С 1 января еврозона расширится до 17 стран – на единую европейскую валюту переходит Эстония. Она следует за Словакией, где евро cменил национальную валюту в 2009 году.
В последние дни уходящего 2010 года министр финансов Словакии вновь подверг резкой критике решение Европейского союза оказать масштабную помощь Греции, оказавшейся весной в глубоком долговом кризисе. Словацкий министр заявил в интервью, что лучшим решением для Греции или Португалии он считал бы их выход из еврозоны.
Еще полгода назад многие европейские эксперты вполне допускали подобные сценарии. Но принятые политические решения пока исключили их в принципе. Частью этих решений стали новые попытки добиться от стран Европы соблюдения давно принятых ими же ограничений в проводимой финансовой политике.
В канун 2011 года, который станет десятым в истории единой европейской валюты, в Германии, по заказу газеты Bild, был проведен специальный опрос. И выяснилось: 77% опрошенных считают, что от полного перехода страны в 2002 году на евро они лично ничего так не выиграли, а 49% вообще приветствовали бы возвращение к немецкой марке. Наконец, 67% опрошенных заявили, что опасаются за стабильность единой европейской валюты – на фоне разразившегося в еврозоне в 2010 году долгового кризиса.
Еще до появления евро в наличном обороте первых 11 стран еврозоны многие эксперты предупреждали, что с унификацией процентных ставок в еврозоне произойдет отток капиталов из наиболее крупных стран Европы, прежде всего – из Германии, однако никто и представить тогда не мог, сколь огромным он окажется, говорит президент немецкого исследовательского института IFO Ханс-Вернер Зинн. Только из Германии после 2002 года ушло в другие страны еврозоны более одного триллиона евро. Для сравнения, это две трети общего объема всех банковских сбережений в Германии:
– Переток средств и обусловил в значительной степени не только последовавший экономический рост в этих странах, но и формирование в них "пузыря" на рынках недвижимости – в итоге, как известно, лопнувшего, – напоминает Ханс-Вернер Зинн.
Один из теоретиков "оптимальных монетарных союзов" - нобелевский лауреат по экономике 1999 года Роберт Манделл – писал, что такие союзы не смогут долго существовать без гораздо более тесной интеграции, чем только единая валюта, стран, их объединяющих. Речь шла не только о максимально сближенных налоговых, банковских и финансовых системах, но и о финансовой политике, проводимой властями этих стран.
Роберт Манделл еще в 60-е годы прошлого века указывал, что монетарный союз будет жизнеспособен лишь при гибких рынках труда. Другими словами – если обеспечивается свободный переток рабочей силы и ее избыток концентрируется именно там, где в нем будет наибольшая потребность, – поясняет сотрудник немецкого Института экономических исследований в Берлине Фердинанд Фихтнер.
Другим залогом успешной валютной интеграции Манделл считал координацию финансовой политики. И при создании еврозоны, продолжает Фихтнер, предполагалось, что, благодаря Пакту финансовой стабильности, удастся контролировать действия отдельных стран ЕС.
– Увы, этого оказалось недостаточнo, чтобы предотвратить разрастание бюджетных дефицитов и объемов накопленных государствами долгов, – констатирует Фердинанд Фихтнер.
Пакт финансовой стабильности в Европе, инициатором которого в середине 90-х стал тогдашний министр финансов Германии Тео Вайгель, был принят странами Европейского союза еще в 1997 году, то есть за два года до введения евро в безналичный оборот и за пять лет до появления новой валюты в наличном обороте.
Главные его требования полностью повторяли нормы, заложенные в начале 90-ых еще в Маастрихтский договор, ставший основой создания Европейского союза.
Во-первых, дефицит бюджета той или иной страны еврозоны не должен превышать 3% ВВП, тогда как сегодня он только в среднем составляет в 16 странах еврозоны почти 7%, а в Ирландии – превышает 30%.
Во-вторых, по тем же нормам, накопленный правительством страны еврозоны объем государственного долга не может превышать 60% ВВП. Сегодня только средний его уровень в еврозоне – 84%.
