- В России принят закон о запрете пропаганды бездетности.
- Владимир Путин подписал новую ядерную доктрину – что это значит?
- Кому помешал музей истории ГУЛАГа?
МОЛЧИ И РОЖАЙ
В России принят закон, запрещающий пропаганду идеологии чайлдфри – сознательного отказа от рождения детей. Совет Федерации утвердил документ единогласно после принятия его Госдумой сразу в двух чтениях. Новый закон ограничивает распространение информации о преимуществах бездетности в интернете, СМИ, кино и рекламе. Интернет-ресурсы будут обязаны удалять соответствующий контент под угрозой блокировки Роскомнадзором. За нарушение закона предусмотрены штрафы до пяти миллионов рублей.
С нами правозащитница и фемактивистка Татьяна Сухарева.
Вы – одна из немногих людей в РФ, кто не только открыто выступил против закона о запрете "пропаганды чайлдфри", но даже вышел в пикет к Госдуме с требованием отказаться от этой идеи. И теперь вы вынуждены спешно покинуть Россию. Почему вы выступали против закона?
Татьяна Сухарева: Он полностью противоречит российской Конституции. В нем есть такая форма, что запрещено и карается распространение искаженной информации о социальной равноценности отказа от деторождения и деторождения. Это явная дискриминация людей, которые приняли решение не рожать, явное их низведение в людей "второго сорта". И вот это больше всего меня возмутило! Здесь женщина фактически приравнивается к инкубатору, и получается, что у нее нет никакой другой жизни, кроме как рожать. Не существует больше женщин-инженерок, архитекторок, юристок, водительниц. Существует только отношение, пардон, как к скоту – для рождения "мяса на войну".
Это явная дискриминация людей, которые приняли решение не рожать
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, сейчас просто придумали очередной штраф, наказание за слова, но ведь пока еще никому не запретили не рожать.
Татьяна Сухарева: Женщины фертильного возраста уже поставлены под контроль. На предприятиях, в организациях культуры есть менструальная анкета, которую женщин обязывают заполнять не анонимно, хотя это вообще не касается их работы!
Этот закон чреват очень серьезными последствиями, потому что наши правоприменители, во-первых, могут его извратить до безобразия, а во-вторых, сам он делает "невидимыми" людей, которые не считают нужным рождение детей. Так, много лет в России были "невидимыми" и лесбиянки. Это унижает. Это нарушение права на свободу слова.
Марьяна Торочешникова: А могут ли врачи теперь рассказывать женщинам о планировании беременности, разрешена ли будет реклама препаратов для контрацепции, можно ли их будет по-прежнему приобретать в аптеках?
Татьяна Сухарева: С этим ничего не понятно. Но с учетом этого закона... Мою книгу "Жизнь по ту сторону правосудия" издательство Ridero сейчас сняло с продаж просто за одно упоминание ЛГБТ-активистов! От меня требуют, чтобы я это убрала из книги.
На практике это означает, что никто не сможет сказать о бездетности. Например, медицинскую статью о вреде беременности и родов для здоровья женщины теперь будет нельзя опубликовать: автора могут привлечь за пропаганду бездетного образа жизни. А если это от лица больницы, то штраф пять миллионов! Но ведь есть группа женщин, страдающих определенными заболеваниями, при которых исключается или становится очень опасно вынашивать и рожать. Депутаты от "Новых людей" хотели внести поправки – убрать соображения медицинские, здоровья и финансовые. Но в итоге все эти поправки были отклонены. О бездетности можно говорить только монахам.
Марьяна Торочешникова: И то не всем, а только тем, у кого есть справка, и только из религиозных учреждений, зарегистрированных на территории России.
Эти поправки касаются большого числа людей, но почему почти никто не возмущался?
Татьяна Сухарева: Люди в России запуганы до предела. Выйдя с пикетом, мы не нарушили закон, но уже ко всем нам полезла полиция, и одну девушку, которую удалось вытащить из дома и отвезти в отдел, суд оштрафовал на 20 тысяч рублей. Но то, что закон о чайлдфри большинство считает идиотским, видно из разговоров, из переписки.
