Анна Качкаева, Москва:
Николай Сванидзе сменил амплуа. В рекламном ролике, который предшествовал ток-шоу "Зеркало", Сванидзе назвал свою программу "магазином, в котором продается политика". Почему "магазином" - это, видимо, известно Николаю Сванидзе, а проще говоря, телеаналитик переквалифицировался в ведущего ток-шоу. В новом "Зеркале" час двадцать минут ведущий, гости и сорок представителей народа обсуждали главные политические темы недели. Изменившаяся форма не сделала "Зеркало" более динамичным. Более того, отмеренные 30 минут на трагедию "Курска", еще 30 минут на Ближний Восток и 20 минут на Чечню превращали разговор в чехарду. В результате - не расслышанные аргументы, повторяющиеся вопросы, общие фразы типа: "Средства массовой информации истеричны и виноваты во всех бедах"; "Президент ответственен, обаятелен и умеет пользоваться энергией противника"; "Российская дипломатия всех перехитрила, потому что не участвовала в египетском саммите"...
В попытках объять необъятное ведущий упрощал проблемы до примитивности. Например, Сванидзе от имени всех объяснял стране, что мы не любим чеченцев, потому что они воинственны, евреев за то, что они евреи и уезжают, а вот палестинцев мы любим за то, что они воюют с евреями, но перестали бы их любить, если бы эти арабы, так похожие на кавказцев, оказались в России. Ясно, что таким образом Сванидзе пытался заострить тему. Только вот поговорить и развить все это в дискуссии так и не успели - программа закончилась. Только один раз, когда у Дмитрия Рогозина оказался квалифицированный оппонент - Александр Бовин, программа ненадолго напоминала дискуссию - хоть кто-то с кем-то не соглашался.
Самое удивительное - состояние 40 представителей народа в студии. Посаженные плотно, плечом к плечу, рабочие, учителя, студенты, военные и инвалиды почти не реагировали на происходящее. В программе представители народа выглядели не живыми людьми, а функцией. Студент чуть более отвязан в суждениях, чем рассудительный рабочий. Военный, разумеется, патриот, а многословная учительница явно исповедует либеральные взгляды. Возможно, так оно и есть на самом деле. Но меня всю программу не покидало ощущение, что нормальные люди выглядят вышколенными статистами, которые по команде ведущего то высказываются, то задают вопросы, то дружно молчат и даже не шушукаются. Ни одного недоуменного или удивленного взгляда, проявления несогласия или любой другой человеческой реакции. Когда Илья Клебанов говорил о своей правдивости, хотелось бы видеть лицо женщины, которая задавала вопрос о лжи вокруг трагедии "Курска", или, например, рассмотреть мужчину, который задал простой и очень сложный вопрос: "Почему президент Путин не мог предложить свои услуги в урегулировании арабо-израильского конфликта". Но режиссеры программы почему-то этих лиц не показывали. После программы осталось странное послевкусие: вроде бы разговор был, а вроде бы его и не было.
Теперь о пластике перехода: ток-шоу, напичканное тремя сложнейшими темами - не выпуск аналитики, где между сюжетами можно пустить телевизионную отбивку или произнести текст, подводящий к очередному репортажу. В живом разговоре нужно вовремя услышать логическую точку, сделать заключение и ненавязчиво перейти к следующей теме. К тому же, в случае "Зеркала" с подиума в центре студии буквально должен был уйти один персонаж и появиться другой. Например, в минувшей программе Илью Клебанова менял Дмитрий Рогозин. Завершая блок с Ильей Клебановым Сванидзе принял странную позу. Он сел напротив своего героя. Колени ведущего уперлись в колени вице-премьера, Сванидзе подался всем телом вперед и стал поглаживать руку вице-премьера, интимно вопрошая: "Не прекратить ли операцию по подъему тел подводников"? Видимо, не готовый к такой мизансцене Клебанов вжался в стул и промямлил что-то такое про свою личную позицию и позицию президента. Сванидзе потом торжествующе проводил своего гостя и перешел к следующему герою. Депутат Рогозин оказался более пригодным для театральной самодеятельности. Во всяком случае, Рогозин не противился, когда Сванидзе, подхватив его под ручку, стал прогуливаться по студии, предварив этот променад словами: "Помнем в кустах багряных лебеды" Потом, перейдя почти на полушепот, Сванидзе спросил у Рогозина: "Мы за кого - за арабов или за евреев"? Рогозин ответил: "Мы за Россию".
Заговорщический вид Сванидзе, который ведущий сохранял во время финальных мизансцен с Клебановым и Рогозиным, должен был означать, что вот, сейчас он спросит нечто такое, что просто перевернет представление о проблеме. Но ожидания не оправдались. Зато похудевший Сванидзе осваивается с новой ролью, прогуливается, присаживается на приступочек, картинно облокачивается на спинку стула. Пока все эти перемещения выглядят довольно беспомощными, и кажется, что Сванидзе тесно в студии. Не знаю, как на самом деле чувствуют себя гости в студии "Зеркала" среди темных задников, зеркальных панелей и остроугольных пирамид, напоминающих осколки, но на экране оформление студии рождает странный эффект - эффект неуютности и зябкости. Не говоря уж о неприятных ассоциациях: осколки зеркала - плохая примета.
Николай Сванидзе сменил амплуа. В рекламном ролике, который предшествовал ток-шоу "Зеркало", Сванидзе назвал свою программу "магазином, в котором продается политика". Почему "магазином" - это, видимо, известно Николаю Сванидзе, а проще говоря, телеаналитик переквалифицировался в ведущего ток-шоу. В новом "Зеркале" час двадцать минут ведущий, гости и сорок представителей народа обсуждали главные политические темы недели. Изменившаяся форма не сделала "Зеркало" более динамичным. Более того, отмеренные 30 минут на трагедию "Курска", еще 30 минут на Ближний Восток и 20 минут на Чечню превращали разговор в чехарду. В результате - не расслышанные аргументы, повторяющиеся вопросы, общие фразы типа: "Средства массовой информации истеричны и виноваты во всех бедах"; "Президент ответственен, обаятелен и умеет пользоваться энергией противника"; "Российская дипломатия всех перехитрила, потому что не участвовала в египетском саммите"...
В попытках объять необъятное ведущий упрощал проблемы до примитивности. Например, Сванидзе от имени всех объяснял стране, что мы не любим чеченцев, потому что они воинственны, евреев за то, что они евреи и уезжают, а вот палестинцев мы любим за то, что они воюют с евреями, но перестали бы их любить, если бы эти арабы, так похожие на кавказцев, оказались в России. Ясно, что таким образом Сванидзе пытался заострить тему. Только вот поговорить и развить все это в дискуссии так и не успели - программа закончилась. Только один раз, когда у Дмитрия Рогозина оказался квалифицированный оппонент - Александр Бовин, программа ненадолго напоминала дискуссию - хоть кто-то с кем-то не соглашался.
Самое удивительное - состояние 40 представителей народа в студии. Посаженные плотно, плечом к плечу, рабочие, учителя, студенты, военные и инвалиды почти не реагировали на происходящее. В программе представители народа выглядели не живыми людьми, а функцией. Студент чуть более отвязан в суждениях, чем рассудительный рабочий. Военный, разумеется, патриот, а многословная учительница явно исповедует либеральные взгляды. Возможно, так оно и есть на самом деле. Но меня всю программу не покидало ощущение, что нормальные люди выглядят вышколенными статистами, которые по команде ведущего то высказываются, то задают вопросы, то дружно молчат и даже не шушукаются. Ни одного недоуменного или удивленного взгляда, проявления несогласия или любой другой человеческой реакции. Когда Илья Клебанов говорил о своей правдивости, хотелось бы видеть лицо женщины, которая задавала вопрос о лжи вокруг трагедии "Курска", или, например, рассмотреть мужчину, который задал простой и очень сложный вопрос: "Почему президент Путин не мог предложить свои услуги в урегулировании арабо-израильского конфликта". Но режиссеры программы почему-то этих лиц не показывали. После программы осталось странное послевкусие: вроде бы разговор был, а вроде бы его и не было.
Теперь о пластике перехода: ток-шоу, напичканное тремя сложнейшими темами - не выпуск аналитики, где между сюжетами можно пустить телевизионную отбивку или произнести текст, подводящий к очередному репортажу. В живом разговоре нужно вовремя услышать логическую точку, сделать заключение и ненавязчиво перейти к следующей теме. К тому же, в случае "Зеркала" с подиума в центре студии буквально должен был уйти один персонаж и появиться другой. Например, в минувшей программе Илью Клебанова менял Дмитрий Рогозин. Завершая блок с Ильей Клебановым Сванидзе принял странную позу. Он сел напротив своего героя. Колени ведущего уперлись в колени вице-премьера, Сванидзе подался всем телом вперед и стал поглаживать руку вице-премьера, интимно вопрошая: "Не прекратить ли операцию по подъему тел подводников"? Видимо, не готовый к такой мизансцене Клебанов вжался в стул и промямлил что-то такое про свою личную позицию и позицию президента. Сванидзе потом торжествующе проводил своего гостя и перешел к следующему герою. Депутат Рогозин оказался более пригодным для театральной самодеятельности. Во всяком случае, Рогозин не противился, когда Сванидзе, подхватив его под ручку, стал прогуливаться по студии, предварив этот променад словами: "Помнем в кустах багряных лебеды" Потом, перейдя почти на полушепот, Сванидзе спросил у Рогозина: "Мы за кого - за арабов или за евреев"? Рогозин ответил: "Мы за Россию".
Заговорщический вид Сванидзе, который ведущий сохранял во время финальных мизансцен с Клебановым и Рогозиным, должен был означать, что вот, сейчас он спросит нечто такое, что просто перевернет представление о проблеме. Но ожидания не оправдались. Зато похудевший Сванидзе осваивается с новой ролью, прогуливается, присаживается на приступочек, картинно облокачивается на спинку стула. Пока все эти перемещения выглядят довольно беспомощными, и кажется, что Сванидзе тесно в студии. Не знаю, как на самом деле чувствуют себя гости в студии "Зеркала" среди темных задников, зеркальных панелей и остроугольных пирамид, напоминающих осколки, но на экране оформление студии рождает странный эффект - эффект неуютности и зябкости. Не говоря уж о неприятных ассоциациях: осколки зеркала - плохая примета.
