Когда превращаемый в человека пес Шарик напугал горничную Зину страшным словом "абырвалг", мудрый профессор Преображенский мигом догадался, что это "главрыба" задом наперед. Но если бы заведение с французским названием Au bon pain вдруг переименовалось в "О бон пэ", я бы не сразу понял, куда мне идти утром за багетом. Постановление правительства Москвы о переводе иностранных названий на кириллицу не сделало столичные вывески более понятными, скорее наоборот. Теперь на московских улицах "абырвалги" соседствуют с названиями, написанными латиницей, и ни один русопятый патриот еще не заблудился.
Из всех героев русской классической литературы Раскольников одет, наверно, хуже всех, но и на нем изделие известного петербургского шляпника Циммермана и пальто от самого модного мужского портного Шармера. Достоевский при всей своей русофилии и сам одевался у них же, не поддерживал отечественного производителя. Героиня пушкинского "Рославлева" объясняет причину исчерпывающе: "Вечные жалобы наших писателей на пренебрежение, в коем оставляем мы русские книги, похожи на жалобы русских торговок, негодующих на то, что мы шляпки наши покупаем у Сихлера и не довольствуемся произведениями костромских модисток".
Большевики переименовали парфюмерную фирму "Брокар" в "Новую зарю", а вдохновенное произведение Люсьена Оливье – в салат "Столичный". Никаких имен собственных в названиях ширпотреба и общепита не осталось – кроме торта "наполеон" и говядины "бефстроганов". Cоветская власть стремилась все вокруг выкрасить одинаковым серым цветом. Вспоминаются унылые вывески, на которых столовые, закусочные, бутербродные, блинные и пельменные различались лишь номерами. Магазины назывались грубо-материально: "Мясо", "Молоко", "Хлеб". В слове "Колбасы" остряки предлагали поставить ударение на последнем слоге и восклицательный знак в конце. Исключение составляли злачные места, носившие ласкательные имена: "Ромашка", "Фиалка", "Ландыш". Это давняя традиция: в романе "Бесы" есть кабак под названием "Незабудка".
Еда во всех заведениях тоже была одинаковая, как репертуар московских театров, в Большом пели по-русски, и только в театре "Эрмитаж" на заре перестройки шла искрометная опера-буфф Оффенбаха La vie parisienne, где куплеты исполняли по-французски; что такое на самом деле шницель и "Летучая мышь", я узнал только в Вене.
Сегодня фантазия российских рестораторов не знает удержу. Однажды я увидел в интернете снимок рекламной растяжки "Варвары" и подумал, что ресторан называется "У Варвары", просто буква "у" завернулась. Оказалось – нет, именно "Варвары", да еще какой изысканный: персонал позиционирует себя как представителей высокой цивилизации, а варвары – это гости. Есть в Москве рестораны "Служебный вход", "Будуар Бар" и "Ту би" (надо полагать, декорированный в стиле замка Эльсинор), есть Fidelio и караоке c названием на неизвестном языке Bogema (потому что на всех известных писать надо bohème), но "Фиделио" не имеет ничего общего с Бетховеном, а "Богема" - с Пуччини, хоть там и поют.
Но больше всего меня порадовало питерское "Кафе Портос" с его салатом "Двадцать лет спустя" (неужели срок годности не истек?), десертом "Прихоть миледи" и похмельными щами без названия. Так и вижу мушкетеров, хлебающих поутру щи русскими деревянными ложками. Живо вообразилось меню заведения "Ясная Поляна" или, еще лучше, "У Николаича": рататуй "Дом Облонских", похмельные щи "Воскресение", стерляжья уха "Небо Аустерлица", филе "Кутузов", горький шоколад "Признание Анны". Воображение на этом не остановилось. В результате возник многофункциональный банно-обеденно-развлекательный комплекс "Толстоевский": к перечисленным названиям добавились караоке "Не могу молчать", сауна "Свидригайлов", садомазо-клуб "Униженные и оскорбленные", анчоусы "Смердяков", свадебный торт "Вечный муж" и баранья нога "Анатоль Курагин".
Это меню я разместил для смеха в своем ЖЖ и тотчас получил сообщение, что и в Москве и в Питере есть ресторан "Поручик Ржевский", а в нем подают фирменное блюдо "Нога маршала Даву". Но тут ресторанные креативщики напутали: ногу ядром оторвало не Даву, а Ланну.