Марьяна Торочешникова: Каковы видимые последствия принятия этого закона?
Этот закон полностью противоречит российской Конституции
Татьяна Сухарева: Последствия будут очень плачевными, потому что это только начало. Впереди запрет абортов: о них уже говорят. Дальше Дугин говорит о продаже контрацепции по паспортам, по наличию детей. И поскольку токофобия признана психическим заболеванием, традиции советской карательной психиатрии живы, а еще добавить туда опыт стратегического союзника России Ирана, где женщин, которые отказываются носить хиджаб, хотят посадить в психиатрическую больницу, то я не исключаю, что женщин будут принудительно лечить от токофобии, как уже пытаются "лечить" конверсионной терапией представителей ЛГБТ-сообщества.
Марьяна Торочешникова: Представители РПЦ активно поддерживали идею наказаний за распространение чайлдфри-идеологии, но потом спохватились: а как же монахи и целибат? И в новой редакции КоАП появилась оговорка, исключившая пропаганду целибата из пропаганды бездетности. Однако далеко не все вероучения имеют в России зарегистрированные организации.
Слово сотруднику Центра православных исследований Фордхемского университета в Нью-Йорке Сергею Чапнину.
Сергей Чапнин: Проблема в том, что помимо РПЦ православие в современной России представлено довольно значительным количеством небольших, но довольно активных альтернативных церквей – тех, которые прежде назывались катакомбными. Не все они имеют государственную регистрацию. Видимо, их епископам и монахам придется быть значительно более осторожными, избегать темы монашества и целибата.
Государство не собирается работать для российского общества, оно работает исключительно для себя
Когда идеология разными путями проползает в российское законодательство, это выглядит отвратительно. Идеология должна быть отдельно, законодательство – отдельно. С одной стороны, уже лет десять назад церковные спикеры начали говорить о том, что чайлдфри – опасная идеология. И, я думаю, в этом смысле они приняли активное участие в формировании идеологической концепции чайлдфри как неприемлемой с точки зрения традиционных ценностей. С другой стороны, насколько я понимаю, церковь отдавала себе отчет в том, что это сравнительно небольшой процент населения, в основном в больших городах, и какой-то угрозы для общества это не представляет. Как мы видим сейчас, государство пытается показать, что чайлдфри – это серьезная угроза для российского общества.
Марьяна Торочешникова: А в чем тут интерес представителей светской власти?
Сергей Чапнин: Рациональность и прагматика в сознании современных чиновников уступают место какой-то странной мифологии. Безусловно, есть какое-то общее направление тревоги за демографическое состояние России, но те инструменты, которые здесь должны были бы быть использованы, это прежде всего социальная поддержка, общая экономическая и политическая стабильность. Но эти цели недостижимы, и, собственно, государство их не ставит. Государство не собирается работать для российского общества, оно работает исключительно для себя.
Интересы чиновников уже давно находятся в противоречии с интересами значительной части общества. Вот чтобы как-то это сгладить, чтобы чувствовать себя более комфортно, прикрыть свою антинародную политику, чиновники прибегают к различным мифологическим средствам, борются с ветряными мельницами, с тем, чего не существует, фантазируют по поводу "коллективного Запада" и продолжающейся веками метафизической борьбы России с Западом (это цитата из проповеди патриарха Кирилла).
Идеология должна быть отдельно, законодательство – отдельно
Мессианское намерение находится внутри этого послания. Но даже это мессианство – не христианское, это не проповедь Царствия Божия, а проповедь вполне земных задач. Именно поэтому государство и держит при себе церковь: с одной стороны, церковь помогает формулировать эту мифологию, а с другой, она все-таки довольно эффективно обращается к какой-то части современного российского общества.