Нужно признать, что Пакт финансовой стабильности в Европе, инициатором которого была Германия, увы, не сработал. А точнее говоря – он стал просто посмешищем, отмечает Ханс-Вернер Зинн из института IFO:
– За годы существования пакта его требования были нарушены в 73 случаях, причем в 23 – с ведомам и даже согласия Европейской комиссии! В 50 случаях за нарушения однозначно полагались штрафные санкции. Сколько в итоге их было наложено? – Ни одной! – подчеркивает Ханс-Вернер Зинн.
Это говорит лишь о том, что пока политические процессы в Европе не позволяют претворить в жизнь даже согласованные обязательства, продолжает Зинн, не позволяют удерживать некоторые государства от непомерных трат и раздувания их собственных долгов:
– Но при все этом я все же считаю, что проблемы, с которыми сталкнулась еврозона, типичны для первых шагов такого масштабного начинания. За минувшие девять лет страны Евросоюза уже немного притерлись друг к другу, а их позиции в определенной степени сблизились. Поэтому, как мне представляется, будущие кризисы уже не окажут столь же негативного влияния на единую европейскую валюту, как нынешний, – прогнозирует эксперт.
Еще в середине 2010 года в Европейском союзе немало спорили о "стратегии выхода" из антикризисных мер, прежде всего – за счет сокращения финансовых стимулов. Теперь, на фоне снижения прогнозов роста экономик Европы в 2011 году, говорят, скорее, о том, что, наоборот, потребуются дополнительные.
Однако даже такого рода факторы могут оказаться лишь вторичными для формирования обменного курса евро – на фоне опасений новых долговых кризисов, полагает Фердинанд Фихтнер из берлинского Института экономических исследований:
– Курс евро в большой степени будет отражать именно динамику объемов накопленной государственной задолженности стран Евросоюза – в худшую или, наоборот, в лучшую сторону, – говорит Фихтнер.
С 1 января еврозона будет включать уже 17 стран Европейского союза. Новой ее участницей становится Эстония – первой из бывших республик СССР.
В последние дни уходящего 2010 года министр финансов Словакии вновь подверг резкой критике решение Европейского союза оказать масштабную помощь Греции, оказавшейся весной в глубоком долговом кризисе. Словацкий министр заявил в интервью, что лучшим решением для Греции или Португалии он считал бы их выход из еврозоны.
Еще полгода назад многие европейские эксперты вполне допускали подобные сценарии. Но принятые политические решения пока исключили их в принципе. Частью этих решений стали новые попытки добиться от стран Европы соблюдения давно принятых ими же ограничений в проводимой финансовой политике.
В канун 2011 года, который станет десятым в истории единой европейской валюты, в Германии, по заказу газеты Bild, был проведен специальный опрос. И выяснилось: 77% опрошенных считают, что от полного перехода страны в 2002 году на евро они лично ничего так не выиграли, а 49% вообще приветствовали бы возвращение к немецкой марке. Наконец, 67% опрошенных заявили, что опасаются за стабильность единой европейской валюты – на фоне разразившегося в еврозоне в 2010 году долгового кризиса.
Еще до появления евро в наличном обороте первых 11 стран еврозоны многие эксперты предупреждали, что с унификацией процентных ставок в еврозоне произойдет отток капиталов из наиболее крупных стран Европы, прежде всего – из Германии, однако никто и представить тогда не мог, сколь огромным он окажется, говорит президент немецкого исследовательского института IFO Ханс-Вернер Зинн. Только из Германии после 2002 года ушло в другие страны еврозоны более одного триллиона евро. Для сравнения, это две трети общего объема всех банковских сбережений в Германии:
– Переток средств и обусловил в значительной степени не только последовавший экономический рост в этих странах, но и формирование в них "пузыря" на рынках недвижимости – в итоге, как известно, лопнувшего, – напоминает Ханс-Вернер Зинн.
