Россия после 1991 года лишь в материальном отношении есть советская власть минус госплан с марксизмом плюс имитация капитализма с православием. В духовном отношении различие много существеннее, особенно с августа 1999 года: это советская власть плюс унижения и издевательства.
Конечно, при КПСС тоже были издевательства, но они были зарезервированы за чекистами. Обычный начальник не только не издевался, но и более-менее искренне воплощал в себе коммунистические идеалы, а те с издевательством плохо совместимы. Самое большее, "светский начальник" (чекисты при советской власти были своего рода духовенством) позволял себе хамство, но хамство – это плохо, но не унизительно.
После 1991 года пошло издевательство. Конечно, у него были и остаются зримые проявления. Например, турникеты в автобусах и троллейбусах. При советской власти их не было, а тут вдруг появились. Выгода от них если и есть (что никак не доказано, учитывая бесплатный проезд для пенсионеров), то грошовая. Зато какой эффект: каждый день, если ты не на автомобиле, ты стоишь в очереди и знаешь, что эта очередь абсолютно ненужная, что можно было бы, как и прежде, войти – и все. Причем, что характерно, турникеты унижают самых слабых – стариков и больных. Тем большее удовольствие получает унижающий.
На самом деле, вполне можно было бы и в метро турникеты отменить. Нет же турникетов в метро Вены, Праги или Берлина. Да, там человек берет билет, потому что штраф напоминает джек-пот в лотерее, только наоборот. Но купить билет – не унижение.
Если турникеты в автобусах – явление абсолютно новое, то мигалки и пробки для автомобилистов, подземные переходы и светофоры для пешеходов были и при Первом Совке, но после 1991 года количество перешло в качество, а с 2000 года зашкалило. Чтобы светофор предупреждал, что пойти можно будет через три минуты – это неописуемо. Если бы это случилось в Германии… Но там такого не случится.
Самым ярким образчиком унижения является подоходный налог. Он был, конечно, унижением и при советской власти, потому что гражданину не доверяли платить налог, а вычитали до выдачи на руки. Это унижение осталось, а новое прибавилось: стали вычитать не 10%, а 13%. На самом-то деле, как и при советской власти, вычитают все 70-80%, но это уж ладно. Эти три процента объявили символом экономической свободы и успеха реформ. Глупость? Цинизм? У кого-то да, но у основной массы номенклатуры это желание унизить.
В каждой сфере профессиональной деятельности и личной жизни любой житель России может насчитать десятки и сотни таких унижений. Может быть, самое распространенное – никто не интересуется твоим мнением, а если ты посмеешь свое мнение высказать, будешь унижен многократно больше. Никто особенно и не подсчитывает эти унижения, да и не замечает. Как верно отметил т. Брежнев Л. И., сформировалась новая общность советских людей. До большевиков были униженные и оскорбленные, а теперь униженные – не оскорбленные. Унижение не замечается, унижение игнорируется. Власть плюет в лицо – так даже платка не достают, чтобы утереться.
Самое главное унижение, конечно, происходит на словах. Это ведь унизительно, когда тебе лгут в лицо, лгут так, чтобы ты понимал, что это ложь, иначе унижение было бы неполным. Лгут про то, что чеченцы хотели завоевать Россию, лгут про дома в Рязани и про дворцы в Пицунде. Лгут в порядке эстафеты, ведь была ложь про то, что президент может и должен назначить себе преемника. Это была личная президентская ложь, что уж говорить о лжи подручных, что президент здоров и трезв. Не ядерный чемоданчик передает один российский вождь следующему, а обязанность унижать подданных ложью.
Какое уж тут "жить не по лжи". Это ведь ложь, что такое возможно и необходимо. Разве что где-нибудь в монастыре, да и то не в православном, а в буддистском. Видеть ложь – более чем достаточно. Размылить глаз и мозг. Вернуть себе способность брезгливо морщиться, соприкасаясь с ложью. Ведь большинство людей мутировали – ради самосохранения – так, что могут на Библии поклясться, что начальство не лжет и никого не унижает. Это большинство реально научилось не замечать очевидного – и другим старается не давать.
