Однажды мой друг, бывший солист "Нью-Йорк сити балле" Роберт Майорано, зашел в театр со своей знакомой. Он оставил знакомую в классе вместе с маленькими ученицами в розовых пачках, которые наблюдали за уроком взрослых балерин, а сам отправился по делам. Когда он вернулся, у знакомой были круглые от изумления глаза. Она сказала: "Я отродясь не видала столько розовых барракуд в одном месте!" Эти нежные хрупкие эльфы, глядя на взрослых танцовщиц, вместо возгласов восхищения злобно шипели: "Смотри, смотри на эту уродину, как она стоит в пятой позиции, какие у нее коленки, смотри, как она криво согнулась!"

Роберт только усмехнулся. Уж он-то знал изнанку своего искусства. Ангелов в балете нет. Воздушная легкость дается каторжным трудом. Артисты балета знают, что их век краток, и с ранних лет привыкают к жестокой конкуренции. Те, кому не хватает характера, сходят с дистанции.

Американка Джой Аннабел Вомак начала заниматься балетом в три года. Многие ее учителя были русскими, и неудивительно: без выпускника Петербургской императорской театральной школы Джорджа Баланчина и осколков знаменитой труппы "Русский балет Монте-Карло" американского балета просто не было бы, по крайней мере такого, каким мы его знаем сегодня. У себя в Техасе она смотрела на YouTube спектакли с участием великих артистов Большого и мечтала когда-нибудь оказаться в этой балетной Мекке. В 15 лет Джой приехала в Москву, учиться в Государственной академии хореографии, существующей с 1773 года.

Ей было трудно в чужой стране без языка и друзей. Непривычна была жесткая дисциплина, манера обучения, когда учитель немилосердно тянет из тебя жилы и то и дело касается твоего тела руками – в Америке это исключено. Нелегко пришлось и семье Джой. Ее родители далеко не миллионеры, у них кроме Джой еще восемь человек детей, а обучение в академии Большого обходится иностранке в 18 тысяч долларов в год. И это не считая всего остального: пара пуантов стоит в Москве 45 долларов, а на неделю нужно четыре пары.

Однокурсницы звали ее Джойкой и говорили, что она просто фанатик балета. В середине первого года обучения ее отобрали для участия в гала-концерте вместе со звездами Большого. Она танцевала с травмой – отказаться было немыслимо, ей заморозили суставы травмированных пальцев. Но после выступления потребовалась операция. Родители сказали, что денег на операцию в Москве нет, и вообще им больше не под силу оплачивать обучение, надо возвращаться домой. В полном отчаянии Джой пошла в англиканскую церковь, прихожанкой которой стала в Москве. Пастор выслушал ее и сказал: "Не уезжай. Я найду деньги на операцию". Она осталась. Родители снова наскребли денег на учебу.

В 2012 году Джой стала первой американкой, закончившей трехлетний русский курс академии и принятой в труппу Большого театра. С ней подписали контракт солистки, но на сцену она выходила только в кордебалете. За вычетом налогов ей причиталось 700 долларов в месяц. Она умоляла художественного руководителя балетной труппы посмотреть ее, а тот отвечал, что ей надо быть "похитрей". Наконец ей объяснили, в чем состоит эта хитрость: "Джой, у тебя нет спонсора, у тебя должен быть какой-то спонсор, кто-то, кто может за тебя как-то вот... поговорить". Другим способом пробиться в солистки была взятка в 10 тысяч долларов за главную партию в спектакле.

Джой не выдержала. Она уволилась из театра своей мечты и рассказала обо всем "Известиям" и "Нью-Йорк таймс".

"Почетный гражданин кулис"... Читая "Онегина" в школе, мы не понимали смысла этих слов. А это и есть тот самый спонсор, высокопоставленный покровитель, который был и у воспетой Пушкиным Авдотьи Истоминой, и у Матильды Кшесинской. "Уважающему себя" человеку того времени даже полагалось иметь на содержании актрису. Балетными меценатами – правда, за казенный счет – были и советские вожди. Неужели с тех пор ничего не изменилось?

На недавней встрече с новым генеральным директором Большого Владимиром Уриным президент Путин спросил: "Вокруг таких знаковых учреждений, как Большой театр, всегда крутится очень много тонких ценителей искусства. Они не очень вам мешают?" И впрямь: зачем они нужны, эти ценители? Театр давно уже не для них – это место престижной "тусовки", где собираются ценители совсем других вещей.

Обсудив с Робертом последние новости об ужасной трагедии, постигшей Сергея Филина, мы выходим из кофейни. Роберт предлагает прохожей барышне перенести ее через лужу. Барышня со смехом отказывается. Роберт говорит: "Не знает она, какого партнера отвергла..." Он был партнером лучших танцовщиц мира, а теперь пишет детские книжки.

Владимир Абаринов – вашингтонский обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции.