Мировой суд Тверского района города Москвы освободил из-под стражи гражданского активиста Дмитрия Путенихина. Путенихин провел два месяца в тюрьме за то, что 28 октября в знак протеста облил водой прокурора Смирнова после оглашения приговора по делу о беспорядках на Манежной площади.
Дело Путенихина, известного под псевдонимом Матвей Крылов, привлекло большое внимание. В его поддержку проводились пикеты, выставки и концерты. После освобождения Дмитрий Путенихин дал интервью Радио Свобода.
– Как было в тюрьме?
– Нормально. Проблем с арестантами не было. Понятно, что я был политическим, немного из другой среды, но со всеми находил общий язык.
– Не лишний опыт в вашей жизни?
– Нет, конечно. Нисколько не жалею о том, что побывал в Бутырской тюрьме.
– Вы знаете, что Алексей Навальный, который недавно провел за решеткой 15 суток и пропустил митинг на Болотной площади, сказал, что его посадили в одной стране, а освободили – в другой. Вы провели в тюрьме два месяца, многое за это время изменилось. У вас была возможность следить за политическими событиями?
– Там был телевизор, благодаря телеканалу РЕН ТВ я как-то отслеживал новости. Сказать, что я освободился в другой стране, пока не могу. Но, конечно, за последние 10 лет такого протеста не было. Важно, что это уже больше, чем партийные акции, это уже гражданский протест. Мы выходим за рамки своих мелких групп, фанатических организаций. Надо быть последовательными, идти дальше, не пытаться навязывать что-то, а прислушиваться к мнению общества.
– Не жалеете, что пропустили послевыборные митинги?
– Я никогда в жизни ни о чем не жалел. Это не последние митинги, и думаю, что я буду участником еще более массовых. А, возможно, и участником последнего митинга, которым завершится путинская эпоха. Все еще впереди. Я рад, что начатое мною и моими товарищами дело живо и будет развиваться. Постараюсь принять самое активное участие во всех событиях, останусь таким же активным гражданином, как и до тюрьмы. Тюрьма для меня сыграла большую роль, здесь я начал общаться с простыми людьми, услышал, чего они хотят, кому верят, кому нет. Мне кажется, надо опираться на таких людей и заниматься защитой прав заключенных. Я постараюсь, в силу своих возможностей, повлиять на эту ситуацию, чтобы простые арестанты, которые не могут достучаться до СМИ, до чиновников, почувствовали поддержку. Сейчас они находятся один на один с людьми в погонах, и счет не в их пользу.
– Я знаю, что вы строгий вегетарианец. Должно быть, невозможно соблюдать веганскую диету в Бутырской тюрьме?
– Я не ел тюремную пищу, она вся замешана на мясе. Так что я государству в этом плане не обязан ничем. Ну, похудел чуть-чуть.
– Что теперь с вашим делом? Оно ведь не прекращено.
– Приговор – 7 месяцев исправительных работ. Исправительные работы приравниваются к аресту в коэффициенте 1 к 3. Один день заключения под стражей равняется трем дням исправительных работ. Соответственно, мне остался месяц. Я этот месяц с достоинством где-то отработаю, чтобы остаться до конца чистым перед законом. Человек должен отвечать за свои поступки, и я за свой поступок готов ответить.
– Вы не раскаиваетесь в нем?
– Нет. Я был удивлен, когда судья сказала, что я раскаиваюсь. Я не раскаиваюсь, я признал свою вину, а это разные вещи. Я признал, что публично оскорбил представителя власти, демонстративно облил его водой. Но я не раскаялся. Я не считаю, что российская судебная система имеет моральное право судить людей. Мы знаем несправедливые, заказные приговоры Ходорковскому, Магнитскому, Гулевич, Канкия – это только те имена, которые на поверхности. А на самом деле, пообщавшись с простыми заключенными, понимаешь, что беспредел поставлен на поток, человека закрывают и он не может доказать свою невиновность, потому что у него нет денег на адвоката, а адвокат, предоставленный государством, полностью поддерживает сторону обвинения. В тюрьме понимаешь, что законы вообще не действуют. Я раньше думал, что только по отношению к оппозиционерам власть преступает закон, а теперь понял, что есть более жесткие случаи.
– Вас освободили как раз в тот день, когда во многих городах России проходили акции в поддержку Сергея Удальцова и других политзаключенных.
– Я узнал об этом, когда вышел из здания Тверского суда. За делом Сергея Удальцова я, конечно, следил. Сергей проявил характер, пошел на принцип. Он достойный человек, достойный гражданин своей страны. В тюрьме я понял, что свободу в принципе отобрать невозможно, можно только подавить волю. У Сергея волю не подавили, так же, как и у остальных политзаключенных. Мы будем свободными, даже находясь за решеткой.
