Российско-белорусская энергетическая война затянулась. Всю прошедшую неделю мы слышали новости с фронта.
Выступали, как это обычно бывает в таких войнах, с достаточно жесткими заявлениями и президент России Дмитрий Медведев, и премьер-министр Владимир Путин, и руководители "Газпрома". С белорусской стороны можно было услышать жесткий комментарий президента Александра Лукашенко и других представителей белорусского политического руководства и правительства страны. Стало очевидно, что стороны не собираются останавливаться в своей полемике относительно того, кто прав и кто виноват в этом конфликте. Даже когда казалось, что Москва и Минск готовы договориться, каждая из сторон находила новые и новые требования друг к другу.
Цена вопроса очевидна. Речь ведь идет не только о газовых поставках. Сегодня Россия и Беларусь припоминают друг другу все сложные вопросы двусторонних отношений, которые практически помешали в срок создать Таможенный союз, один из самых амбициозных проектов времен Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Союз должен был функционировать без учета белорусских представлений о нефтяных пошлинах, но Минск, как известно, не готов к такой схеме взаимодействия с Москвой.
Таким образом, уже сегодня можно сказать о неудаче и двустороннего интеграционного проекта между Россией и Белоруссией, и шире – о неудаче любых многосторонних проектов, которые могли бы зарекомендовать себя на постсоветском пространстве.
Если страны, еще несколько лет тому назад уверявшие, что между ними нет никаких проблем, создавшие Союзное государство, работавшие в рамках создания Таможенного союза и единого экономического пространства, могут оказаться в состоянии настоящей энергетической войны, то как же их руководители могут приглашать другие государства, еще не затронутые военными действиями, на фронт? А ведь российско-белорусская интеграция – это настоящий фронт с обстрелами, с пропагандистскими заявлениями, с эмоциональной реакцией, которая заставляет забыть о привычной советской и постсоветской риторике братских народов.
Председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер, выступая на внеочередном годовом собрании акционеров в своей корпорации, говорил о том, что считает само собой разумеющимся, предопределенным шагом объединение "Газпрома" с украинским "Нафтогазом", и сказал, что это единая энергетическая система. Но и российские, и белорусские энергетические мощности – это тоже единая система. А ведь войны между Россией и Белоруссией в рамках единой системы не должно было быть, как не могло бы быть в рамках единой системы энергетической войны между Россией и Украиной.
Так что любые выражения о единстве системы меркнут, когда мы видим, как эта система функционирует на самом деле, и как ради корпоративных интересов или стремления продемонстрировать вес одного-единственного государства на постсоветском пространстве в жертву приносится даже излюбленная в российском политическом руководстве риторика о дружбе, братстве и будущем единстве.
Выступали, как это обычно бывает в таких войнах, с достаточно жесткими заявлениями и президент России Дмитрий Медведев, и премьер-министр Владимир Путин, и руководители "Газпрома". С белорусской стороны можно было услышать жесткий комментарий президента Александра Лукашенко и других представителей белорусского политического руководства и правительства страны. Стало очевидно, что стороны не собираются останавливаться в своей полемике относительно того, кто прав и кто виноват в этом конфликте. Даже когда казалось, что Москва и Минск готовы договориться, каждая из сторон находила новые и новые требования друг к другу.
Российско-белорусская интеграция – это настоящий фронт с обстрелами, с пропагандистскими заявлениями, с эмоциональной реакцией, которая заставляет забыть о привычной советской и постсоветской риторике братских народов
Цена вопроса очевидна. Речь ведь идет не только о газовых поставках. Сегодня Россия и Беларусь припоминают друг другу все сложные вопросы двусторонних отношений, которые практически помешали в срок создать Таможенный союз, один из самых амбициозных проектов времен Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Союз должен был функционировать без учета белорусских представлений о нефтяных пошлинах, но Минск, как известно, не готов к такой схеме взаимодействия с Москвой.
Таким образом, уже сегодня можно сказать о неудаче и двустороннего интеграционного проекта между Россией и Белоруссией, и шире – о неудаче любых многосторонних проектов, которые могли бы зарекомендовать себя на постсоветском пространстве.
Если страны, еще несколько лет тому назад уверявшие, что между ними нет никаких проблем, создавшие Союзное государство, работавшие в рамках создания Таможенного союза и единого экономического пространства, могут оказаться в состоянии настоящей энергетической войны, то как же их руководители могут приглашать другие государства, еще не затронутые военными действиями, на фронт? А ведь российско-белорусская интеграция – это настоящий фронт с обстрелами, с пропагандистскими заявлениями, с эмоциональной реакцией, которая заставляет забыть о привычной советской и постсоветской риторике братских народов.
Председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер, выступая на внеочередном годовом собрании акционеров в своей корпорации, говорил о том, что считает само собой разумеющимся, предопределенным шагом объединение "Газпрома" с украинским "Нафтогазом", и сказал, что это единая энергетическая система. Но и российские, и белорусские энергетические мощности – это тоже единая система. А ведь войны между Россией и Белоруссией в рамках единой системы не должно было быть, как не могло бы быть в рамках единой системы энергетической войны между Россией и Украиной.
Так что любые выражения о единстве системы меркнут, когда мы видим, как эта система функционирует на самом деле, и как ради корпоративных интересов или стремления продемонстрировать вес одного-единственного государства на постсоветском пространстве в жертву приносится даже излюбленная в российском политическом руководстве риторика о дружбе, братстве и будущем единстве.
