Памяти Петра Луцика.
В Москве на 41-м году жизни скончался от сердечного приступа известный сценарист и режиссер Петр Луцик. Луцик получил известность как создатель таких фильмов как ""Дети Чугунных Богов", "Лимита", "Дюба-дюба", "Окраина". Петр Луцик - дважды лауреат кинопремии "Ника", обладатель премий Берлинского и Монреальского кинофестивалей.
Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует о Петре Луцике с российским кинокритиком Андреем Плаховым.
Петр Вайль:
В Москве на 41-м году жизни скончался киносценарист и режиссер Петр Луцик. Он известен зрителям по фильму "Окраина" - это единственный фильм, который он снял в качестве режиссера, и он был очень плодовитым сценаристом, написав вместе со своим соавтором, тоже, увы, покойным - Алексеем Саморядовым множество сценариев, по которые сняты такие известные фильмы, как
"Дети Чугунных Богов", "Дюба-дюба", "Лимита" и другие. Мы беседуем о Петре Луцике с кинокритиком Андреем Плаховым.
Андрей Плахов:
Можно сказать, что Петр Луцик был последней надеждой советского кино - я подчеркиваю: советского, потому что Луцик уже в тот момент, когда начала распадаться империя, был вполне сложившимся человеком, и все его творчество, прежде всего, совместное с Алексеем Саморядовым сценарное творчество было пропитано советскими мифологемами, советскими мифами, фольклором советской окраины - не случайно потом Луцек снял картину под названием "Окраина", и все это имело в первой половине 90-х годов, когда кинематограф перестал быть советским, но еще как бы не стал новым российским или новорусским - называйте, как хотите.... Но случилась такая трагическая вещь, что Саморядов погиб в 1994-м году на Форуме молодого кино в Ялте, на том самом форуме, где раздавались путевки в XXI век, так сказать, молодым дарованиям, режиссерам будущего... Саморядова не стало, и остался Луцик, который на какое-то время вообще ушел в тень, и вдруг совершенно неожиданно вышел с замечательной картиной "Окраина", которая, по-моему, стала главным кинематографическим событием второй половины 90-х годов. Одновременно были и, так сказать, похороны советского кино, потому что фильм опять же был пропитан всеми мифами советского кинематографа, которые он, с одной стороны, реанимировал, а с другой как-то очень иронически отстранял, и, возможно, это был прорыв в какой-то новый кинематограф, которого так и не состоялось, и вероятно уже не состоится, потому что с уходом Луцика вот эта драматическая коллизия ухода двух очень одаренных людей, которые выражали какой-то дух своего поколения, завершилась, и трудно предположить, что кто-то из их сверстников сможет сделать что-то подобное.
Петр Вайль:
Андрей, я очень рад, что вы с вашим авторитетом и знаниями так высоко цените Петра Луцика, мне кажется, что тоже на него была главная надежда, и вот почему: мне кажется, что Луцик был совершенно отдельным явлением в современном российском кино, потому что у него было редчайшее чувство эпоса. Вот как-то априорно считается, что для культуры, у истоков которой стоит "Слово о Полку Игореве", а на вершинах - "Война и Мир" Толстого и "Хованщина" Мусоргского - эпические черты этой культуре присущи и даже привычны, но, на самом деле, это не так. вообще, по вершинам нельзя судить, мы живем в низинах, а подлинного эпоса в русском искусстве не так уже и много...Что касается кино, то, по-моему, эпическое чутье и свойство было только у Эйзенштейна, а вот Луцик снял эту свою картину "Окраина" и сразу стало понятно, что у него именно эпический ритм, пульс, дыхание. Эта картина казалась настолько необычной, что, по-моему, была и неосмысленной толком - о ней писали довольно много, но совсем в другом ключе. Писали какие-то перепуганные либеральные журналисты, которым показалось, что Луцик в своей картине зовет к топору и переделу собственности. ( Напомню, речь там идет о крестьянах, которые вдруг узнают, что их землю вдруг кто-то продал каким-то большим новым русским людям в городе, и они берут ружья и восстанавливают справедливость единственно доступным им путем). Но там, конечно, нет никакой публицистики, по-моему, она вообще недоступна Луцику, у него было совершенно иное дыхание - там был эпос - герои картины Луцика сродни скорее героям исландских саг, греческого мифа или русских былин - они свои зверства и подвиги совершают совершенно бесстрастно и уже точно внеидеологично.