Постоянное и непрерывное унижение как идеал и как практика – ответ на вопрос, почему в других странах после революций новая власть постепенно или даже быстро становилась нормальной, а в России нет. Там новая власть не провозглашала унижение своим идеалом, тем более не практиковала его в таких масштабах. Наоборот: революции потому и происходили, что униженные люди (не всегда экономически униженные) решали избавиться от унижений. И избавлялись. А тут прямо наоборот. В красном терроре с самого начала на первом месте было даже не убить, а именно унизить.
Зачем нас унижать? Ближайшая причина очевидна: Россией стали править именно те, кто при советской власти специализировался на унижении. Чекисты. Но это ведь отсрочка ответа. А почему вдруг чекисты – унижают? Почему этот стержень большевизма сделал ставку на такой способ правления? Потому что революции в других странах делались от силы, от сознания своей силы и своего достоинства, а в России – от бессилия и от сознания своей ничтожности.
Октябрьская революция – триумф импотентов. Озлобленность большевиков – от бессилия. Чистая смердяковщина – это ведь Смердяков "женский пол… кажется, так же презирал, как и мужской". Убийство или, как его суррогат, унижение заменяет импотенту любовь, ненависть и секс. Формально – другой под ним, значит, вроде бы и овладел этим другим.
Конечно, большевики – не столько импотенты, сколько скопцы. Ленин – типичный хлыстовский лидер. Тем больше распутства среди его наследников, что они даже больше своего обожаемого кумира скопцы, и пытаются это замаскировать амурными похождениями и накачанными торсами. Так ведь потенция не черными поясами измеряется.
Скопцы, разумеется, прозвали себя "орден меченосцев". Ну да, импотенту меч – фаллос, война – оргазм. Тем не менее все, что он способен породить, – хаос и разрушение. В наши дни это строго расчерченный хаос и гламурное разрушение, но суть не меняется.
Ну, конечно, не без благочестия – так ведь и Смердяков "очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией. Он надевал для этого простыню, что составляло вроде как бы ризы, и пел и махал чем-нибудь над мертвою кошкой, как будто кадил". Ну точно – Мавзолей, репрессии, храм в память репрессированных…
Унижение как единственный способ сношения с внешним миром определяет и внутреннюю политику, и внешнюю России после 1917 года и до года нынешнего. Николай II мог оскорбить, но не мог унизить, эти не могут оскорбить – ну нельзя быть оскорбленным Смердяковым, – но унизить могут крепко. По крайности могут и атомную войну устроить – да, это безумие, это разом отцеубийство, братоубийство и самоубийство, но учтите – импотенция, падучие припадки… Эпилепсия, плавно переходящая в атомный апокалипсис. Все это понимают, отсюда такие претензии к Ирану – на нем отыгрываются за невозможность сказать России, что о ней думают.
На традиционное "кто виноват" и "что делать" можно отделаться какой-нибудь пошлятиной. Ханжеский сектор рунета одно время зашелся от восторга над репликой некоего духовника духовной дочери: никому-де не позволяй себя унижать, и если в храме унизят – уходи из такого храма.
А что восторгаться? В любом храме дозволенной Церкви человек унижен изначально – он не вносится в приходскую книгу как прихожанин. Приходских книг вообще нет, что резко отличает церковную жизнь России от всех других стран. Человек поставлен в положение потребителя, лишенного права голоса. Да и к священникам это тоже относится. Они унижены до положения архиерейских батраков. Некоторые на длинном поводке, у некоторых поводки в стразах, но ошейники у всех жесткие.
Если взять за принцип не давать себя унижать, то даже эмиграция не поможет. Только в раю не унижают, поэтому он и рай. Эмиграция, конечно, выход неплохой – если в правильном направлении уезжать, то можно найти места, где унижения сужены до гомеопатических доз. Но сам процесс эмиграции, между прочим, сам по себе унижение. Да ведь опыт показывает: неправильное наставление. Можно прожить и в унижении. Вот уж когда точно: Господь терпел и нам велел. Нести крест, между прочим, очень унизительно, поэтому Иисус и просил крест нести. Дело ведь не в том, несешь ты крест или нет, унижен ты или нет, а в том, распинаешь ты других, унижаешь ты других или нет.
Победившему скопчеству противостоять может лишь смирение творчества и доброты, милосердия. Скопцы разрушают – починить и строить дальше. Скопцы передразнивают, превращая творческое находки других людей в бездарные штампы – прекрасно, изобретем что-нибудь новое. И тогда, вопреки желанию В. И. Ульянова, из России скопческой будет Россия творческая.