Дело Путенихина, известного под псевдонимом Матвей Крылов, привлекло большое внимание. В его поддержку проводились пикеты, выставки и концерты. После освобождения Дмитрий Путенихин дал интервью Радио Свобода.
– Как было в тюрьме?
– Нормально. Проблем с арестантами не было. Понятно, что я был политическим, немного из другой среды, но со всеми находил общий язык.
– Не лишний опыт в вашей жизни?
– Нет, конечно. Нисколько не жалею о том, что побывал в Бутырской тюрьме.
– Вы знаете, что Алексей Навальный, который недавно провел за решеткой 15 суток и пропустил митинг на Болотной площади, сказал, что его посадили в одной стране, а освободили – в другой. Вы провели в тюрьме два месяца, многое за это время изменилось. У вас была возможность следить за политическими событиями?
– Там был телевизор, благодаря телеканалу РЕН ТВ я как-то отслеживал новости. Сказать, что я освободился в другой стране, пока не могу. Но, конечно, за последние 10 лет такого протеста не было. Важно, что это уже больше, чем партийные акции, это уже гражданский протест. Мы выходим за рамки своих мелких групп, фанатических организаций. Надо быть последовательными, идти дальше, не пытаться навязывать что-то, а прислушиваться к мнению общества.
– Не жалеете, что пропустили послевыборные митинги?
– Я никогда в жизни ни о чем не жалел. Это не последние митинги, и думаю, что я буду участником еще более массовых. А, возможно, и участником последнего митинга, которым завершится путинская эпоха. Все еще впереди. Я рад, что начатое мною и моими товарищами дело живо и будет развиваться. Постараюсь принять самое активное участие во всех событиях, останусь таким же активным гражданином, как и до тюрьмы. Тюрьма для меня сыграла большую роль, здесь я начал общаться с простыми людьми, услышал, чего они хотят, кому верят, кому нет. Мне кажется, надо опираться на таких людей и заниматься защитой прав заключенных. Я постараюсь, в силу своих возможностей, повлиять на эту ситуацию, чтобы простые арестанты, которые не могут достучаться до СМИ, до чиновников, почувствовали поддержку. Сейчас они находятся один на один с людьми в погонах, и счет не в их пользу.
– Я знаю, что вы строгий вегетарианец. Должно быть, невозможно соблюдать веганскую диету в Бутырской тюрьме?
– Я не ел тюремную пищу, она вся замешана на мясе. Так что я государству в этом плане не обязан ничем. Ну, похудел чуть-чуть.
– Что теперь с вашим делом? Оно ведь не прекращено.
– Приговор – 7 месяцев исправительных работ. Исправительные работы приравниваются к аресту в коэффициенте 1 к 3. Один день заключения под стражей равняется трем дням исправительных работ. Соответственно, мне остался месяц. Я этот месяц с достоинством где-то отработаю, чтобы остаться до конца чистым перед законом. Человек должен отвечать за свои поступки, и я за свой поступок готов ответить.
– Вы не раскаиваетесь в нем?
– Нет. Я был удивлен, когда судья сказала, что я раскаиваюсь. Я не раскаиваюсь, я признал свою вину, а это разные вещи. Я признал, что публично оскорбил представителя власти, демонстративно облил его водой. Но я не раскаялся. Я не считаю, что российская судебная система имеет моральное право судить людей. Мы знаем несправедливые, заказные приговоры Ходорковскому, Магнитскому, Гулевич, Канкия – это только те имена, которые на поверхности. А на самом деле, пообщавшись с простыми заключенными, понимаешь, что беспредел поставлен на поток, человека закрывают и он не может доказать свою невиновность, потому что у него нет денег на адвоката, а адвокат, предоставленный государством, полностью поддерживает сторону обвинения. В тюрьме понимаешь, что законы вообще не действуют. Я раньше думал, что только по отношению к оппозиционерам власть преступает закон, а теперь понял, что есть более жесткие случаи.
– Вас освободили как раз в тот день, когда во многих городах России проходили акции в поддержку Сергея Удальцова и других политзаключенных.
– Я узнал об этом, когда вышел из здания Тверского суда. За делом Сергея Удальцова я, конечно, следил. Сергей проявил характер, пошел на принцип. Он достойный человек, достойный гражданин своей страны. В тюрьме я понял, что свободу в принципе отобрать невозможно, можно только подавить волю. У Сергея волю не подавили, так же, как и у остальных политзаключенных. Мы будем свободными, даже находясь за решеткой.