Андрей Плахов:
Да, я думаю, что вы совершенно правы, ведь собственно в фильмах Эйзенштейна, хотя там тоже много происходит разных зверств - революционных и прочих, ценим мы их не за это и воспринимаем их не через это, а именно как произведения в стиле современного эпоса, который вообще достаточно редок в кинематографе ХХ века. Он существует в американском кино в виде вестерна в классических фильмах Джона Форда. Поэтому, когда Луцика те же либеральные или нелиберальные критики стали как-то воспринимать сквозь призму Тарантино, мне эта аналогия показалась совершенно неуместной, и мне кажется, что в данном случае действительно можно говорить в каком-то очень отдаленном приближении о параллели с Джоном Фордом, потому что он действительно создавал какой-то такой эпос или вестерн советского или постсоветского времени. Другое дело, что он сделал только одну картину и, конечно, это не получило продолжения, как мы уже говорили и возможно не получится. Тем не менее, вот этот дуэт Луцкина и Саморядова был очень значимым в кинематографе 90-х годов, и это видно не только по их поставленным картинам. Картина "Лимита", например, на первый взгляд кажется такой гламурной песней о "новых русских", но на самом деле, они хотели совершенно не этого, они, насколько мне известно, вообще были недовольны сделанными по их сценариям фильмами, кроме фильма "Гангофер", хотя была интересная картина "Дети Чугунных Богов", хотя была интересная картина "Дюба-дюба"
Петр Вайль:
И была очень интересная картина "Савой" Михаила Аветикова, тоже на сценарий, который был написан Луциком и Саморядовым, однако, режиссер ушел так далеко от их замысла, что они даже сняли свои имена из титров.
Андрей Плахов:
Да, у них этот соблазн часто возникал, а большинство их сценариев вообще остались не поставленными. Например, замечательный сценарий "Дикое Поле" - у меня лежит книжка, которую мне подарил Луцик, с подписью Луцика написанной его почерком, и потом "Саморядов" - символически, большими печатными буквами, потому что они писали это вдвоем. Но Саморядова тогда уже не было. И сценарий "Дикое Поле" - по-моему, замечателен. Его Луцик пытался поставить в последнее время, и шел к этой постановке, и если бы не случилось то, что случилось, то все-таки была какая-то надежда, что он был бы поставлен. Это тоже замечательный эпос...
Петр Вайль:
Более того, это прекрасная литература, у меня тоже есть эта книга, подаренная Петей Луциком, и я за последнее время мало что читал с таким удовольствием и увлечением - это действительно подлинная русская проза без всяких скидок на сценарную служебность. Когда он взялся за "Дикое Поле", я еще раз перечитал этот сценарий, и понял, что из этого тоже может получиться что-то вроде "Окраины" по размаху и масштабу - он как-то умудрялся действительно в малую форму втискивать эпическое содержание... Думаю, что это получилось бы и в "Диком Поле", но знаете, название "Дикое Поле", как всегда, со смертью человека кажется символическим. Луцик начал работать над фильмом еще в прошлом году, но вот, он вышел на "дикое поле" этого самого бизнеса и ничего у него не вышло. Этого он не умел делать, просто не умел, хотя художник, в общем, не обязан быть менеджером, и ему было очень тяжело...
Андрей Плахов:
Я думаю, что то, что Пете Луцику удалось сделать фильм "Окраина" - чудо, и своего рода подвиг, потому что, вероятно, он ощущал, что со смертью Саморядова ушла какая-то очень важная его часть, половина. И он хотел оставить что-то, что довершило бы этот сюжет, и, к сожалению, он так быстро и завершился на пороге XXI века. Он, видимо, не очень хотел стать режиссером XXI века, хотя для этого и были все основания.
Петр Вайль:
Да, он много рассказывал про Саморядова и очень тосковал о нем... Будем считать, что они снова вместе...