Яков Кротов – священник Украинской автокефальной православной церкви (обновленной), автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
Конечно, при КПСС тоже были издевательства, но они были зарезервированы за чекистами. Обычный начальник не только не издевался, но и более-менее искренне воплощал в себе коммунистические идеалы, а те с издевательством плохо совместимы. Самое большее, "светский начальник" (чекисты при советской власти были своего рода духовенством) позволял себе хамство, но хамство – это плохо, но не унизительно.
После 1991 года пошло издевательство. Конечно, у него были и остаются зримые проявления. Например, турникеты в автобусах и троллейбусах. При советской власти их не было, а тут вдруг появились. Выгода от них если и есть (что никак не доказано, учитывая бесплатный проезд для пенсионеров), то грошовая. Зато какой эффект: каждый день, если ты не на автомобиле, ты стоишь в очереди и знаешь, что эта очередь абсолютно ненужная, что можно было бы, как и прежде, войти – и все. Причем, что характерно, турникеты унижают самых слабых – стариков и больных. Тем большее удовольствие получает унижающий.
На самом деле, вполне можно было бы и в метро турникеты отменить. Нет же турникетов в метро Вены, Праги или Берлина. Да, там человек берет билет, потому что штраф напоминает джек-пот в лотерее, только наоборот. Но купить билет – не унижение.
Если турникеты в автобусах – явление абсолютно новое, то мигалки и пробки для автомобилистов, подземные переходы и светофоры для пешеходов были и при Первом Совке, но после 1991 года количество перешло в качество, а с 2000 года зашкалило. Чтобы светофор предупреждал, что пойти можно будет через три минуты – это неописуемо. Если бы это случилось в Германии… Но там такого не случится.
Самым ярким образчиком унижения является подоходный налог. Он был, конечно, унижением и при советской власти, потому что гражданину не доверяли платить налог, а вычитали до выдачи на руки. Это унижение осталось, а новое прибавилось: стали вычитать не 10%, а 13%. На самом-то деле, как и при советской власти, вычитают все 70-80%, но это уж ладно. Эти три процента объявили символом экономической свободы и успеха реформ. Глупость? Цинизм? У кого-то да, но у основной массы номенклатуры это желание унизить.
В каждой сфере профессиональной деятельности и личной жизни любой житель России может насчитать десятки и сотни таких унижений. Может быть, самое распространенное – никто не интересуется твоим мнением, а если ты посмеешь свое мнение высказать, будешь унижен многократно больше. Никто особенно и не подсчитывает эти унижения, да и не замечает. Как верно отметил т. Брежнев Л. И., сформировалась новая общность советских людей. До большевиков были униженные и оскорбленные, а теперь униженные – не оскорбленные. Унижение не замечается, унижение игнорируется. Власть плюет в лицо – так даже платка не достают, чтобы утереться.
Самое главное унижение, конечно, происходит на словах. Это ведь унизительно, когда тебе лгут в лицо, лгут так, чтобы ты понимал, что это ложь, иначе унижение было бы неполным. Лгут про то, что чеченцы хотели завоевать Россию, лгут про дома в Рязани и про дворцы в Пицунде. Лгут в порядке эстафеты, ведь была ложь про то, что президент может и должен назначить себе преемника. Это была личная президентская ложь, что уж говорить о лжи подручных, что президент здоров и трезв. Не ядерный чемоданчик передает один российский вождь следующему, а обязанность унижать подданных ложью.
Какое уж тут "жить не по лжи". Это ведь ложь, что такое возможно и необходимо. Разве что где-нибудь в монастыре, да и то не в православном, а в буддистском. Видеть ложь – более чем достаточно. Размылить глаз и мозг. Вернуть себе способность брезгливо морщиться, соприкасаясь с ложью. Ведь большинство людей мутировали – ради самосохранения – так, что могут на Библии поклясться, что начальство не лжет и никого не унижает. Это большинство реально научилось не замечать очевидного – и другим старается не давать.
Постоянное и непрерывное унижение как идеал и как практика – ответ на вопрос, почему в других странах после революций новая власть постепенно или даже быстро становилась нормальной, а в России нет. Там новая власть не провозглашала унижение своим идеалом, тем более не практиковала его в таких масштабах. Наоборот: революции потому и происходили, что униженные люди (не всегда экономически униженные) решали избавиться от унижений. И избавлялись. А тут прямо наоборот. В красном терроре с самого начала на первом месте было даже не убить, а именно унизить.
