Петр Вайль:
Обвинительное заключение по делу об убийстве журналиста Дмитрия Холодова засекречено. Очередное заседание Московского окружного военного суда будет закрытым. Адвокаты и прокурор предъявляют друг другу претензии. Рассказывает Мумин Шакиров:
Мумин Шакиров:
Дмитрий Холодов погиб 17 декабря 1994-го года при взрыве в редакции газеты "Московский Комсомолец". Бомба была заложена в кейс, в котором ему, якобы, должны были передать важные материалы, касающиеся коррупции в российской армии. В убийстве журналиста обвиняются 6 человек: бывший начальник разведки ВДВ полковник Павел Поповских, майор ВДВ Владимир Морозов, двое его заместителей - Александр Сорока и Константин Мирзоянц, заместитель руководителя охранного предприятия Александр Копунцов и предприниматель Константин Барковский. Все они находятся под следствием и под стражей больше двух лет, и отрицают свою причастность к гибели Дмитрия Холодова. Ведет дело военный судья Владимир Сердюков, который прославился тем, что в свое время вынес оправдательный приговор по другому громкому делу - теракту на Котляковском кладбище столицы. Первое заседание в четверг Московский окружной суд провел в СИЗО "Матросская тишина". Предполагалось, что старший прокурор Генпрокуратуры Ирина Алешина провозгласит обвинительное заключение. Но этого не произошло. В ходе процесса подсудимые - бывшие офицеры- десантники, заявили отвод представителю государственного обвинения, а именно - Ирине Алешиной, которая, по их мнению, предоставила суду недостоверные сведения в ходе предварительного следствия, будучи надзирающим прокурором по делу журналиста. Все адвокаты поддержали требование своих подзащитных. В ответ Ирина Алешина заявила отвод адвокату одного из подсудимых - предпринимателя Константина Барковских - Ларисе Мове. Представитель обвинения настаивает на том, что в отношении адвоката ранее было возбуждено уголовное дело по факту разглашения тайны следствия, и она проходила свидетелем по этому делу. Лариса Мове не согласна с этим обвинением.
Лариса Мове:
Они же создали искусственную ситуацию, то есть, я в течение трех месяцев представляла интересы Барковского. Дальше им не понравилось, что СМИ получили данные о грубейших нарушениях закона. Они при очередном вызове меня в Генпрокуратуру предложили дать показания в качестве свидетеля. Представляете себе адвоката, который дает показания в качестве свидетеля о том, что ему рассказал подзащитный, откуда вы взяли эти сведения и так далее?! Я, естественно, отказалась давать такие показания и просто ушла, а они этот факт запротоколировали, назвали "протоколом допроса свидетеля". Написали, что я якобы отказалась от всех подписей и на этом основании следователь Байкин вынес постановление: исключить участие адвоката Мове из дела, поскольку она допрошена в качестве свидетеля. Такой искусственный способ устранения неудобного адвоката. И они меня на следствие так и не допустили - Барковский фактически закрывал следствие без адвоката. Но суд с этой позицией не согласился.
Мумин Шакиров:
Но 24 октября этого года Пресненский межмуниципальный суд столицы признал адвоката Ларису Мове виновной в разглашении данных предварительного следствия по делу журналиста Дмитрия Холодова. Ей было назначено наказание в виде штрафа в размере ста минимальных окладов. Однако, адвокат была освобождена от него по амнистии. По мнению Ларисы Мове, во время предварительного следствия сотрудники Генпрокуратуры допустили многочисленные процессуальные нарушения:
Лариса Мове:
Я впервые вижу собранное в одном месте такое количество грубейших нарушений законов, прав и свобод граждан, допущенных, причем, не кем-нибудь, а Генпрокуратурой. Такого собрания одновременно мне, пожалуй, не встречалось
Мумин Шакиров:
Вы не могли бы назвать какие-то главные пункты этих нарушений?
Лариса Мове:
Экспертизы проведены с нарушением законов. Право на защиту нарушено грубейшим образом. Нарушен закон о допуске к обвиняемым оперативных сотрудников, то есть, беспрецедентное на них, во всяком случае, на моего подзащитного оказано давление, то есть, там, что ни шаг - каждый документ просто кричит.