НОВАЯ ЯДЕРНАЯ ДОКТРИНА
В России началось серийное производство мобильных укрытий, предназначенных для защиты людей от ядерного взрыва и радиоактивного заражения. Производство организовано в Дзержинске Нижегородской области. Эта новость совпала с обновлением российской ядерной доктрины. Владимир Путин своим указом расширил список поводов для применения оружия Судного дня. Формально теперь Москва может запустить атомную бомбу в ответ на атаку дронов, например.
На связи с нашей студией – руководитель проекта "Ядерное вооружение России", независимый эксперт Павел Подвиг. Означает ли все это, что риск такой войны существенно увеличился?
Павел Подвиг: Изменения в ядерной доктрине, конечно, немножко меняют ситуацию. С другой стороны, я считаю, что здесь некорректно говорить о риске ядерной войны. Лучше говорить о том, на какое количество шагов мы приблизились или удалились от ситуации, в которой применение ядерного оружия в принципе физически возможно. Я думаю, мы все-таки находимся довольно далеко от этой точки, хотя изменение декларативной политики немножко приблизило нас к этому состоянию.
Опасность того, что ситуация выйдет из-под контроля, является мощным сдерживающим фактором
Марьяна Торочешникова: В начале 2022 года, еще до войны Россия вместе с другими странами заявляла о неприемлемости использования ядерного оружия. С тех пор риторика заметно поменялась, и порог применения очевидно снизился. В последние два с половиной года федеральные каналы продвигают идею о том, что единичное применение нестратегического ядерного оружия может привести к деэскалации конфликта.
Павел Подвиг: Разговоры о каком-то демонстративном или единичном применении ядерного оружия упускают из поля зрения очень существенную вещь: если вы применяете ядерное оружие, пусть даже в единичном экземпляре, против каких-то исключительно военных целей, вы демонстрируете свою готовность идти по лестнице эскалации, применять его дальше и дальше, а в итоге ввязываться в ядерную войну, в которой победителей быть не может. Именно опасность того, что ситуация выйдет из-под контроля, является здесь очень мощным фактором, который сдерживает все стороны от такого рода действий.
Марьяна Торочешникова: Среди оптимистов есть версия, что даже если высшее руководство России решится на применение ядерного оружия, то не факт, что этот приказ кто-то будет исполнять.
Павел Подвиг: Там сложный механизм, в этом участвует достаточно большое количество людей. Президент или министр обороны не нажимают кнопки, они отдают приказы, и есть расчеты, генералы, офицеры, которые выполняют эти команды. На мой взгляд, не стоит рассчитывать на то, что кто-то не выполнит команду, потому что все-таки военные люди призваны команды выполнять. Другое дело, что должна быть ситуация, в которой у президента не будет даже мысли о том, что он может отдать такой приказ. Потому что все его подчиненные, все его окружение будут понимать, что на самом деле это шаг к той ядерной войне, которую выиграть невозможно. Мне кажется, такое понимание есть, и его можно укреплять.
Марьяна Торочешникова: Еще оптимисты говорят, что у России ничего давно не работает, никакого стратегического ядерного запаса нет, потому что если бы был, уже давно бы все применили в соответствии с действовавшей раньше ядерной доктриной. После вторжения ВСУ в Курскую область уж тем более применили бы, а сейчас с новой доктриной вообще никто не мешает, но они этого ничего не делают.
Применение ядерного оружия может привести к катастрофической эскалации
Павел Подвиг: Это ни на чем не основанные утверждения. Все боезаряды сравнительно новые: Россия постоянно разбирает старые и производит новые. Кроме этого, есть гигантский опыт по поддержанию этих боезарядов в готовности, проведения регламентных работ и прочего. Те специалисты, которые занимаются ядерным оружием, – это достаточно сильная в организационном смысле структура, там люди очень серьезно относятся к своей работе. Есть понимание того, что это большая ответственность, и это тоже фактор, который действует на меня успокаивающе. Они понимают, какого рода последствия могут быть.