В Москве на 41-м году жизни скончался от сердечного приступа известный сценарист и режиссер Петр Луцик. Луцик получил известность как создатель таких фильмов как ""Дети Чугунных Богов", "Лимита", "Дюба-дюба", "Окраина". Петр Луцик - дважды лауреат кинопремии "Ника", обладатель премий Берлинского и Монреальского кинофестивалей.
Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует о Петре Луцике с российским кинокритиком Андреем Плаховым.
Петр Вайль:
В Москве на 41-м году жизни скончался киносценарист и режиссер Петр Луцик. Он известен зрителям по фильму "Окраина" - это единственный фильм, который он снял в качестве режиссера, и он был очень плодовитым сценаристом, написав вместе со своим соавтором, тоже, увы, покойным - Алексеем Саморядовым множество сценариев, по которые сняты такие известные фильмы, как
"Дети Чугунных Богов", "Дюба-дюба", "Лимита" и другие. Мы беседуем о Петре Луцике с кинокритиком Андреем Плаховым.
Андрей Плахов:
Можно сказать, что Петр Луцик был последней надеждой советского кино - я подчеркиваю: советского, потому что Луцик уже в тот момент, когда начала распадаться империя, был вполне сложившимся человеком, и все его творчество, прежде всего, совместное с Алексеем Саморядовым сценарное творчество было пропитано советскими мифологемами, советскими мифами, фольклором советской окраины - не случайно потом Луцек снял картину под названием "Окраина", и все это имело в первой половине 90-х годов, когда кинематограф перестал быть советским, но еще как бы не стал новым российским или новорусским - называйте, как хотите.... Но случилась такая трагическая вещь, что Саморядов погиб в 1994-м году на Форуме молодого кино в Ялте, на том самом форуме, где раздавались путевки в XXI век, так сказать, молодым дарованиям, режиссерам будущего... Саморядова не стало, и остался Луцик, который на какое-то время вообще ушел в тень, и вдруг совершенно неожиданно вышел с замечательной картиной "Окраина", которая, по-моему, стала главным кинематографическим событием второй половины 90-х годов. Одновременно были и, так сказать, похороны советского кино, потому что фильм опять же был пропитан всеми мифами советского кинематографа, которые он, с одной стороны, реанимировал, а с другой как-то очень иронически отстранял, и, возможно, это был прорыв в какой-то новый кинематограф, которого так и не состоялось, и вероятно уже не состоится, потому что с уходом Луцика вот эта драматическая коллизия ухода двух очень одаренных людей, которые выражали какой-то дух своего поколения, завершилась, и трудно предположить, что кто-то из их сверстников сможет сделать что-то подобное.
Петр Вайль:
Андрей, я очень рад, что вы с вашим авторитетом и знаниями так высоко цените Петра Луцика, мне кажется, что тоже на него была главная надежда, и вот почему: мне кажется, что Луцик был совершенно отдельным явлением в современном российском кино, потому что у него было редчайшее чувство эпоса. Вот как-то априорно считается, что для культуры, у истоков которой стоит "Слово о Полку Игореве", а на вершинах - "Война и Мир" Толстого и "Хованщина" Мусоргского - эпические черты этой культуре присущи и даже привычны, но, на самом деле, это не так. вообще, по вершинам нельзя судить, мы живем в низинах, а подлинного эпоса в русском искусстве не так уже и много...Что касается кино, то, по-моему, эпическое чутье и свойство было только у Эйзенштейна, а вот Луцик снял эту свою картину "Окраина" и сразу стало понятно, что у него именно эпический ритм, пульс, дыхание. Эта картина казалась настолько необычной, что, по-моему, была и неосмысленной толком - о ней писали довольно много, но совсем в другом ключе. Писали какие-то перепуганные либеральные журналисты, которым показалось, что Луцик в своей картине зовет к топору и переделу собственности. ( Напомню, речь там идет о крестьянах, которые вдруг узнают, что их землю вдруг кто-то продал каким-то большим новым русским людям в городе, и они берут ружья и восстанавливают справедливость единственно доступным им путем). Но там, конечно, нет никакой публицистики, по-моему, она вообще недоступна Луцику, у него было совершенно иное дыхание - там был эпос - герои картины Луцика сродни скорее героям исландских саг, греческого мифа или русских былин - они свои зверства и подвиги совершают совершенно бесстрастно и уже точно внеидеологично.