Остается вспомнить, что любимым блюдом французского премьера Эдуара Эррио была селедка "Бисмарк" в парижской пивной Lipp, а Жак Ширак так любит тушеную голову теленка в страсбургском ресторане "У Ивонны", что блюдо прозвали головой Ширака. Ею он и потчевал Бориса Ельцина в этом заведении в 1997 году.
Из всех героев русской классической литературы Раскольников одет, наверно, хуже всех, но и на нем изделие известного петербургского шляпника Циммермана и пальто от самого модного мужского портного Шармера. Достоевский при всей своей русофилии и сам одевался у них же, не поддерживал отечественного производителя. Героиня пушкинского "Рославлева" объясняет причину исчерпывающе: "Вечные жалобы наших писателей на пренебрежение, в коем оставляем мы русские книги, похожи на жалобы русских торговок, негодующих на то, что мы шляпки наши покупаем у Сихлера и не довольствуемся произведениями костромских модисток".
Большевики переименовали парфюмерную фирму "Брокар" в "Новую зарю", а вдохновенное произведение Люсьена Оливье – в салат "Столичный". Никаких имен собственных в названиях ширпотреба и общепита не осталось – кроме торта "наполеон" и говядины "бефстроганов". Cоветская власть стремилась все вокруг выкрасить одинаковым серым цветом. Вспоминаются унылые вывески, на которых столовые, закусочные, бутербродные, блинные и пельменные различались лишь номерами. Магазины назывались грубо-материально: "Мясо", "Молоко", "Хлеб". В слове "Колбасы" остряки предлагали поставить ударение на последнем слоге и восклицательный знак в конце. Исключение составляли злачные места, носившие ласкательные имена: "Ромашка", "Фиалка", "Ландыш". Это давняя традиция: в романе "Бесы" есть кабак под названием "Незабудка".
Еда во всех заведениях тоже была одинаковая, как репертуар московских театров, в Большом пели по-русски, и только в театре "Эрмитаж" на заре перестройки шла искрометная опера-буфф Оффенбаха La vie parisienne, где куплеты исполняли по-французски; что такое на самом деле шницель и "Летучая мышь", я узнал только в Вене.
Сегодня фантазия российских рестораторов не знает удержу. Однажды я увидел в интернете снимок рекламной растяжки "Варвары" и подумал, что ресторан называется "У Варвары", просто буква "у" завернулась. Оказалось – нет, именно "Варвары", да еще какой изысканный: персонал позиционирует себя как представителей высокой цивилизации, а варвары – это гости. Есть в Москве рестораны "Служебный вход", "Будуар Бар" и "Ту би" (надо полагать, декорированный в стиле замка Эльсинор), есть Fidelio и караоке c названием на неизвестном языке Bogema (потому что на всех известных писать надо bohème), но "Фиделио" не имеет ничего общего с Бетховеном, а "Богема" - с Пуччини, хоть там и поют.
Но больше всего меня порадовало питерское "Кафе Портос" с его салатом "Двадцать лет спустя" (неужели срок годности не истек?), десертом "Прихоть миледи" и похмельными щами без названия. Так и вижу мушкетеров, хлебающих поутру щи русскими деревянными ложками. Живо вообразилось меню заведения "Ясная Поляна" или, еще лучше, "У Николаича": рататуй "Дом Облонских", похмельные щи "Воскресение", стерляжья уха "Небо Аустерлица", филе "Кутузов", горький шоколад "Признание Анны". Воображение на этом не остановилось. В результате возник многофункциональный банно-обеденно-развлекательный комплекс "Толстоевский": к перечисленным названиям добавились караоке "Не могу молчать", сауна "Свидригайлов", садомазо-клуб "Униженные и оскорбленные", анчоусы "Смердяков", свадебный торт "Вечный муж" и баранья нога "Анатоль Курагин".
Это меню я разместил для смеха в своем ЖЖ и тотчас получил сообщение, что и в Москве и в Питере есть ресторан "Поручик Ржевский", а в нем подают фирменное блюдо "Нога маршала Даву". Но тут ресторанные креативщики напутали: ногу ядром оторвало не Даву, а Ланну.
Остается вспомнить, что любимым блюдом французского премьера Эдуара Эррио была селедка "Бисмарк" в парижской пивной Lipp, а Жак Ширак так любит тушеную голову теленка в страсбургском ресторане "У Ивонны", что блюдо прозвали головой Ширака. Ею он и потчевал Бориса Ельцина в этом заведении в 1997 году.
