В свежем - февральском - номере журнала "Иностранная литература" напечатаны мои короткие эссе. Вот одно из них.
На город, в котором живут твои близкие, невозможно смотреть глазами туриста. Ну а город, где похоронены твои близкие – это уже почти родина. Мои киевские тёща, тесть и их собака Джони умерли в Нью-Йорке. Мой сын, прилетевший в первый раз в Нью-Йорк из Лондона в начале восьмидесятых, ещё успел поиграть с Джони в футбол на бруклинском пустыре.
Нью-Йорк всегда волновал поэтов. Рязанский поэт Сергей Есенин в 1923 году назвал Нью-Йорк "железным Миргородом" и прочувствованно написал о "беспощадной мощи железобетона" и "энергии, направленной исключительно на рекламный бег". Андалузский поэт Гарсиа Лорка в 1929 году приехал в Америку и в 1931 году издал книгу "Поэт в Нью-Йорке". Для этого города испанец нашёл слова, полные презрения и брезгливости. "Какой холод и какая жестокость. Реки золота стекаются сюда отовсюду и несут с собой смерть. Полная бездуховность..." ну пр. и пр.
У Нью-Йорка – учащённый пульс, повышенная температура, частое и прерывистое дыханье. Здесь, в Манхэттене, понимаешь, что смерть входит в состав жизни, и что смерть у тебя под рукой, а ты – под рукой у неё. За это можно возненавидеть Нью-Йорк или полюбить его навсегда.
Около трёх десятков лет назад я побывал в гостях у крупнейшего украинского филолога и эссеиста XX века Юрия Шевелёва. Он жил недалеко от Колумбийского университета, где профессорствовал с 1954 по 1977 год. Мы сидели в его кабинете, обставленном тысячами книг. Другой мебели я в комнате не заметил. Он рассказывал мне, что за несколько лет до меня в том же кресле, напротив, сидел модный тогда киевский поэт Иван Д. Киевского поэта мучили сомнения и, возможно, совесть. Он спрашивал совета у мэтра: "Может быть, мне лучше остаться в Нью-Йорке?". Мэтр ответил: "Думаю, не стоит". Мне мэтр объснил: "У Д. уже был читатель на родине, он вкусил признание и не выдержал бы сухого пайка эмиграции".
Сергей Есенин повесился в 1925 году в лениградской гостинице "Англетер". Гарсиа Лорку застрелили солдаты генерала Франко в Гранаде в 1936 году.
У меня в пражском доме на полке украинских книг стоит том стихотворений поразительного нью-йоркского поэта Юрия Тарнавского "Поэзii про нiщо i iншi поэзii на цю саму тему". На титульной странице – надпись: "Iгорю Померанцеву – дружньо". И дата: 8.YII.1980.
В этой книге есть стихотворение "Украйина".
Крайино зi стогонiв i молитов,
важливий продуценте смерти,
недаром своею формою
нагадуеш розжоване серце*.
Символ Нью-Йорка – статуя свободы, смахивающая на городскую сумасшедшую. Этот символ всё ещё не утратил живого смысла. Нью-Йорк был и остаётся городом свободных людей. Я хотел бы жить и умереть в Нью-Йорке.
____________________________________
* Страна стонов и молитв,
крупный поставщик смерти,
не случайно своей формой
напоминаешь пожёванное сердце. (И.П.)
На город, в котором живут твои близкие, невозможно смотреть глазами туриста. Ну а город, где похоронены твои близкие – это уже почти родина. Мои киевские тёща, тесть и их собака Джони умерли в Нью-Йорке. Мой сын, прилетевший в первый раз в Нью-Йорк из Лондона в начале восьмидесятых, ещё успел поиграть с Джони в футбол на бруклинском пустыре.
Нью-Йорк всегда волновал поэтов. Рязанский поэт Сергей Есенин в 1923 году назвал Нью-Йорк "железным Миргородом" и прочувствованно написал о "беспощадной мощи железобетона" и "энергии, направленной исключительно на рекламный бег". Андалузский поэт Гарсиа Лорка в 1929 году приехал в Америку и в 1931 году издал книгу "Поэт в Нью-Йорке". Для этого города испанец нашёл слова, полные презрения и брезгливости. "Какой холод и какая жестокость. Реки золота стекаются сюда отовсюду и несут с собой смерть. Полная бездуховность..." ну пр. и пр.
У Нью-Йорка – учащённый пульс, повышенная температура, частое и прерывистое дыханье. Здесь, в Манхэттене, понимаешь, что смерть входит в состав жизни, и что смерть у тебя под рукой, а ты – под рукой у неё. За это можно возненавидеть Нью-Йорк или полюбить его навсегда.
Около трёх десятков лет назад я побывал в гостях у крупнейшего украинского филолога и эссеиста XX века Юрия Шевелёва. Он жил недалеко от Колумбийского университета, где профессорствовал с 1954 по 1977 год. Мы сидели в его кабинете, обставленном тысячами книг. Другой мебели я в комнате не заметил. Он рассказывал мне, что за несколько лет до меня в том же кресле, напротив, сидел модный тогда киевский поэт Иван Д. Киевского поэта мучили сомнения и, возможно, совесть. Он спрашивал совета у мэтра: "Может быть, мне лучше остаться в Нью-Йорке?". Мэтр ответил: "Думаю, не стоит". Мне мэтр объснил: "У Д. уже был читатель на родине, он вкусил признание и не выдержал бы сухого пайка эмиграции".
Сергей Есенин повесился в 1925 году в лениградской гостинице "Англетер". Гарсиа Лорку застрелили солдаты генерала Франко в Гранаде в 1936 году.
У меня в пражском доме на полке украинских книг стоит том стихотворений поразительного нью-йоркского поэта Юрия Тарнавского "Поэзii про нiщо i iншi поэзii на цю саму тему". На титульной странице – надпись: "Iгорю Померанцеву – дружньо". И дата: 8.YII.1980.
В этой книге есть стихотворение "Украйина".
Крайино зi стогонiв i молитов,
важливий продуценте смерти,
недаром своею формою
нагадуеш розжоване серце*.
Символ Нью-Йорка – статуя свободы, смахивающая на городскую сумасшедшую. Этот символ всё ещё не утратил живого смысла. Нью-Йорк был и остаётся городом свободных людей. Я хотел бы жить и умереть в Нью-Йорке.
____________________________________
* Страна стонов и молитв,
крупный поставщик смерти,
не случайно своей формой
напоминаешь пожёванное сердце. (И.П.)