Андрей Плахов:
Да, я думаю, что вы совершенно правы, ведь собственно в фильмах Эйзенштейна, хотя там тоже много происходит разных зверств - революционных и прочих, ценим мы их не за это и воспринимаем их не через это, а именно как произведения в стиле современного эпоса, который вообще достаточно редок в кинематографе ХХ века. Он существует в американском кино в виде вестерна в классических фильмах Джона Форда. Поэтому, когда Луцика те же либеральные или нелиберальные критики стали как-то воспринимать сквозь призму Тарантино, мне эта аналогия показалась совершенно неуместной, и мне кажется, что в данном случае действительно можно говорить в каком-то очень отдаленном приближении о параллели с Джоном Фордом, потому что он действительно создавал какой-то такой эпос или вестерн советского или постсоветского времени. Другое дело, что он сделал только одну картину и, конечно, это не получило продолжения, как мы уже говорили и возможно не получится. Тем не менее, вот этот дуэт Луцкина и Саморядова был очень значимым в кинематографе 90-х годов, и это видно не только по их поставленным картинам. Картина "Лимита", например, на первый взгляд кажется такой гламурной песней о "новых русских", но на самом деле, они хотели совершенно не этого, они, насколько мне известно, вообще были недовольны сделанными по их сценариям фильмами, кроме фильма "Гангофер", хотя была интересная картина "Дети Чугунных Богов", хотя была интересная картина "Дюба-дюба"
Петр Вайль:
И была очень интересная картина "Савой" Михаила Аветикова, тоже на сценарий, который был написан Луциком и Саморядовым, однако, режиссер ушел так далеко от их замысла, что они даже сняли свои имена из титров.
Андрей Плахов:
Да, у них этот соблазн часто возникал, а большинство их сценариев вообще остались не поставленными. Например, замечательный сценарий "Дикое Поле" - у меня лежит книжка, которую мне подарил Луцик, с подписью Луцика написанной его почерком, и потом "Саморядов" - символически, большими печатными буквами, потому что они писали это вдвоем. Но Саморядова тогда уже не было. И сценарий "Дикое Поле" - по-моему, замечателен. Его Луцик пытался поставить в последнее время, и шел к этой постановке, и если бы не случилось то, что случилось, то все-таки была какая-то надежда, что он был бы поставлен. Это тоже замечательный эпос...
Петр Вайль:
Более того, это прекрасная литература, у меня тоже есть эта книга, подаренная Петей Луциком, и я за последнее время мало что читал с таким удовольствием и увлечением - это действительно подлинная русская проза без всяких скидок на сценарную служебность. Когда он взялся за "Дикое Поле", я еще раз перечитал этот сценарий, и понял, что из этого тоже может получиться что-то вроде "Окраины" по размаху и масштабу - он как-то умудрялся действительно в малую форму втискивать эпическое содержание... Думаю, что это получилось бы и в "Диком Поле", но знаете, название "Дикое Поле", как всегда, со смертью человека кажется символическим. Луцик начал работать над фильмом еще в прошлом году, но вот, он вышел на "дикое поле" этого самого бизнеса и ничего у него не вышло. Этого он не умел делать, просто не умел, хотя художник, в общем, не обязан быть менеджером, и ему было очень тяжело...
Андрей Плахов:
Я думаю, что то, что Пете Луцику удалось сделать фильм "Окраина" - чудо, и своего рода подвиг, потому что, вероятно, он ощущал, что со смертью Саморядова ушла какая-то очень важная его часть, половина. И он хотел оставить что-то, что довершило бы этот сюжет, и, к сожалению, он так быстро и завершился на пороге XXI века. Он, видимо, не очень хотел стать режиссером XXI века, хотя для этого и были все основания.
Петр Вайль:
Да, он много рассказывал про Саморядова и очень тосковал о нем... Будем считать, что они снова вместе...