Зачем нас унижать? Ближайшая причина очевидна: Россией стали править именно те, кто при советской власти специализировался на унижении. Чекисты. Но это ведь отсрочка ответа. А почему вдруг чекисты – унижают? Почему этот стержень большевизма сделал ставку на такой способ правления? Потому что революции в других странах делались от силы, от сознания своей силы и своего достоинства, а в России – от бессилия и от сознания своей ничтожности.
Октябрьская революция – триумф импотентов. Озлобленность большевиков – от бессилия. Чистая смердяковщина – это ведь Смердяков "женский пол… кажется, так же презирал, как и мужской". Убийство или, как его суррогат, унижение заменяет импотенту любовь, ненависть и секс. Формально – другой под ним, значит, вроде бы и овладел этим другим.
Конечно, большевики – не столько импотенты, сколько скопцы. Ленин – типичный хлыстовский лидер. Тем больше распутства среди его наследников, что они даже больше своего обожаемого кумира скопцы, и пытаются это замаскировать амурными похождениями и накачанными торсами. Так ведь потенция не черными поясами измеряется.
Скопцы, разумеется, прозвали себя "орден меченосцев". Ну да, импотенту меч – фаллос, война – оргазм. Тем не менее все, что он способен породить, – хаос и разрушение. В наши дни это строго расчерченный хаос и гламурное разрушение, но суть не меняется.
Ну, конечно, не без благочестия – так ведь и Смердяков "очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией. Он надевал для этого простыню, что составляло вроде как бы ризы, и пел и махал чем-нибудь над мертвою кошкой, как будто кадил". Ну точно – Мавзолей, репрессии, храм в память репрессированных…
Унижение как единственный способ сношения с внешним миром определяет и внутреннюю политику, и внешнюю России после 1917 года и до года нынешнего. Николай II мог оскорбить, но не мог унизить, эти не могут оскорбить – ну нельзя быть оскорбленным Смердяковым, – но унизить могут крепко. По крайности могут и атомную войну устроить – да, это безумие, это разом отцеубийство, братоубийство и самоубийство, но учтите – импотенция, падучие припадки… Эпилепсия, плавно переходящая в атомный апокалипсис. Все это понимают, отсюда такие претензии к Ирану – на нем отыгрываются за невозможность сказать России, что о ней думают.
На традиционное "кто виноват" и "что делать" можно отделаться какой-нибудь пошлятиной. Ханжеский сектор рунета одно время зашелся от восторга над репликой некоего духовника духовной дочери: никому-де не позволяй себя унижать, и если в храме унизят – уходи из такого храма.
А что восторгаться? В любом храме дозволенной Церкви человек унижен изначально – он не вносится в приходскую книгу как прихожанин. Приходских книг вообще нет, что резко отличает церковную жизнь России от всех других стран. Человек поставлен в положение потребителя, лишенного права голоса. Да и к священникам это тоже относится. Они унижены до положения архиерейских батраков. Некоторые на длинном поводке, у некоторых поводки в стразах, но ошейники у всех жесткие.
Если взять за принцип не давать себя унижать, то даже эмиграция не поможет. Только в раю не унижают, поэтому он и рай. Эмиграция, конечно, выход неплохой – если в правильном направлении уезжать, то можно найти места, где унижения сужены до гомеопатических доз. Но сам процесс эмиграции, между прочим, сам по себе унижение. Да ведь опыт показывает: неправильное наставление. Можно прожить и в унижении. Вот уж когда точно: Господь терпел и нам велел. Нести крест, между прочим, очень унизительно, поэтому Иисус и просил крест нести. Дело ведь не в том, несешь ты крест или нет, унижен ты или нет, а в том, распинаешь ты других, унижаешь ты других или нет.
Победившему скопчеству противостоять может лишь смирение творчества и доброты, милосердия. Скопцы разрушают – починить и строить дальше. Скопцы передразнивают, превращая творческое находки других людей в бездарные штампы – прекрасно, изобретем что-нибудь новое. И тогда, вопреки желанию В. И. Ульянова, из России скопческой будет Россия творческая.
Яков Кротов – священник Украинской автокефальной православной церкви (обновленной), автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
