Официального комментария администрации президента США на первые итоги выборов в России пока не последовало. Но американские эксперты комментируют и победу Дмитрия Медведева и то, почему в США, где сейчас также идет предвыборная кампания кандидаты в президенты так мало внимания уделяют проблемам взаимоотношений с Россией.
Об этом в интервью Радио Свобода рассказал американский политолог профессор Стэндфордского университета Майкл Макфол:
- Это были наименее захватывающие, наименее интересные, наименее состязательные выборы в посткоммунистической России. Отсутствие реального соперничества было настолько очевидным, что порой даже чиновники в российском правительстве, оправдывая такие выборы, приходили в конфуз. Это просто удручает.
- Кто-то считает, что по сути назначение лидером страны своего преемника неизбежно продиктовано контекстом исторического развития России. Насколько с этим можно согласиться?
- Действительно, у России большой исторический опыт авторитарного правления и передачи власти по наследству. Но это не аргумент и не оправдание. Ведь с авторитарной традицией связано прошлое и таких стран как Германия, Англия, Франция, - а разве по нынешнему состоянию демократических институтов Россию можно поставить с ними на одну ступень? Особенно обескураживает отход от наработанного в России в этом и в предыдущем десятилетиях демократического электорального опыта, пусть и несовершенного. Еще в 1999 году на выборах в Госдуму не было заранее известно, какая партия наберет большинство голосов. Даже на президентских выборах 1996 года, при очевидных преимуществах Ельцина, присутствовало ощущение конкуренции, ясного выбора, значимости голоса отдельного избирателя, и результат не казался предопределенным. Самое удивительное в последней президентской кампании - это необъяснимость мотивов отказа нынешней российской власти от либерализации выборов. Я уверен, что если бы они являлись по-настоящему состязательными, честными и свободными, если бы, скажем, имя Михаила Касьянова было внесено в избирательные бюллетени, то Дмитрий Медведев все равно одержал бы победу. Но при этом он обеспечил бы себе большую легитимность в глазах россиян и западных политиков, с которыми ему придется взаимодействовать.
- Существует предположение, что если Путин станет российским премьер-министром при президенте Медведеве, то за ним фактически сохранятся главные рычаги власти в стране. Каковы могут быть последствия?
- Конечно, господин Медведев обязан господину Путину всей своей политической карьерой. И Путин ясно дал понять о намерении сохранить за собой ведущую роль в принятии политических решений. Можно предвидеть, что это создаст неуклюжую конфигурацию, с двумя центрами власти, которая в дальнейшем станет источником трений между Кремлем и Домом правительства. Ведь не секрет, что ряд российских министерств и ведомств подчиняется непосредственно президенту, а не премьеру. Не исключено также, что в предстоящие два-три года дела в российской экономике пойдут не так хорошо, реформы забуксуют. В неэффективной экономике в России по традиции обвиняют не президента, а премьер-министра и возглавляемое им правительство. И если перед Путиным возникнет угроза оказаться крайним, то одним из вариантов его реакции станет критика президента Медведева. Это не пророчество, но один из возможных сценариев развития событий в ближайшие годы.
- Как вы можете прокомментировать прямое обращение Дмитрия Медведева к принципу «свобода лучше чем несвобода»?
- Я внимательно изучил эту речь, с которой Медведев выступил в Красноярске две недели назад. Она глубоко впечатляет. Наиболее интересны пассажи о важной роли независимых СМИ как инструмента борьбы с коррупцией, о необходимости радикального снижения административных барьеров. Интересен сам факт откровенного признания Медведевым массовой коррупции в России - и это после восьми лет правления Путина! Я воспринимаю это как ошеломляющий вердикт эпохе Путина. Впрочем, политики, идя в президенты, не скупятся на правильные слова; это верно и для Соединенных Штатов. Но как себя на деле поведет Дмитрий Медведев в качестве президента - нам еще предстоит увидеть.
- На минувшей неделе выяснилось, что фигура Дмитрия Медведева в целом остается малоизвестной для лидеров предвыборной гонки в США. Почему, как вы думаете?
- Американцы, включая нынешних кандидатов в президенты, сейчас просто не держат Россию в центре внимания. Как член предвыборной экспертной команды Барака Обамы, могу сказать, что сенатор Обама участвовал в 20 предвыборных дискуссиях. Но лишь в последней из них, несколько дней назад, впервые прозвучало слово «Россия». Для большинства американцев внутренние проблемы намного важнее внешней политики, которая дебатируется довольно редко и в основном сводится к Ираку.
- Дает ли ожидаемый приход Дмитрия Медведева в качестве нового президента России основания надеяться на существенное улучшение американо-российских отношений?
- Думаю, само вступление нового президента в должность является благоприятным моментом для этого. На мой взгляд, кремлевскому руководству следовало бы выйти за рамки устоявшейся парадигмы конфронтационного мышления. В сегодняшней российской прессе то и дело встречаешь отголоски прошлогодней мюнхенской речи Путина, в которой он намекнул на якобы сходство Соединенных Штатов с нацистской Германией. Это выглядит по меньшей мере странно, потому что в США никто не выражается в таком духе о России. Отказ российского политического истэблишмента от этой тенденции стал бы большим шагом вперед. Во-вторых, думаю, российским лидерам хорошо бы прекратить остро реагировать, на то, что американские лидеры не считают их страну демократической. В Пекине ведь не ждут от Вашингтона комплиментов по поводу достижений демократии в Китае, а американо-китайское экономическое сотрудничество тем временем крепнет. То есть, поменьше стремления представить себя большими демократами, чем на самом деле - но побольше прагматизма - такой подход нового российского руководства мог бы облегчить задачу сближения России и США. Особенно учитывая, что смена президентов в обеих странах происходит практически в один год.
