Исполнилось 80 лет со дня рождения Владимира Высоцкого. Он умер почти сорок лет назад, летом 1980 года, но память о нем жива, Высоцкий по-прежнему в числе народных любимцев. Недавно солидная социологическая фирма произвела опрос: каковы нынешние герои россиян, кого помнят и любят больше всех? Высоцкий оказался на втором месте – сразу после Гагарина.

История, как всегда, все расставляет по местам, всякому находит подобающее место. Но то история. А при жизни Высоцкого дело обстояло не совсем так – совсем не так. Он не был обделен славой: был в числе ведущих артистов знаменитого Театра на Таганке, много снимался – актер театра и кино Владимир Высоцкий был достаточно широко известен. Но власти лишили его главной славы – барда, автора и исполнителя многих десятков песен, которым жадно внимали, которые знали наизусть миллионы поклонников Высоцкого. Эпоха магнитофонов сделала как бы и не обязательным непременное выступление певца-исполнителя на эстрадных подмостках: в любом дворе, с каждого подоконника сотни магнитофонов хрипели незабываемым голосом Высоцкого. И все-таки это была украденная слава – сомнительная, не признаваемая официально, полулегальная. За все годы жизни Высоцкого у него не было ни одного полноценного сольного выступления на сцене или на телевизионных экранах. Да, он исполнял свои песни в фильмах, для которых специально их писал; но и то большинство цензурировалось и выбрасывалось из готовых к прокату картин. Да, он выпустил при жизни несколько пластинок – числом, кажется, семь, но это были, что называется, малютки, даже не долгоиграющие. Да, ему разрешали выступать в закрытых аудиториях, во всякого рода научных институтах или в местных домах культуры, но опять же без трансляции, в узком кругу – тогда как он мог бы собирать стадионы, как это делали его современники-поэты. И еще одно унижение: Высоцкий считал себя поэтом, и не без оснований, известно, как высоко ценил его тексты Иосиф Бродский, отмечая именно их поэтическую природу. Но ему удалось при жизни напечатать только одно стихотворение, а несколько других – опять же полулегально, в запрещенном альманахе "Метрополь".

Так почему же человек, равнявшийся в славе с Гагариным, этим бесспорным героем Советского Союза, существовал как бы в его тени? Здесь мы сталкиваемся с самой природой прежнего коммунистического государства. Это была идеократия – некая социальная утопия, не реализовавшаяся в жизни, но провозглашенная реализованной на словах, в идеологическом мифе. Существовала строгая, на все случаи жизни рассчитанная система слов, которыми следовало говорить о советской жизни. И это были лживые слова, по крайней мере односторонние. Светило солнце социализма, но в этом социализме не было теней, они отрицались, замалчивались, считались как бы несуществующими. Был легализован рабочий – передовик производства, но рабочий, по пьянке попавший в вытрезвитель, как бы не существовал, выносился за скобки светлых социалистических будней. Но вот за этими скобками и находил своих героев Высоцкий. И отнюдь не делал их объектом морализирующей сатиры, под рубрикой "они мешают нам жить". Это и была советская жизнь – реальная, будничная, и певец не обличал этих людей, а говорил от их имени. Идентифицировался с ними. В этом, между прочим, было громадное отличие Высоцкого от других известных бардов-современников Окуджавы и Галича, которые были в основном певцами интеллигентов. А работяг представлял и воспевал Высоцкий.

Да и нельзя говорить, будто алкаши Высоцкого – единственные его герои. Нет, он представительствовал весь народ, причем не только в текущей современности, но и в советской истории. Очень много песен о войне написал Высоцкий, и хороших песен, которые запоминались и пелись. И вообще чуть ли не вся палитра советской жизни, официальной и неофициальной, налицо у Высоцкого: например, песни о спорте, бывшем в Советском Союзе любимым зрелищем людей и предметом государственной гордости. И этой, столь показушной области жизни Высоцкий дал свой веселый корректив. При этом – никаких черных красок, никакой злобной сатиры: поет и рассказывает свой человек, наш человек – разве что официальными полномочиями не наделенный. Но это и делало его своим. И как тут не вспомнить, что начинал Высоцкий своеобразной стилизацией блатных песен, что опять же характерно и говорит в пользу его вездесущести: ведь согласно статистике, чуть ли не четверть подсоветского населения прошло через тюрьмы. Впрочем, этот жанр он скоро оставил: советская действительность и вне лагерной колючки давала нескончаемый материал для его поистине народных песен.

Так что в определенном повороте о Высоцком можно сказать то, что в свое время говорили о пушкинском "Евгении Онегине": это энциклопедия русской жизни. Это определение пушкинского романа многими, и не без оснований, оспаривалось. Но вот энциклопедию Высоцкого точно не оспорить: да, это весь Советский Союз, с его официозом и подпольем, со спортом и с войной, с вытрезвителями и спортивными аренами. И еще: Высоцкий обладал необыкновенным умением и способностью сочинять русские песни – в самом что ни на есть национальном духе. Чего стоит одна "Кривая и нелегкая". На задворках столиц, в общежитиях лимиты сохранялся и сохранился настоящий русский голос, звучала настоящая русская народная песня.

Высоцкий – классик русской культуры, какую бы отрасль ее ни взять: хоть театр и кино, хоть поэзию, хоть песню и музыку.