Мумин Шакиров:
В ходе судебного процесса судья Владимир Сердюков отклонил ходатайство со стороны подсудимых и их адвокатов об отводе представителю гособвинения, старшему прокурору Генпрокуратуры Ирине Алешиной. Он также отказал в удовлетворении ходатайства представителя прокуратуры об отводе адвокату Ларису Мове. Во время заседания один из подследственных - полковник Павел Поповских, поднял вопрос о законности содержания его под стражей с 4 февраля этого года - дату передачи материалов уголовного дела в отношении него в суд. Тогда же - 4 февраля, истек двухлетний срок его тюремного заключения, допустимый законом в отношении подследственных. Следующее судебное заседание состоится 14 ноября этого года, и оно будет закрытым. Суд приступит к ограждению обвинительного заключения, которое находится под грифом "Совершенно секретно". На вопрос Радио Свобода о том, почему этот документ закрыт для общественности, адвокат Лариса Мове ответила так:
Лариса Мове:
Этот гриф выставлял ведь не суд. Решение о засекречивания принимала Генпрокуратура. По закону тот орган, который наложил гриф "секретно", тот и должен его отменять - суд это сделать не вправе. А засекречено, потому что там есть какие-то документы, касающиеся системы организации, подразделений Министерства обороны - это не все дело, но в деле есть кусок, который засекречен, а так как на него есть ссылка в обвинительном заключении, то и все заключение- сам его текст засекречен. Для чего это сделано? На мой взгляд, ситуация очевидна - конечно, для того, чтобы придать этому делу статус секретности. Есть ли в этом необходимость? На мой взгляд - нет. Моего подзащитного это вовсе не касается, не имеет к нему отношения.
Мумин Шакиров:
В то же время, адвокат Лариса Мове считает, что судьи соблюдают процессуальные процедуры, и у нее нет сомнения в том, что дело Дмитрия Холодова длительное и будет рассматриваться судом в соответствии с УПК.
Обвинительное заключение по делу об убийстве журналиста Дмитрия Холодова засекречено. Очередное заседание Московского окружного военного суда будет закрытым. Адвокаты и прокурор предъявляют друг другу претензии. Рассказывает Мумин Шакиров:
Мумин Шакиров:
Дмитрий Холодов погиб 17 декабря 1994-го года при взрыве в редакции газеты "Московский Комсомолец". Бомба была заложена в кейс, в котором ему, якобы, должны были передать важные материалы, касающиеся коррупции в российской армии. В убийстве журналиста обвиняются 6 человек: бывший начальник разведки ВДВ полковник Павел Поповских, майор ВДВ Владимир Морозов, двое его заместителей - Александр Сорока и Константин Мирзоянц, заместитель руководителя охранного предприятия Александр Копунцов и предприниматель Константин Барковский. Все они находятся под следствием и под стражей больше двух лет, и отрицают свою причастность к гибели Дмитрия Холодова. Ведет дело военный судья Владимир Сердюков, который прославился тем, что в свое время вынес оправдательный приговор по другому громкому делу - теракту на Котляковском кладбище столицы. Первое заседание в четверг Московский окружной суд провел в СИЗО "Матросская тишина". Предполагалось, что старший прокурор Генпрокуратуры Ирина Алешина провозгласит обвинительное заключение. Но этого не произошло. В ходе процесса подсудимые - бывшие офицеры- десантники, заявили отвод представителю государственного обвинения, а именно - Ирине Алешиной, которая, по их мнению, предоставила суду недостоверные сведения в ходе предварительного следствия, будучи надзирающим прокурором по делу журналиста. Все адвокаты поддержали требование своих подзащитных. В ответ Ирина Алешина заявила отвод адвокату одного из подсудимых - предпринимателя Константина Барковских - Ларисе Мове. Представитель обвинения настаивает на том, что в отношении адвоката ранее было возбуждено уголовное дело по факту разглашения тайны следствия, и она проходила свидетелем по этому делу. Лариса Мове не согласна с этим обвинением.
