в том числе, введение на территории, в пределах которой установлен такой режим, контроля телефонных переговоров и иной информации, передаваемой по каналам телекоммуникационных систем, а также осуществление поиска на каналах электрической связи и в почтовых отправлениях в целях выявления информации об обстоятельствах теракта, о лицах, его подготовивших и совершивших, и в целях предупреждения совершения других терактов.
Вызывает вопрос статья 16-я принятого сегодня закона о противодействии терроризму - "ведение переговоров в ходе контртеррористической операции". В пункте втором записано: "При ведении переговоров с террористами не должны рассматриваться выдвигаемые ими политические требования". Но достаточно хорошо известно, что именно такие требования являются зачастую главными.
Новый закон так и не уточнил новеллу об ответственности за руководство контртеррористической операцией. 13-я закрепила, что это руководство операцией осуществляет ее руководитель, который и несет персональную ответственность за ее проведение. Однако закон умолчал, кто же принимает решение о назначении данного руководителя. Эксперты склоняются к мысли, что это сделано неспроста. Такое решение должно ведь принимать одно из первых лиц государства, и неуказание об этом в законе направлено на то, чтобы в случае неудачного завершения контртеррористической операции просто вывести его из-под удара.