Один из теоретиков "оптимальных монетарных союзов" - нобелевский лауреат по экономике 1999 года Роберт Манделл – писал, что такие союзы не смогут долго существовать без гораздо более тесной интеграции, чем только единая валюта, стран, их объединяющих. Речь шла не только о максимально сближенных налоговых, банковских и финансовых системах, но и о финансовой политике, проводимой властями этих стран.
Роберт Манделл еще в 60-е годы прошлого века указывал, что монетарный союз будет жизнеспособен лишь при гибких рынках труда. Другими словами – если обеспечивается свободный переток рабочей силы и ее избыток концентрируется именно там, где в нем будет наибольшая потребность, – поясняет сотрудник немецкого Института экономических исследований в Берлине Фердинанд Фихтнер.
Другим залогом успешной валютной интеграции Манделл считал координацию финансовой политики. И при создании еврозоны, продолжает Фихтнер, предполагалось, что, благодаря Пакту финансовой стабильности, удастся контролировать действия отдельных стран ЕС.
– Увы, этого оказалось недостаточнo, чтобы предотвратить разрастание бюджетных дефицитов и объемов накопленных государствами долгов, – констатирует Фердинанд Фихтнер.
Пакт финансовой стабильности в Европе, инициатором которого в середине 90-х стал тогдашний министр финансов Германии Тео Вайгель, был принят странами Европейского союза еще в 1997 году, то есть за два года до введения евро в безналичный оборот и за пять лет до появления новой валюты в наличном обороте.
Главные его требования полностью повторяли нормы, заложенные в начале 90-ых еще в Маастрихтский договор, ставший основой создания Европейского союза.
Во-первых, дефицит бюджета той или иной страны еврозоны не должен превышать 3% ВВП, тогда как сегодня он только в среднем составляет в 16 странах еврозоны почти 7%, а в Ирландии – превышает 30%.
Во-вторых, по тем же нормам, накопленный правительством страны еврозоны объем государственного долга не может превышать 60% ВВП. Сегодня только средний его уровень в еврозоне – 84%.
Нужно признать, что Пакт финансовой стабильности в Европе, инициатором которого была Германия, увы, не сработал. А точнее говоря – он стал просто посмешищем, отмечает Ханс-Вернер Зинн из института IFO:
– За годы существования пакта его требования были нарушены в 73 случаях, причем в 23 – с ведомам и даже согласия Европейской комиссии! В 50 случаях за нарушения однозначно полагались штрафные санкции. Сколько в итоге их было наложено? – Ни одной! – подчеркивает Ханс-Вернер Зинн.
Это говорит лишь о том, что пока политические процессы в Европе не позволяют претворить в жизнь даже согласованные обязательства, продолжает Зинн, не позволяют удерживать некоторые государства от непомерных трат и раздувания их собственных долгов:
– Но при все этом я все же считаю, что проблемы, с которыми сталкнулась еврозона, типичны для первых шагов такого масштабного начинания. За минувшие девять лет страны Евросоюза уже немного притерлись друг к другу, а их позиции в определенной степени сблизились. Поэтому, как мне представляется, будущие кризисы уже не окажут столь же негативного влияния на единую европейскую валюту, как нынешний, – прогнозирует эксперт.
Еще в середине 2010 года в Европейском союзе немало спорили о "стратегии выхода" из антикризисных мер, прежде всего – за счет сокращения финансовых стимулов. Теперь, на фоне снижения прогнозов роста экономик Европы в 2011 году, говорят, скорее, о том, что, наоборот, потребуются дополнительные.
Однако даже такого рода факторы могут оказаться лишь вторичными для формирования обменного курса евро – на фоне опасений новых долговых кризисов, полагает Фердинанд Фихтнер из берлинского Института экономических исследований:
– Курс евро в большой степени будет отражать именно динамику объемов накопленной государственной задолженности стран Евросоюза – в худшую или, наоборот, в лучшую сторону, – говорит Фихтнер.
С 1 января еврозона будет включать уже 17 стран Европейского союза. Новой ее участницей становится Эстония – первой из бывших республик СССР.