Лариса Мове:
Они же создали искусственную ситуацию, то есть, я в течение трех месяцев представляла интересы Барковского. Дальше им не понравилось, что СМИ получили данные о грубейших нарушениях закона. Они при очередном вызове меня в Генпрокуратуру предложили дать показания в качестве свидетеля. Представляете себе адвоката, который дает показания в качестве свидетеля о том, что ему рассказал подзащитный, откуда вы взяли эти сведения и так далее?! Я, естественно, отказалась давать такие показания и просто ушла, а они этот факт запротоколировали, назвали "протоколом допроса свидетеля". Написали, что я якобы отказалась от всех подписей и на этом основании следователь Байкин вынес постановление: исключить участие адвоката Мове из дела, поскольку она допрошена в качестве свидетеля. Такой искусственный способ устранения неудобного адвоката. И они меня на следствие так и не допустили - Барковский фактически закрывал следствие без адвоката. Но суд с этой позицией не согласился.
Мумин Шакиров:
Но 24 октября этого года Пресненский межмуниципальный суд столицы признал адвоката Ларису Мове виновной в разглашении данных предварительного следствия по делу журналиста Дмитрия Холодова. Ей было назначено наказание в виде штрафа в размере ста минимальных окладов. Однако, адвокат была освобождена от него по амнистии. По мнению Ларисы Мове, во время предварительного следствия сотрудники Генпрокуратуры допустили многочисленные процессуальные нарушения:
Лариса Мове:
Я впервые вижу собранное в одном месте такое количество грубейших нарушений законов, прав и свобод граждан, допущенных, причем, не кем-нибудь, а Генпрокуратурой. Такого собрания одновременно мне, пожалуй, не встречалось
Мумин Шакиров:
Вы не могли бы назвать какие-то главные пункты этих нарушений?
Лариса Мове:
Экспертизы проведены с нарушением законов. Право на защиту нарушено грубейшим образом. Нарушен закон о допуске к обвиняемым оперативных сотрудников, то есть, беспрецедентное на них, во всяком случае, на моего подзащитного оказано давление, то есть, там, что ни шаг - каждый документ просто кричит.
Мумин Шакиров:
В ходе судебного процесса судья Владимир Сердюков отклонил ходатайство со стороны подсудимых и их адвокатов об отводе представителю гособвинения, старшему прокурору Генпрокуратуры Ирине Алешиной. Он также отказал в удовлетворении ходатайства представителя прокуратуры об отводе адвокату Ларису Мове. Во время заседания один из подследственных - полковник Павел Поповских, поднял вопрос о законности содержания его под стражей с 4 февраля этого года - дату передачи материалов уголовного дела в отношении него в суд. Тогда же - 4 февраля, истек двухлетний срок его тюремного заключения, допустимый законом в отношении подследственных. Следующее судебное заседание состоится 14 ноября этого года, и оно будет закрытым. Суд приступит к ограждению обвинительного заключения, которое находится под грифом "Совершенно секретно". На вопрос Радио Свобода о том, почему этот документ закрыт для общественности, адвокат Лариса Мове ответила так:
Лариса Мове:
Этот гриф выставлял ведь не суд. Решение о засекречивания принимала Генпрокуратура. По закону тот орган, который наложил гриф "секретно", тот и должен его отменять - суд это сделать не вправе. А засекречено, потому что там есть какие-то документы, касающиеся системы организации, подразделений Министерства обороны - это не все дело, но в деле есть кусок, который засекречен, а так как на него есть ссылка в обвинительном заключении, то и все заключение- сам его текст засекречен. Для чего это сделано? На мой взгляд, ситуация очевидна - конечно, для того, чтобы придать этому делу статус секретности. Есть ли в этом необходимость? На мой взгляд - нет. Моего подзащитного это вовсе не касается, не имеет к нему отношения.
Мумин Шакиров:
В то же время, адвокат Лариса Мове считает, что судьи соблюдают процессуальные процедуры, и у нее нет сомнения в том, что дело Дмитрия Холодова длительное и будет рассматриваться судом в соответствии с УПК.