В первую очередь нужно четко понимать, что применение ядерного оружия действительно может привести к катастрофической эскалации, и относиться к нему соответствующим образом, понимать, что это очень большая ответственность. Также нужно понимать, что ядерное оружие – это инструмент, который может выполнять "хорошо" единственную задачу – убивать большое количество людей, и попытки его использования в каких-то политических движениях исключительно опасны. Мы можем и должны создавать ситуацию, в которой приказ о ядерном ударе не может быть отдан. Если это удастся сделать, вот тогда мы сможем отодвинуть эту стрелку часов Судного дня немножко назад.
НЕУДОБНАЯ ПАМЯТЬ
Спустя 23 года работы в Москве закрылся для посетителей Музей истории ГУЛАГа – одна из последних крупных площадок в России, рассказывающая о советских репрессиях. В 2021 году музей признали лучшим в Европе. Формально он приостановил работу из-за нарушений пожарной безопасности. Но правозащитники отмечают, что его закрытие вписывается в общий тренд последних лет: уничтожение исторической памяти о репрессиях и оправдание действий Сталина и советского правительства.
Вот как комментирует приостановление работы Музея истории ГУЛАГа директор Zukunft Memorial Елена Жемкова.
Елена Жемкова: Даже не так важно – надуманная причина закрытия или реальная. Правила пожарной безопасности в России таковы, что их с большим трудом можно соблюдать целиком. Важно, что это, несомненно, продолжение наступления на тему. Музей ГУЛАГа, особенно после того, как там появилась новая экспозиция, заработало множество интересных проектов, стал важным местом, которое продолжало рассказывать людям правду о прошлом. Это не единственный знак наступления, мы видим это в ряду других.
Тренд последних лет – уничтожение исторической памяти о репрессиях и оправдание действий Сталина
Марьяна Торочешникова: А кому это нужно?
Елена Жемкова: Нас, "Мемориал", судили и ликвидировали, как обозначал нам в исках Минюст, за очень формальные вещи – за то, что мы нарушили закон об «иноагентах» и не выплатили штрафы (которые, кстати, мы выплатили). Но прокурор на последнем заседании по делу "Мемориала" не смог удержаться и абсолютно открыто, под запись сказал реальную причину: "Вы заставляете нас чувствовать себя виноватыми (ответственными) за наше плохое прошлое. Вы заставляете нас, нацию победителей, каяться в какой-то вине". Это и есть ответ на ваш вопрос.
Это "плохое", "неудобное" прошлое, за которое «нельзя чувствовать себя виноватым», случилось уже много поколений назад, но можно чувствовать свою ответственность за то, чтобы сделать так, чтобы это не повторилось, чтобы те люди, которые были жертвами и еще живут рядом с нами, получили, пусть и очень поздно, но все-таки ту меру справедливости, которая им положена. Те, кто работает с этим трудным прошлым, не дают его забыть, настаивают на том, что, не осмыслив это прошлое, мы не сможем двигаться вперед и приговорены к повторению.
Не осмыслив это прошлое, мы приговорены к его повторению
И, к сожалению, мы видим, что это повторяется. Ужасно горько видеть, как те опасности, о которых мы предупреждали, воплощаются в жизнь. Поэтому все, кто работает с этим прошлым, заставляет не забывать его, конечно, неудобны. И Музей ГУЛАГа в этом списке, и все мы, самые обычные люди, те, кто не хочет выкинуть свою память, понимая, что в каждой семье, с каждой человеческой судьбе есть разные моменты. Каждый из нас может сказать, что у него в жизни было то, за что ему стыдно. И если он это забывает, тогда он это повторяет. А наша задача – не забывать и не повторять, и вести себя по-человечески со своими соседями, со своими родными, не унижать людей, соблюдать их права. Поэтому наступление на нашу память – это наступление на нас с вами, на всех, а не только на "Мемориал" и Музей ГУЛАГа или на каких-то ученых, пишущих книги, которых сейчас тоже преследуют.
