Этнолингвистика (есть такая междисциплинарная наука) утверждает, что в лексике отражается национальный характер. Но разве возможно установить такие связи, ведь словарный состав из чего только не формируется, в том числе из заимствований, от самых древних (финно-угорских, к примеру) до современных (чаще всего английских)?
Ирина Левонтина, старший научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова Российской академии наук считает, что каждый язык отражает так называемую языковую картину мира: «В языке выражаются определенные представления об устройстве жизни, которые различаются у представителей разных народов. В совокупность этих представлений об устройстве жизни входят и так называемые этностереотипы, которые выражаются, в частности, — самое простое — в сочетаемости обозначений того или иного качества, скажем, со словом "русский". Есть такая интересная очень лингвистическая статья, которая называется "С чисто русской аккуратностью". Идея состоит в том, что действительно сочетание "русская аккуратность" звучит смешно по-русски, хотя, естественно, никто не думает, что русские какие-то неаккуратные люди. Но, тем не менее, "немецкая аккуратность" звучала бы хорошо, а "русская аккуратность" звучит смешно, потому что в совокупность таких представлений о фундаментальных качествах русского человека, аккуратность не входит. Говорят — русская бесшабашность, русская удаль, скажем, русское бездорожье, разгильдяйство, щедрость, русское гостеприимство, хлебосольство. Вот это все говорят. Это показывает, что вот именно эти качества язык считает такими фирменными, русскими брендами».
— Скажите, в какие времена, в какие века произошло осознание того, что есть русский характер, и он отражается в каких-то чисто русских словах?
— Это очень важный вопрос. Мы иногда считаем, что представления о русском характере идут из глубины веков. Те слова, которые нам кажутся специфически русскими, скажем, "удаль", "воля", "неприкаянность", что они тоже такие исконные, посконные и домотканые. Это все совершенно не так.
Вообще, представление о нации, как едином организме, и о существовании национального характера, что у народа, как и у человека, есть характер, возникли достаточно поздно — во второй половине XVIII века. Уже в начале XIX века можно прочитать о том, что вот русский национальный характер проявляется именно в специфических словах.
Да, кстати, нам кажется, что вот это представление о том, что русский человек удалой, бескорыстный, щедрый, не расчетливый, широкий и так далее, что это представление тоже такое древнее. Это неверно. Пожалуй, в русской литературе первое упоминание понятия «национальный характер» связано с Екатериной II . Ее спрашивают: «В чем состоит русский национальный характер?» Из ее ответа видно, что в тот момент еще вот этот стереотип абсолютно не сложился. Она отвечает что-то насчет высоких моральных качеств. Еще она говорит, что наш национальный характер состоит в «скором и быстром приятии всего», то есть как бы мы сказали сейчас — восприимчивости. Такая идея потом появляется — вспомним Достоевского с его всемирной отзывчивостью русского народа. Но, вообще, такой стандартный набор качеств другой, а именно: удаль, бесшабашность, щедрость, нерасчетливость.
Пожалуй, к 1930-м годам XIX века сложился такой стереотип русского человека и вот тот основной набор слов, который и считается таким национальным лингвоспецифическим.
— Например?
— Вот уже в начале XIX века очень много рассуждений о том, что «авось» это такое специфическое русское слово, которое прямо весь национальный характер отражает, — с таким фатализмом, нежеланием продумывать и рассчитывать. Про «авось» очень много написано уже в начале XIX века.
— А еще «простор».
— Да, уже тогда есть и рассуждения о слове «простор» как о специфически русском слове. Это совершенно верно. Действительно, слово «простор», трудно переводимое слово, в отличие от слова «пространство», которое легко переводится на другие языки.
Посмотрим на слово «простор». Что же в нем такого специфического? Если «пространство» трехмерно, во все стороны пространство, то «простор» — это скорее на плоскости: такие большие расстояния во все стороны.
— То есть это приметы русского пейзажа.
— Да, и при этом «простор» связан с волей, отсутствием стеснений, представлением о том, что человеку ничего не мешает. Ему нужно для жизни большое расстояние, чтобы можно было гулять — разгуляться на воле. С одной стороны, это хорошо, а, с другой стороны, человеку от этого бывает грустно. С простором связана идея тоски. Извозчик едет, поет песню. «Тоска бесконечных равнин».
Но вот главное свойство «простора» — это идея любования большими пространствами. Это не просто большие расстояния, но это большие расстояния, которыми человек любуется. Человек простором наслаждается. Существенно, что в русском языке есть еще много других слов, выражающих идею любования большими расстояниями, — ширь, даль, приволье, раздолье. Очень много еще прилагательных — бескрайний, безграничный, безбрежный.
Иногда рассуждения о том, что в слове что-то там отражается выглядят спекулятивно. Но когда мы посмотрим на многие слова русского языка, мы увидим, что есть идеи, которые, действительно, выражаются в большом количестве слов. Это значит, что какая-то область очень важна для русского языка, русской культуры. Она в нем разработана, когда есть много слов на эту тему, которые отличаются все какими-то нюансами смысловыми. Это значит, что язык много про это думает. Если в языке, скажем, нет названия какого-то чувства, это не значит, что носители данного языка этого чувства не могут испытывать. Но если в языке для какого-то чувства, его оттенков есть огромное количество слов, тут нельзя не признать, что это означает, что для данной культуры вот эта эмоциональная область чрезвычайно важна. Поэтому тут, действительно, мы можем говорить о том, что в языке что-то такое отражается.
Но надо понимать, что национальный характер — вещь очень культурная. Тут уже трудно сказать, каково соотношение каких-то вещей, которые традиционно существовали, а что было придумано, и потом уже стало восприниматься, как что-то такое естественное, исконное. Ведь культура, литература имеют очень большое влияние обратное. Человек ведь читает книжки, слушает песни, и он усваивает представление о том, что он такой.
— При этом я хочу заметить, что что-то и утрачивается со временем. Потому что вот, допустим, в крестьянской культуре слово «любовь» практически не употреблялось в современном значении. Говорили «муж жену жалеет», значит, он к ней относится хорошо. Со временем значение этого слова ушло фактически.
— Язык развивается — что-то уходит, что-то приходит. Что касается слова «жалость», оно продолжает оставаться одним из важных, ключевых концептов русской языковой картины мира. Слово «жалость» очень интересно тем, что у него есть разный режим употребления. Есть такое христианское и постхристианское представление о том, что жалеть человека хорошо. А вот параллельно существует представление о том, что жалость унижает человека, что человек должен быть сильным. Точно также есть два режима употребления слова «гордость». Гордость, может быть, как хорошим качеством, а может быть плохим.
— Да, «ты слишком гордый» — это звучит...
— Гордый человек, смирись гордый человек.
— А слово «жалкий», кстати, образовавшись от существительного и став прилагательным, превратилось в слово с абсолютно негативным значением.
— Совершенно верно. Действительно, в слове «жалкий» и закрепилась именно отрицательная ипостась жалости.
